Белое пламя - Ирмата Арьяр

— Не вижу ничего противоправного в поступке лорда. А вот указывать, кого ему принимать в семью, никто не имеет права.

— И ты туда же! — с горечью укорил вейриэн. — Ошибаешься, законник ты наш. Есть одно исключение. Темного никто не имеет права не то что усыновить — в дом впустить без нашего контроля, пока его темная кровь не очищена стражами Белогорья.

— Ну так в чем дело, высший мастер? — поднял бровь холеный белобрысый красавчик. — Ты — здесь. Контроль обеспечишь.

— Скажи, что ты пошутил, лорд, — снова накинулся на него Таррэ. — Скажи, и забудем это недоразумение. В конце концов, я не верю, что это ты применил темную магию. Не настолько ты прогнил. И нашли мы тех двух девушек, с которыми ты провел полночи. Их показания можно трактовать в твою пользу. Откажись от опрометчивых слов. Мы их не слышали. Духи рода Раэн — тем более.

Наэриль, сложив руки на груди, отрицательно качнул головой и ехидно заметил:

— Духи как раз слышали. Только возразить не могли. На мне же браслеты.

Вейриэн прессовал ему мозги еще минут пять, потом, устав метать молнии из глаз и изливать гнев на его голову, налетел на другую жертву:

— Безумцы! Все сегодня свихнулись! Но ты-то, Яррен, ты! Где твой хваленый ум? Это ведь ты ловко ему подыграл! Солгал, не соврамши. Ты удивил меня!

— Первый раз, что ли? — отозвался тот с непробиваемой невозмутимостью.

— Ты хоть понимаешь, как это все воспримут горы? Страшно представить! М-мать бездны! Мы сейчас даже этих двух парий, подозреваемых в темной магии, допросить не сможем без согласия духов! Зачем и браслеты на лорда было цеплять, если их все равно придется снять, чтобы получить согласие?

— Ты сначала у меня спроси разрешения на беседу с духами, — процедил ему в спину Наэриль, но Таррэ от него раздраженно отмахнулся, как от безнадежно больного умом.

— Отчего же не понимать, я же не идиот, — ухмыльнулся Яррен. — Я даже, представь себе, понимаю, что теперь и темная кровь — не причина для того, чтобы нарушить закон гор и оставить мальчишку умирать. Теперь ты обязан оказать ему помощь, высший мастер. Моих сил тут недостаточно.

— Если белая магия его не убьет… — пробормотал воин, на удивление легко сдавшись. Махнул рукой, и темный амулет в его ладони исчез в ослепительной вспышке. — Пусть мой собрат посмотрит на эту гадость. Может, сможет определить, в чьих еще руках она побывала. Хоть какой-то след возьмем.

Потеснив Яррена, Таррэ взялся за полутруп юного жреца. Зал осветился мягким жемчужным сиянием, безопасным даже для чувствительных глаз жадно наблюдавшей синтки.

А я в это время думал: что-то тут не так. Таррэ возмущался слишком бурно, слишком напористо. Да и если посмотреть трезво… не Яррен, а сам Таррэ подсказал Наэрилю этот безумный ход с покровительством всем без исключения синтским париям, именно он вспомнил о традициях храмовых братьев и сестер. И вопросы он формулировал так тонко, чтобы Яррен и жрица смогли воспользоваться двойственностью ответа.

Умен. Очень умен. До такой изощренности даже Яррену еще учиться и учиться.

Я по-новому взглянул на высшего мастера, уже совсем не выглядевшего расстроенным. Вот кто непревзойденный игрок из всех тут собравшихся. И ведь никак не докажешь нарушения закона и вмешательства вейриэнов в дела лордов.

Да еще этот темный… Теперь Таррэ не отвяжется от Наэриля. Сядет на шею, контроль будет обеспечивать.

А через лорда дома Раэн стражи Белогорья надавят на жриц и влезут в тщательно скрытые в глубинах синтские храмы, почикают змей-людоедов и отыщут мифическую Чашу Цветка, если она существует не только как название сети их храмов-борделей, точнее, ее таинственный центр.

Ловко. Мне бы так научиться манипулировать обстоятельствами в пользу дела.

Интересно, заметил ли белобрысый, что сплясал под чужую дудку?

Вряд ли — вон какой самодовольный сидит, водичку попивает. И чему радуется? Теперь от него последние горные дома отвернутся, в спину будут смеяться над ублюдком синтской храмовой проститутки.

Вот только ответит он им, точно ответит. Еще не знаю чем, но мало горам не покажется с его-то далекой от благородства душой и грязными средствами. А ведь жрицы в каждой заселенной синтами горе есть, в каждом Лепестке.

Ох и весело тут будет, даже жаль уезжать.

А вот Яррен просек, похоже, и еще неизвестно, кому подыграл, судя по его легкой понимающей улыбке, когда он смотрел на Таррэ. И тот с чего-то одобрительно похлопал его по руке — вскользь, едва уловимо.

Интересные у них тут игры, настоящие, мужские, затосковал я, вспомнив, что меня ждет совсем другая жизнь.

Вечный младший лорд.

Удавиться от скуки.

Я подошел к синтке, робко поглядывавшей на белобрысого «сыночка» и не осмеливавшейся ни слова сказать. Тот и не смотрел на новоявленную родственницу — тоже наблюдал за действом двух магов, способных так виртуозно пользоваться силой, что из убийственной она становилась целительной.

Вейриэны, как я слышал, не обращаются к духам-посредникам, как мы, а черпают напрямую из высших сфер бытия Белогорья, куда нам доступ открыт только после земной смерти или через ушедших в Инобытие предков.

— Скажи, уважаемая, — обратился я к жрице. Она вздрогнула, подскочила, вытянувшись передо мной. Браслеты и височные кольца мелодично зазвенели, и Наэриль повернул к нам голову. И пусть слышит. — Вчера к нам в дом Этьер приходила жрица с девушкой. Неотой. Безымянной. Дочерью вейриэна. Где они сейчас?

Тут и Таррэ навострил ухо.

Желтые глаза жрицы пристально всмотрелись мне в лицо.

— Не ищи их, благородный фьерр. Нельзя тебе. Безымянной уже нет.

— Как нет? — похолодел я. — Что с ней случилось? Она умерла?

— Нет. — Качнулись колокольчики в кольцах. — Жива. Безымянная получила имя.

В сердце почему-то кольнуло. Я помнил, что говорила Онриль: имя синтке дает либо отец, либо муж, либо оно дается в Чаше Цветка. То есть когда девственницу продают первому клиенту и она получает имя. Кулаки непроизвольно сжались, а душой овладел гнев. Проклятье! Но что я мог сделать? Жениться? Отец никогда не даст разрешения жениться на синтке. Из дома выгонит обоих. Да и брать в жены девушку только из сочувствия к ее судьбе — это неправильно.

Увижу ли я когда-нибудь ее сияющие как звезды синие глаза?

— Какое имя? От кого? — выдавил я.

Женщина грустно улыбнулась. Косо глянула на усмехавшегося Таррэ, даже не думавшего скрывать, что подслушивает, поджала губы и процедила:

— Не надо спрашивать у меня, молодой лорд.

Но я упорствовал:

— Она стала жрицей?

— Нет. — Мелодичный звон подвесок. — Она ушла из храма. Но если и случится чудо и она вернется к нам когда-нибудь сестрой, то жрицами становятся не раньше девяти лун после того, как распустился красный цветок, и еще двенадцати лун после, если чаши наполняются для жизни.