История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I - Петр Рябов

Так московские правители вступили в пользование наследством Киевской Руси (ибо они «государи всея Руси» – и потому уже вечные непримиримые и заклятые враги Руси Литовской, во владениях которой русских людей жило значительно больше, чем в Московии), наследством Золотой Орды (заняв место хана и в своем неуклонном экспансионистском движении на Восток захватив почти всю территорию Улуса Джучи), наследством Византии (став «третьим Римом», главной православной державой). Теперь даже и на ханов Касимова, Казани, Астрахани, Сибири, Бахчисарая, и на литовских великих князей можно было московским владыкам смотреть свысока. И с боярами и князьями своими Иван III, женившийся на властной и гордой византийской принцессе и введший у себя после этого придворный византийский церемониал, стал обращаться не как равный с равными, а как восточный повелитель с рабами. (Бояре долго потом жаловались друг другу втихомолку на иноземных «жён-злодеек», – Софью Витовтовну, Елену Волошанку и Софью Палеолог, – от которых-де «старина порушилась»).

Византийские: ортодоксия, цезарепапизм, мессианство, имперские амбиции, придворные подковёрные интриги и лютая ненависть к католическому миру органично слились в Московии с ордынским азиатским деспотизмом, бесправием и самовластием, составив ядро формирующейся новой идентичности, новой легитимности и нового государства. Концепция «Москва – третий Рим» – претенциозная, ёмкая, простая и доходчивая – сперва искусственно сконструированная и разработанная в церковных кругах, постепенно, в течение XVI века распространялась в широких кругах населения, став поистине национальной идеей, существенным элементом великоросского менталитета и психологии. Теперь уже миссией московских князей, как они её сами стали понимать, являлись не просто захваты соседних русских земель и даже не объединение Руси против «басурманства» и «латинства», но – сохранение подлинного христианства, провиденциальная и всемирная миссия. Автоматически, враги агрессии Москвы и противники московского князя оказывались теперь предателями «веры русской православной» и изменниками. Если Москва была преемником Рима, Византии, Киева и Сарая, то русский народ отныне осознавал себя избранным хранить «истинную веру», народом-богоносцем, эсхатологически напряженно ожидающим скорого Второго пришествия Спасителя. Такой фантастический взлёт вчерашних подданных Орды и «варваров», почтительно внимавших учителям-византийцам, оказал колоссальное, пожалуй, решающее влияние на всю дальнейшую историю русского государства и на самосознание русского народа.

По словам С.Г. Пушкарёва: «С конца XV в. постепенно прекращается господствовавшая ранее простота отношений и непосредственное обращение государя со своими подданными, и он поднимается над ними на недосягаемую высоту». В международных отношениях Иван III уже порой употреблял в отношении себя и титул царя (цесаря) – и именно царём короновал своего наследника Дмитрия Внука, ставшего, таким образом, первым русским царём (вскоре, впрочем, низложенного переменчивым дедом и заменённого на сына Василия). Иван III заявлял: «вся Русская земля из старины от наших прародителей нам отчина» (включая даже Киев, Смоленск или Полоцк). По словам В.О. Ключевского: «Эта мысль о государственном единстве Русской земли из исторического воспоминания теперь превращается в политическое притязание, которое Москва и спешила заявить во все стороны, как свое неотъемлемое право… Иван III мог теперь считать себя единственным оставшимся в мире православным и независимым государем, какими были византийские императоры, и верховным властителем Руси, бывшей под властью ордынских ханов… Объединение Великороссии повело к мысли о соединении всей Руси под одною властью и к стремлению придать этой власти не только всероссийское, но и вселенское значение… Выработался довольно сложный, но недостаточно определённый, образ верховной власти, в котором с некоторой ясностью обозначились три черты: божественное происхождение, вселенское представительство православия на основе церковно-исторической связи с павшей Византией и национальное всероссийское значение на основе прямого преемства от великого князя Владимира Мономаха». А, по словам В.Д. Назарова, во времена Ивана III «Россия стала в полной мере наследственной монархией, с собственным источником легитимности». Историк В.Я. Хуторской подытоживает: «В истории России Орда и Византия сыграли сходную роль. Освободив Русь от монголов, Иван III и Софья Палеолог продолжили начатое ими дело. В формировании русского самодержавия их брак явился вторым после монгольского завоевания шагом. Соседство с восточными деспотиями, таким образом, на долгие века обусловило русский государственный строй».

