История Польши - Михал ТЫМОВСКИЙ и др.

В Речи Посполитой не было правительства, что считалось ее достоинством. Именно в этом смысле необходимо понимать похвалу царившему в государстве безвластию. Как в Короне, так и в Литве существовали должности великого и надворного маршалков, канцлера и подканцлера, подскарбия и гетмана. Но это были должностные лица Речи Посполитой, а не слуги короля. Они зачастую вели самостоятельную политику, направленную иногда и против самого монарха (например, гетманы). То, что сановники ему не подчинялись, вовсе не означало, что они отчитывались перед сеймом. В такой ситуации сложно было проводить единую внешне- и внутриполитическую линию. Если взглянуть на высших должностных лиц государства XVI в. и, главным образом, на секретарей королевской канцелярии, то следует подчеркнуть высокий уровень их квалификации. В окружении Сигизмунда Августа, Батория и Сигизмунда III было много умных и исполнительных людей. Препятствовала ли политическая система Речи Посполитой их успешной деятельности? Позволяла ли им развивать и реализовывать разумные идеи? Скорее всего, на пути необходимых реформ государственного управления и формирования правительства стояли, в первую очередь, сословные интересы шляхты. Не было силы, заинтересованной в таком решении проблемы, не было для этого и материальных средств. Шляхта считала, что сама сумеет защитить свои свободы.

Поскольку король не управлял, то на эту роль претендовал сенат, главой которого, впрочем, был монарх. В состав сената входили придворные сановники, католические епископы, высшие земские должностные лица: воеводы и каштеляны. Члены сената назначались пожизненно и несли фактически ответственность только перед Речью Посполитой. Сенату отводились, в первую очередь, функции совещательного органа; и, поскольку значение посольской избы все более усиливалось, складывалось впечатление, что так и будет. На сенаторов, в свою очередь, была возложена задача контролировать монарха: сенаторы-резиденты исполняли функцию постоянных королевских советников, и о выполнении этих обязанностей они отчитывались непосредственно перед сеймом. Институт сенаторов-резидентов создавался для того, чтобы король не окружал себя собственными и тем более иноземными советниками, что могло представлять для шляхты определенную опасность. Но, прежде всего, шляхетское сословие стремилось сохранить для своих представителей все возможные почетные посты и должности. /207/ И поэтому в государстве, в котором не было правительства, существовало огромное множество титулярных должностных лиц. В шляхетском обществе, которое не признавало титулов, многие втайне пытались получить тот или иной титул от императора, папы или хотя бы от французского короля, поскольку титулы были необходимы для внешнего проявления шляхетского достоинства. Этим же потребностям служила и риторика в письменных и устных речах в стиле Цицерона, а также республиканский дух, царивший в шляхетских партиях. Сенат не стал институтом государственного управления: роль монарха уменьшалась, а набиравшие силу магнаты нашли рычаги влияния на превозносившую свои свободы посольскую избу.

Посольская изба сформировалась как орган представительства всей шляхты. Воеводства, земли и поветы выбирали на сеймиках послов. Количество их было разным, но, как правило, выбирали по два человека от каждой земли в Короне и столько же – от повета в Литве. Число послов-депутатов из прусских воеводств не было ограничено вплоть до XVII в. Послы представляли интересы своих избирателей и должны были руководствоваться их пожеланиями (так называемой инструкцией). Поэтому голос посла всегда был выражением интересов большой группы и имел определенный вес. После Люблинской унии проходили совместные заседания послов от Короны и от Литвы, а председательствовал на заседании один маршалок. Кроме церемоний открытия и закрытия, посольская изба заседала отдельно от сената. Со временем для составления конституций выбирались специальные делегации. Отредактированные законы зачитывались и принимались на заключительном заседании; потом их печатали. Послы отчитывались перед своими избирателями на специальном сеймике (реляционном), и зачастую только тогда принимались решения, имеющие обязательную силу (например, по вопросам налогообложения).

Закрепление принципа двухстепенного представительства не искоренило убеждения, что каждый шляхтич имеет право участвовать в управлении и принимать решения о судьбах Речи Посполитой. Поэтому наряду с участием в выборах и сеймиках существовала практика общего съезда шляхты, который назывался сначала «обозным съездом» (1503), потом – «конным» (после 1672 г.), а также «рокошем». Понятие «рокош» впервые было использовано в 1537 г. по отношению к собравшейся под Глинянами шляхте, предъявившей Сигизмунду I и его советникам свои требования, и утвердилось затем для обозначения направленных против короля конфедераций. Рокош /208/ считался формой легальной вооруженной оппозиции, был нацелен на защиту шляхетских прав, которым угрожали король и магнаты.

