Покойник с площади Бедфорд - Энн Перри

– Вы же служили под его командованием? В Индии? – спросил он Билли.

– Да вы ж это сами знаете, сэр, иначе меня б не искали. – Тредвелл смотрел на него, чуть наклонив голову. – Так в чем же дело, сэр? Чего вы хотите узнать?

Сэмюэль ломал голову над ответом на этот вопрос всю дорогу, пока добирался сюда на пароме, но так ничего и не придумал. Он знал только, что не должен случайно повлиять на ответы солдата.

– Мне трудно это объяснить, не нарушая некоторых обещаний, – медленно проговорил полицейский. – Мы подозреваем, что готовится преступление и генерал может оказаться одной из его жертв. Я хочу не допустить этого.

– И чего ж вы не предупредите его самого? – резонно спросил Тредвелл, оглядываясь через плечо на паровой катер, проходящий близко от берега, – уж не таможенники ли это?

– Все не так просто, – к этому вопросу Телман приготовился. – Мы хотим поймать преступника. Поверьте, если бы генерал мог нам в этом помочь, он бы это сделал.

– Вот это уж точно, сэр, – согласился Билли, вновь повернувшись к своему гостю. – Он правильный джентльмен, всегда таким был, сэр. С ним всегда понимаешь, где ты находишься, не то что с другими некоторыми, сэр, – произнес солдат с большим чувством.

– Любил порядок и чтобы закон выполнялся? – поинтересовался полицейский.

– Да не так, чтоб очень, – теперь бывший солдат полностью сосредоточился на Телмане, забыв обо всем остальном. – Вполне мог слегка нарушить правила, ежели видел в этом смысл. Майор понимал, что солдаты должны верить в то, что делают, ежели вы требуете от них отдавать свои жизни. Вот так, сэр. Так же, как они должны верить в командира, чтобы подчиняться приказам, смысл которых не всегда понимают.

– Но ведь вы же не оспариваете приказы? – спросил инспектор с недоверием.

– Нет, сэр. Конечно, нет. Но приказы некоторых выполняются медленно и с сомнением, а некоторым ты просто веришь – и всё.

– И к каким же относился Балантайн?

– Ему верили, – ответ последовал без всякого колебания. – Он свое дело знал на отлично. Никогда не посылал людей делать что-то, чего не мог сделать сам. Некоторые командуют из тыла, сэр… но только не он.

Старый солдат уселся на бочку и погрузился в воспоминания, слегка щурясь на солнце и полностью игнорируя жару.

– Помню однажды, на Северо-западной границе… – Казалось, что ветеран смотрит куда-то далеко-далеко. – Сэр, эти горы надо видеть, описать их невозможно! Да. Громадные блестящие белые вершины, которые закрывают небо, сэр. Такие высокие, как будто они могли проделать дырки в днище рая, вот так. – Тредвелл глубоко вздохнул. – Ну и вот… Полковник приказал майору взять человек двадцать бойцов и, пройдя по перевалу, выйти в тыл патанам[31]. Он был совсем новичок, тот полковник, и ничего не знал про патанов… Майор Балантайн попробовал ему все обсказать. Сказал, что патаны – одни из лучших солдат в мире. Умные, жесткие и ничегошеньки на этом свете не боятся. Вот так. – Он покачал головой и устало вздохнул. – Ну а полковник, он слушать не стал. Один из тех придурков, которые только себя слышат.

Билли несколько минут смотрел на Телмана, чтобы убедиться, что тот следит за его рассказом.

– И… – подсказал инспектор, неловко двигая ногами. Он чувствовал, как по спине у него текут струйки пота.

– Ну, и майор взял под козырек, – опять заговорил старый солдат. – «Да, сэр», «так точно, сэр», «есть, сэр», – ну и отправился выполнять приказ. А когда мы скрылись из виду, громко сказал, что у него сломался компас, и приказал развернуться на сто восемьдесят градусов и подойти к патанам с двух сторон. И вместо того, чтобы, значит, занять позиции, – продолжать двигаться, сделать по паре выстрелов на ходу, а опосля, пока они еще не поняли, откуда мы вынырнули, снова скрыться. Вот так, сэр. – Мужчина с триумфом уставился на полицейского.

– Ну, и вы победили? – Рассказ по-настоящему захватил Телмана.

– Так точно, сэр! – ответил Тредвелл с улыбкой. – А полковнику достались все похвалы. Сначала он разозлился, как и не знаю кто, но поделать-то уже ничего нельзя было! А потом уже стоял перед начальством и выслушивал, какой, значит, он хороший командир. Да еще и благодарил. А куда денешься? Вот так, сэр.

– Но ведь это был план майора! – запротестовал Сэмюэль. – Он что, так и не сказал начальству, кто все это придумал?

– Вижу, в армии вы не служили. – В голосе ветерана послышалось сожаление и снисхождение, как к деревенскому дурачку. – Нельзя выдавать своего, даже ежели он это и заслужил! Такие уж правила! Майор так никогда не делал. Был еще из старых вояк, сэр. Никогда не жаловался, чего бы ни случалось. Я видел его таким измученным, что он почти падал на землю, но продолжал идти вперед. Никогда своих людей не подводил. Вот так, сэр. Вот какие бывают офицеры. Которые настоящие. Всегда должны быть чуть лучше остальных, а то кто ж за ними пойдет? Вот так.

