Древний Кавказ. От доисторических поселений Анатолии до христианских царств раннего Средневековья - Дэвид Лэнг

Далее Саргон описывает, как разорял зернохранилища, вырубал сады и леса, которые невозможно было восстановить быстро. Это, вероятно, было самым сильным ударом по благосостоянию Урарту, поскольку дома и даже крепости можно восстановить сравнительно быстро. Из Айади армия продолжила путь через три крупных реки в область Уайасис, названную в тексте «концом пределов Урарту, что рядом с Наири». Представляется вероятным ее расположение в районе Битлиса.

Сражение на горе Уауш, скорее всего на горе Сахенд (Сехенд), судя по всему, было решающим. Все районы, названные Саргоном до упоминания об этом сражении, могли располагаться на расстоянии пяти или шести дней пути от южного конца озера Урмия[359]. Рассказ Саргона о сражении не подтверждается урартскими текстами, так что трудно отличить факты от вымысла, пропаганды и неизбежных словесных излияний Ашшуру и прочим божествам. Представляется, что ассирийская армия одержала победу благодаря внезапной атаке, начавшейся еще до развертывания всех ее сил, к которой урартский царь и его мидийский союзник не подготовились. Возможно, их позиция в узком горном проходе придала им необоснованную уверенность в своих оборонительных силах, при этом инициатива была оставлена Саргону. Один инцидент – отправка Метатти посыльного к Саргону – предполагает определенную степень бравады или даже некой бесшабашности со стороны мидийского лидера. Вероятно, не было должным образом отлажено взаимодействие между частями урартов и их союзников, да и дисциплина у них оказалась хуже, чем в ассирийской армии. Возможно, Саргон имел все основания считать, что быстрое нападение может застать противника врасплох. Он хотел успеть раньше, чем Руса и Метатти повысят координацию совместных действий. Урартская кавалерия оказалась бесполезной в горной местности, а упоминание о том, что Русу блокировали в его переполненном лагере, – еще один признак того, что урартский царь был разбит внезапной атакой.

Слабость Урарту и неспособность его армии противостоять ассирийским войскам, особенно ударной кавалерии, которой командовал брат царя и его визирь, очевидны при описании восьмой кампании Саргона. Несмотря на частую недисциплинированность горцев в сражениях, все же трудно поверить, что урарты оказались неэффективными против ассирийцев, не говоря уже о периоде безусловной слабости последних во время Менуа и Аргишти I. Но тогда северные провинции царства Урарту были разорены превосходящими силами киммерийцев. Это нападение стало началом движения, об истоках и результатах которого вкратце упомянуто ниже. Об этом говорилось в письмах принца Сеннахериба отцу, который отправил его за получением от ассирийских лазутчиков разведывательной информации о делах в Урарту. Из этих писем явствует, что армия Русы I выступила против киммерийцев, но три командира были убиты, их отряды уничтожены, а царь бежал обратно в Урарту[360]. Тем самым была подготовлена почва для ассирийской победы на горе Уауш, за которой последовал крах урартского сопротивления, возможно означавший внутренний политический распад. Не помог урартской армии и захват области Заранда, где разводили лошадей. Но ассирийцы, хотя и смогли захватить новые земли, были явно не способны установить постоянный контроль над территорией Урарту – климат и географическое положение делали его невозможным. И когда армейские запасы подошли к концу, армии пришлось сниматься с места. Весь успех Саргона зависел от скорости. Расстояния и характер рельефа не делают такой маршрут невозможным. Только финальное нападение на Мусасир объяснить труднее.

Это нападение стало кульминацией разгрома урартов ассирийцами, после чего два государства, вероятно, установили некий modus vivendi, предположительно основанный на принятии урартами ассирийского господства в областях, расположенных на северо-восточных и северо-западных границах Ассирийской империи. Общее сопротивление киммерийцам было еще одним фактором, определившим дипломатию Вана, Хорсабада и затем Ниневии. Сеннахериб получил бесценный опыт за два года, последовавшие после восьмой кампании его отца. Развитая сеть ассирийских шпионов исправно поставляла ему информацию о событиях в Урарту.

