Древний Кавказ. От доисторических поселений Анатолии до христианских царств раннего Средневековья - Дэвид Лэнг

Сардури II (764–735 гг. до н. э.) унаследовал царство в зените могущества. Его северные границы были хорошо защищены от возможных нападений, а его главный соперник (Ассирия) пришел в упадок и не представлял угрозы. Дальнейшая экспансия на север обозначена в анналах ссылками на Кулху, район, чья последующая идентификация с Колхидой представляется вполне приемлемой. Правитель вошел в прямой контакт с Урарту после устранения буферного государства Диауехи[338]. Также имела место некоторая экспансия вокруг озера Севан. Основная же активность Сардури II была сосредоточена на юго-западе, где он нанес поражение Кушташпили из Кумаха, царства, идентифицированного с Куммухом (ранее Кутмухи) из ассирийских анналов и Коммагеной греко-римских времен. Таким образом, царство Урарту получило контроль над Северной Сирией благодаря военным и дипломатическим успехам, имевшим существенное, хотя и не долговечное влияние на торговлю и баланс сил в этой части Ближнего Востока[339].

Захватив власть в Калху у бездельника Ашшур-Нирари V (745 г. до н. э.), Тиглатпаласар III понял, что у Ассирии нет будущего без восстановления ее выхода к Средиземному морю. История его правления продемонстрировала, что сила у этой страны была, но ей не хватало только сильного лидера. Он начал с нападения на Арпад, находившийся к северу от Алеппо, но главным противником оставалось царство Урарту, и его было необходимо разгромить. Тиглатпаласар III одержал победу над Сардури II при Халфе (Хал-фети, а не Алеппо), что на берегу Евфрата (743 г. до н. э.). Сардури II описал этот город как резиденцию Кушташпили, правителя Кумаха. Этот принц был союзником урартского царя против Ассирии вместе с Сулумалом, царем Малатьи, преемником Хиларуады. Почему урартская армия оказала столь слабое сопротивление, неясно. Тиглатпаласар описал, как Сардури I бежал с поля боя верхом на кобыле. Его изображение присутствует на ассирийском рельефе. Неожиданный крах урартской власти на севере Сирии мог быть результатом внутренней слабости в разнородной коалиции, уже ослабленной дипломатией Ассирии. Правда, военное превосходство ее армии, по крайней мере на равнине, представляется бесспорным. Возможно, урартские силы оказались недостаточно хорошо обучены для сражений на открытых пространствах, хотя их кавалерия должна была быть сильной. В общем, самым вероятным объяснением катастрофы представляется отсутствие координации между разными контингентами союзников на поле сражения. Как бы то ни было, последние восемь лет правления Сардури II, которое началось при очень благоприятных обстоятельствах, стали свидетелями растущей власти Ассирии. Кульминацией стал разрушительный удар по престижу Урарту, нанесенный в кампании Тиглатпаласара III в самом центре царства – в Ване, – где он, по его утверждению, воздвиг победную стелу, хотя крепость, расположенную над городом, не взял (735 г. до н. э.). К сожалению, анналы Тиглатпаласара не являются полными[340]. Существует вероятность, что это поражение привело к потере власти Сардури II. Но предположение, что его преемник Руса I (735–714 гг. до н. э.) был узурпатором, не согласуется с постоянными упоминаниями этого царя о себе как о сыне Сардури II. Возможно, он был младшим сыном, захватившим трон, который должен был перейти к его старшему брату. Да и легитимность восшествия на престол многих ассирийских царей является сомнительной.

Анналы Сардури II были вырезаны на двух базальтовых стелах, установленных в высоких, скругленных в верхней части нишах, сделанных в скале. Ниши располагались у подножия северного склона Ванской скалы, в его восточном конце. Эти ниши, тоже имевшие надписи, стали центральным элементом открытого святилища, частично вырезанного в скале и расширенного посредством платформы из каменной кладки, опиравшейся на скальные уступы[341]. Судя по всему, подобные открытые святилища были типичными для Урарту. Нечто подобное, но меньших размеров археологи нашли в других частях Ванской скалы и у подножия Бостанкая (Малазгирт). В Алтин-Тепе отлично обработанная базальтовая стела, но без надписи, возможно сопоставимая с более грубой и ранней стелой в Хасанлу, стояла на террасе, встроенной в склон горы, рядом с гробницами[342].