Однако, продвигаясь на Восток, завоёвывая Поволжье и захватывая земли бывшей Золотой Орды, то воюя, то договариваясь с новыми ханствами, Иван III первым из московских правителей одновременно вывел Московию на общеевропейскую политическую сцену. По меткому замечанию С.М. Соловьёва, Европа открыла Московию одновременно с Америкой – в конце XV века. При Иване III Московия не только становится одним из крупнейших государств Европы, но и устанавливает дипломатические связи со многими государствами, начинает проводить целенаправленную внешнюю политику. До этого весь кругозор московских князей сводился к отношениям с Литвой, Византией, Большой Ордой, Казанью и Ливонским орденом, теперь же Московия вступает в сложные и разнообразные отношения со многими государствами Европы и Азии, создавая союзы, плетя интриги, образуя коалиции, отправляя посольства, заключая династические браки.

Москва установила прочные отношения с Римом и итальянскими государствами, с Молдавией, Венгрией, Священной Римской империей. В XV веке на Русь бегут многие византийцы, спасающиеся от турецкого нашествия. Среди них: великий иконописец Феофан Грек и выдающийся богослов, мистик и мыслитель Максим Грек (ставший нестяжателем и замученный иосифлянами). Из Италии приезжают мастера – литейщики, зодчие, из Рима приходят инквизиция, водка и венерические болезни, из Германии – лекари, ювелиры и офицеры. Знаменитый зодчий итальянец Аристотель Фиораванти, приглашённый по совету Софьи Палеолог, возвёл в Кремле величественный Успенский собор, ставший главным зданием Московской Руси: в нём венчали на царство и объявляли важные государственные решения. Другие итальянские мастера построили Грановитую палату, колокольню Ивана Великого, Архангельский собор (усыпальницу московских правителей). Впрочем, иностранцы в Московии были столь же бесправны и беззащитны перед государственным произволом, что и русские: их легко могли казнить, им запрещалось вернуться на родину. Максима Грека за независимый образ мыслей подвергли гонениям и заточению в иосифлянском монастыре. А придворного немецкого врача, не сумевшего вылечить одного татарского вельможу, подручного Ивана III, московский государь в сердцах, повелел «зарезать, как овцу».

Последние годы правления Ивана III ознаменовались ожесточённой борьбой за власть между его возможными наследниками. Дмитрий Внук – сын рано умершего Ивана Молодого – сына Ивана III от первой жены (тверской княжны) и его мать Елена Волошанка (дочь правителя Валахии) столкнулись с сыном Ивана III от Софьи Палеолог Василием. Борьба шла ожесточённая – с интригами, заговорами, отравлениями. опалами на бояр и их казнями. Сперва Иван III провозгласил Дмитрия «царём», своим соправителем и наследником, но затем изменил свою позицию и наследником сделал Василия. Победив в борьбе, Василий III (1505–1533) вскоре после прихода к власти приказал убить своего племянника и соперника Дмитрия. (Жертвами пали и еретики, близкие к нему.)

В это время в московском государе, по словам В.О. Ключевского, «борется вотчинник и государь, самовластный хозяин и носитель верховной государственной власти». В качестве первого московский князь завещал всем своим детям мужского пола части своей земли в удел, а в качестве второго непрерывно сокращал уделы, даваемые его младшим сыновьям. А С.Ф. Платонов утверждал: «Московские князья держались в своих завещаниях начала семейного наследования, а не родового, и сами звали себя «вотчинниками» великокняжеских и своих удельных земель».

Процесс ликвидации удельной системы и формирования самодержавия завершился, в целом, при Василии III. Он получил по завещанию своего отца 66 крупных городов, а четверо его младших братьев все вместе – всего 30 мелких, причём им запрещалось чеканить монету или претендовать на Великое княжение. Только Великий князь мог отныне претендовать на выморочные (оставшиеся без наследников) уделы. Придя к власти, Василий III ликвидировал большинство удельных княжеств, отбирая их у своих братьев. При этом своим братьям он запретил жениться (так как сам долго не имел детей и боялся возможных претендентов на московский престол). К концу его княжения в Московской Руси оставалось всего два удельных княжества, где ещё правили его братья: Дмитровское и Старицкое.