Рост значения посольской избы на протяжении XVII в. вовсе не свидетельствовал об усилении ее реального влияния в сфере государственного управления. По мере того, как происходило ограничение прав выбираемых королей и росло могущество магнатов, все большее значение получали локальные съезды шляхты, или сеймики.

Характерным принципом государственного устройства Речи Посполитой была невозможность навязывания чего-либо с помощью силы. Воеводства, земли и поветы чувствовали себя самостоятельными, решали все свои проблемы на сеймиках, в которых участвовала вся шляхта данного повета или земли. С течением времени сеймики стали более разнородными: отдельно съезжались для того, чтобы определить порядок правления в период бескоролевья (каптуровые сеймики), для избрания представителей в судебный трибунал (депутатские сеймики), для заслушивания отчета о заседаниях сейма (реляционные сеймики) или для избрания местных должностных лиц (элекционные сеймики).

Растущее значение сеймиков проистекало из убеждения, что собственные проблемы нужно решать самостоятельно («ничего за нас без нас»{82}); сеймики были выражением склонности шляхты участвовать в политической жизни и ее недоверия к центральной власти. Но чем чаще сейм был не в состоянии справиться с решением каких-либо проблем, тем чаще сеймики оставались последней возможностью это сделать. В XVII в. дошло до того, что распоряжение материальными средствами, собранными после утверждения налогов сеймиком, оставалось в руках данной земли или повета. Так постепенно формировались казна и армия повета. Децентрализация государства в политическом отношении соответствовала преобладанию фольварочного хозяйства в экономике и привязанности шляхты к своим свободам.

Усиление позиции сейма, а в нем посольской избы привело к тому, что королевские министры попали в подчиненное положение (1641). Одновременно с этим сейм не стал органом государственного управления, а лишь усилил свои охранительные функции. Реформы или сама мысль об изменении государственного устройства воспринимались как угроза для свобод, особенно после драматичных событий середины XVII в. Поэтому Конституция 1669 г. провозгласила, что «всякое новшество в Речи Посполитой чревато опасностями и большими потрясениями». /209/

Полиэтничность была главной чертой, характеризующей Речь Посполитую в XVI–XVII вв. Для существования целого, таким образом, было необходимо сосуществование разных этнических и языковых групп. Процесс унификации, обозначенный в предыдущем разделе, затронул, в первую очередь, шляхетское сословие. Региональные различия постепенно стирались, но не исчезли полностью. Различия и конфликты между жителями Короны и Силезии, Мазовии и Пруссии выступали в рамках одной и той же, как казалось, этнической и языковой группы. Они были проявлением серьезных и глубоких различий, существовавших в прошлом, которые в Речи Посполитой сгладились лишь отчасти. Поэтому сохранялась неприязнь между жителями Великой и Малой Польши, которые, в свою очередь, свысока смотрели на литовцев. Меньше было конфликтов между поляками и русинами, пока речь не шла о различии вероисповеданий (украинско-белорусский язык, называвшийся в то время «русским», был вытеснен из административной сферы в восточных воеводствах лишь в 1697 г.). Все происходило в рамках единого шляхетского сословия, которое по своему характеру постепенно становилось польским.

Сложнее представить себе, что означала полиэтничность в масштабе всего государства. Критерий этнической принадлежности здесь не совсем точен. Наряду с польскоговорящим населением наиболее многочисленными были русины и литовцы. В городах и за их пределами проживала многочисленная группа населения немецкого происхождения, которая полонизировалась лишь отчасти. Были еще евреи, армяне, татары, караимы, волохи, венгры и латыши; наконец, группа голландских меннонитов, которые образовывали поселения так называемых «олендеров» (они быстро утратили свой язык, но сохранили верования), а также различные по численности и положению выходцы из Италии, Франции, Англии; шотландцы, греки, персы. Никто не заставлял их менять язык, веру и традиции, а потому в Речи Посполитой находили в XVI–XVII вв. приют как протестанты, так и католики, христиане различных толков, мусульмане и евреи со всей Европы. В этом пестром сообществе возникали конфликты, как, например, противостояние немцев и евреев в городах или на Украине между казаками, польской шляхтой и евреями, но в целом это не представляло серьезной проблемы.