Архитектурные достижения Сардури II лучше всего видны в его главной крепости, построенной очень близко к Ванской – неизвестно, по какой причине. В период могущества и процветания царства сооружение такой крепости могло и не иметь великой цели. Это была не только военная база, но и правительственный центр. Это Кавус-Тепе, что находился в середине долины реки Хошап (к юго-востоку от Вана), у сегодняшней дороги, ведущей из Вана к Хошапу и Хаккяри, а также в Иран через Резайе[343]. Стены, еще видные над землей, показывают, что здесь стояла крепость с каменной кладкой, не имевшей себе равных в оборонительных сооружениях других районов Урарту. Камни красиво отшлифованы и отлично подогнаны друг к другу, хотя и имеют разные размеры, так что каждый приходилось специально обрабатывать, чтобы он соответствовал со седним. В результате раскопок обнаружили улицу и храм обычного урартского типа. Его немного меньшие размеры обусловлены узостью хребта, на котором он располагался. Надпись у двери – посвящение богу Ирмуси, которое датируется правлением Сардури II, поэтому есть все основания отнести все сооружение к периоду его правления. Если так, возможно, отличное качество каменной кладки отражает краткий зенит урартской политической власти. Нет никаких свидетельств того, что для этой работы ввозили каменщиков из других стран. Храм, покрашенный изнутри в голубой цвет, видимо, был таким же, как и находившийся в Каялидере. По мнению автора, не будет слишком смелым утверждение о том, что положение в самом высоком месте города отражает поклонение его жителей небесам. Но абсолютной уверенности в этом, разумеется, нет. Еще одна черта Кавус-Тепе – две вырубленные в скале шахты. Они располагаются на хребте под храмом и, что неожиданно, отделаны каменной кладкой. Возможно, это были емкости для воды или хранения продовольствия. Нет никаких свидетельств того, что их использовали в качестве темниц. В конце главной крепости для дополнительной защиты ее создатели вырубили в скале ров. Аналогичная черта присутствовала в Ване, отмечая крайние точки урартского периметра. Амбициозный план пробиться через седловину в хребте был отвергнут после того, как значительная территория использовалась как каменоломня. Тогда же построили стену с контрфорсами. По другую сторону седловины на соседней вершине стоял маленький форт.

Раскопки 1965 г. в Каялидере дали весьма впечатляющие результаты[344]. Это поселение возвышается над крутой излучиной реки Мурат, где она поворачивает на юг к Мушской долине, в 10 милях (16 км) к юго-востоку от Варто. Район гористый и подвержен сильным землетрясениям. Хотя такая крепость могла бы служить преградой для наступления ассирийцев по долине, ничто не предполагает, что ее построили до середины VIII в. до н. э. Судя по всему, постройка оказалась недолговечной и была разрушена киммерийцами или в 714, или в 707 г. до н. э. Крепость Каялидере, таким образом, могла быть построена или при Сардури II, или при Русе I. Первый вариант представляется немного более вероятным. Общий план предполагал наличие здесь административного центра с верхней крепостью, нижней крепости и нижнего города, тянувшегося вниз по склону к рукаву реки Мурат. Поверхностные остатки ворот указывают на вероятное направление подхода от переправы. Раскопки велись в верхней крепости и каменной гробнице, расположенной в скале с южной стороны.

Каялидере являлся достаточно важным городом, чтобы иметь храм со стандартным планом, но при его возведении каменную кладку подняли на несколько большую высоту, а каменные плиты были намного больше, чем маленькие, но прекрасно обработанные базальтовые плиты Азнавура, Кавус-Тепе и Алтин-Тепе. Возможно, более грубая кладка означает работу правителя, подражавшего моде двора. Двойной куб – вероятная реконструкция пропорций такого храма, как предполагают более поздние параллели ахеменидского периода, особенно Каабаи-Зардушт и Накше-Рустам у Персеполя. Это один из признаков того, что ахеменидские архитекторы, безусловно, многое переняли у урартов, хотя привозили каменщиков из Греции[345]. Перед храмом в Каялидере располагался вымощенный двор с остатками с одной стороны «клуатра», не мощеного, но с крышей. Самая важная черта двора – основание стелы, такой же ширины, как дверь, и расположенной на одной линии с ней. От самой стелы ничего не осталось, но основание, хотя и разбитое грабителями, не оставляет сомнений в его предназначении. Здесь же находится небольшая площадка с тремя небольшими отпечатками, напоминающими копыта, вырезанные в камне. Ее можно истолковать только как постамент для бронзовой треноги, поддерживающей большой котел, сопоставимый с котлом и треногой из Алтин-Тепе и с аналогичными предметами, изображенными на известном рельефе Мусасира из дворца Саргона II в Хорсабаде[346]. Пытаясь реконструировать на основании этого рельефа внешний вид типичного урартского храма, не следует забывать, что ассирийские скульпторы зачастую уменьшали высоту здания непропорционально его длине, если это требовалось для помещения рисунка в ограниченное пространство. В храме Каялидере, вероятно, хранились сокровища, или, по крайней мере, люди так считали, потому что даже брусчатка была перевернута в поисках кладов. Поэтому от храма осталось так немного. Самая интересная находка – часть украшенного пояса или колчана с изображением воинов в колесницах, на которые нападает лев. По живости это изображение не имеет себе равных в урартском искусстве. Вероятно, там же была найдена фигура красивого бронзового льва, к основанию которой изначально был прикреплен гвоздь или колышек. Предположительно, эти артефакты датируются концом VIII в. до н. э., хотя, строго говоря, нет четких стилистических критериев, позволяющих отнести их к тому или иному периоду истории Урарту точно[347].