Во время правления Аргишти II (714–685 гг. до н. э.) Ассирия самым внимательным образом следила за Урарту. В это время царство было занято мародерствующими кочевниками, проникшими туда из Кавказа, они двигались через урартские земли, чтобы впоследствии нанести удар по Фригийскому царству и разрушить его столицу Гордион (ок. 685 г. до н. э.). Аргишти II встретил киммерийцев на незнакомой территории, и, как и его отец семью или восемью годами раньше, был разгромлен (707 г. до н. э.)[361]. Мы уже никогда не узнаем, случилось это потому, что киммерийцы проявили себя более опытными воинами или их просто было намного больше. Однако, вероятнее всего, разгром не стал решающим, поскольку Аргишти II после него правил еще больше двух десятков лет. Число надписей, относящихся к его правлению, ограничено. Возможно, его имя связано с названием Эрциш (на озере Ван). Один предмет с надписью из Алтин-Тепе датирован периодом правления Аргишти II – вероятно, это поселение на северо-западной границе царства было основано именно тогда. Если так, его могли создать для обеспечения защиты от возвращавшихся из Центральной Анатолии киммерийских кочевников. В Алтин-Тепе нет ничего, что указывало бы на дату до VII в. до н. э. На другой границе имела место военная активность и, возможно, даже экспансия, подтвержденная записями в районе Сараба у подножия южного склона горы Савалан (Себелан), расположенной к востоку от Тебриза, у дороги к Ардебилю и Каспийскому морю[362].

Место, называемое Алтин-Тепе («Золотой холм»), находится в 20 милях (32 км) к востоку от Эрзинкана. Сейчас оно вполне доступно при движении по современной дороге. Неподалеку находится еще один холм со следами деятельности людей железного века, но, очевидно, не столь важный. Алтин-Тепе «появился» в результате выхода на поверхность породы горы с крутыми склонами, но широкой плоской вершиной. Урартские строители воспользовались всеми преимуществами, данными природой. В отличие от многих урартских городов здесь не было острого дефицита пространства. В 1938 г. местные жители нашли там большой бронзовый котел с треногой, но только спустя 21 год начались раскопки[363]. Автор посетил это место в 1955 г. и нашел на поверхности несколько характерных предметов раскрашенной керамики, которые, вероятно, были изготовлены в более поздний период, скорее всего при Ахеменидах. В Алтин-Тепе есть храм, складские помещения, дворец или зал для приемов и святилище с гробницами. Археологи датировали все это 725–650 гг. до н. э., но представляется возможной и немного более поздняя дата. Никаких надписей или других указаний на дату до периода правления Аргишти II нет[364]. Если отсутствие следов насильственного уничтожения предполагает продолжение занятости и в ахеменидский период, дата до 700 г. до н. э. еще менее вероятна из-за быстрого перехода от раннего слоя – с храмом к более позднему – с дворцом, когда храм продолжал использоваться.

В целом, однако, представляется маловероятным, что дворец в Алтин-Тепе использовался в VI в. до н. э. Это была постройка, сравнимая по значимости, если не по великолепию, с дворцом Аргишти I в Эребуни. Уцелевшая настенная живопись выполнена в стереотипном придворном стиле, включая знакомую ассирийскую тему – божество держит ведро и разбрызгивает воду, вероятно выполняя церемонию очищения. Как и в Эребуни, фон голубой. Также используется красная охра, белая и черная краски. Такие изображения, широко распространенные в Урарту, указывают на явную популярность ассирийской тематики. Хороший пример – два ряда демонов со священными деревьями и розетками сверху, снизу и между ними. Рисунки на стенах дворца имели высоту 2,35 м – скромный масштаб по ассирийским стандартам, но весьма значительный для Урарту[365]. Шесть рядов, состоящие из трех каменных оснований колонн, указывают на «дизайн» помещения, имевшего внутренние размеры не менее 25,3 × 44 м, расположенного к югу от храма на небольшом возвышении. Было выдвинуто предположение, хотя и не доказанное, что это самый ранний пример ападаны – зала с колоннами, здесь такими массивными, что они были выполнены скорее из сырцового кирпича, чем из дерева, как в Кармир-Блуре. Самая очевидная параллель – с колонным залом в Арин-берде, отнесенным по своему содержимому к ахеменидскому периоду. Это подтверждает гипотезу Алтин-Тепе как ранней ападаны, прообраза более поздних персидских залов. Массивные основания и обхват колонн в Алтин-Тепе указывают на постройку значительной высоты. Но если соседний храм имел, вероятно, согласно существующим свидетельствам, пропорции двойного куба, то он не оказывался в тени этого дворца или зала для приемов[366].