Из общего зала таверны раздался громкий смех.

– Он вам нравился? – спросил инспектор с улыбкой.

Однако этого вопроса Билли Тредвелл просто не понял.

– Что вы хотите сказать, сэр? Нравился?.. Он был майором. Офицеры не могут «нравиться». Вы или их любите, или ненавидите. Нравиться могут друзья, то есть те, кто рядом с тобой марширует, а не те, за кем маршируешь.

Спрашивая об этом, Телман и так уже был уверен в таком ответе, но все-таки хотел услышать его своими ушами.

– Ежели б я вас здесь сейчас не видел, то подумал бы, что вы дурачок. – Ветеран покачал головой. – Да я ж уже давно пытаюсь втолковать вам, что он был одним из лучших! Вот так, сэр.

Сэмюэль совсем запутался. Он не мог не верить Тредвеллу – слишком ярко светились его глаза и слишком неподдельным было его изумление, что кто-то не понимает вещей, которые для него были абсолютно очевидными.

Поблагодарив старого солдата, полицейский отправился дальше. Что же произошло с Балантайном за эти годы, что он превратился в такого зануду и сухаря? И почему мнение Билли о нем было таким… непонятным, что ли?

Следующим солдатом, которого Телман отыскал, был некто Уильям Стартон, еще один простой человек из низов, который дослужился до чина сержанта и невероятно этим гордился. Сейчас он сильно страдал от ревматизма, однако с удовольствием сидел в парке на скамейке в неплотной тени и рассказывал о давно забытых временах: ему нравилось общаться с этим молодым стражем порядка, который слушал его с таким интересом.

– Ну, конешно, я помню полковника Балантайна, – шепеляво сказал он, выдвинув подбородок, когда Сэмюэль представился ему. – Именно он командовал нами, когда мы вошли в Лакхнау, сразу после Восстания[32]. Никогда в жизни ничего подобного не видал…

Его лицо напряглось. Было видно, что даже сейчас этот человек старается справиться с памятью о тех далеких днях. Телман не мог себе представить, что Стартон видел своим внутренним взором. Инспектор знал, что такое нищета, преступления и болезни, знал, что такое эпидемии холеры в нищих пригородах больших городов и остывающие трупы нищих, стариков и детей, которые лежат на улицах. Он понимал, что такое безразличие и беспомощность. Но он никогда не видел войны. Убийства людей на улицах – это одно, но что такое кровь женщин и детей, что такое бойня военных действий, Телман не представлял. Он мог только догадываться об этом, наблюдая за лицом сержанта.

– Вы вошли… – подсказал он, возвращая собеседника к теме разговора.

– Так тошно, – ветеран смотрел мимо полицейского, и его глаза были подернуты дымкой. – Хуже всего было смотреть на женщин и детей. С трупами мужщин-то я уже пообвыкся.

– Полковник Балантайн, – напомнил Сэмюэль, заставляя старика вернуться к сути рассказа. Инспектор не хотел слышать никаких подробностей. О них он читал, о них ему рассказывали в школе, и этого было совершенно достаточно.

Легкий бриз шевелил листья деревьев, и они шумели, как волны, накатывающиеся на берег. Где-то вдалеке смеялась женщина.

– Никогда не забуду лица полковника, – Стартон был весь в прошлом, в Индии, а не в полуденном зное лондонского парка. – Он сам выглядел как смерть. Я даже испугался, што он упадет с лошади. Споткнулся, когда с нее слез. И колени ходуном ходили, когда подошел к первой горе трупов. Конешно, он много щего повидал на полях боев, но это было совсем другое.

Телман непроизвольно попытался представить себе эту картину и почувствовал, что ему стало нехорошо. Он задал себе вопрос: а что в тот момент мог чувствовать Балантайн? Насколько глубоким было его страдание? Сейчас он казался таким холодным и черствым человеком…

– И что же он сделал? – спросил полицейский.

Уильям даже не взглянул на него. Его мысли все еще были в далеком Лакхнау тридцать четыре года назад.

– Всем нам было тогда не по себе, – тихо сказал солдат. – Полковник принял на себя командование. Он был белый, как смерть, и голос его дрожал, но он щетко объяснил нам, што мы должны делать. Как нам обследовать здания, чтобы убедиться, что в них нет засад. То есть следить, штобы никто нигде не спрятался. – Голос Стартона наполнился гордостью от воспоминаний, от того, что он выполнил тогда свой долг и дожил до теперешних мирных, «вегетарианских» времен. – «Обеспещьте границы, расставьте караулы на слущай, ежели сипаи вернутся» – так он говорил, – продолжил он, не глядя на Телмана. – В караулы он назнащил самых молодых… Штобы они не видели всего ентого ужаса. Некоторые из нас были здорово ошарашены. Как я сказал, все это были женщины, некоторые из них даже с младенцами. Полковник сам все осмотрел, не осталось ли кого в живых, ну вроде того. Богу только известно, што ему это стоило. Я бы так не смог. Но ведь потому он и полковник, а я простой сержант.