Операция «Wolfsschanze» - Степан Кулик

– Держи, – Вайда протянул ему влажное полотенце. – Протри глаза. Да и вообще, освежись…

– Спасибо. Как немец?

– Жить будет. Лопочет что-то по-ихнему… Только, сдается мне, притворяется, гнида. Глаза выдают…

– Это хорошо, – Семеняк обтер лицо и бросил полотенце на пол. – Хорошо, если притворяется. Тащи сюда… Проверим.

Немец, которого Вайда в буквальном смысле вытащил из соседней комнаты, очень напоминал экранного растеряху ученого, какими их часто изображали в старых комедиях. Взъерошенные волосы, сбившийся галстук, лабораторный халат застегнут не на ту пуговицу, сползающие на кончик мясистого носа очки в металлической оправе. Да и сам он весь походил на встопорщенного воробья. Тщедушного и несоизмеримо воинственного. С одинаковым безрассудством готового затеять драку хоть с другими воробьями, хоть с отражением в луже, а то с кошкой.

– Эй, чучело! – нарочито грубо окликнул его Семеняк. – Ты меня понимаешь? Ферштейн ду?

– Найн… Нихт ферштеен… – затряс тот головой.

– Угу… – Игорь Степанович задумчиво вынул магазин из пистолета и пересчитал патроны. Потом вставил обратно и поглядел на пленного. – Все вы, эсэсовцы, когда гаплык приходит, ничего не знаете и не понимаете. А раньше, небось, вместе со всеми «Хайль, Гитлер» орал?

Немец замотал головой еще энергичнее.

– Найн. Нихт шиссен… Гитлер капут!

– Ну да, ну да… – Игорь Степанович сунул пистолет за пояс. – Свежо предание, да верится с трудом. Уже одно твое присутствие здесь, на таком секретном объекте, говорит само за себя. Сомневаюсь, что фрицы сотрудников с улицы набирали. Небось, все, какие только есть, проверки прошел. Прежде чем допуск получил. Так что про рабоче-крестьянское происхождение можешь не заливать. Как и про сочувствие Рабочей партии…

Немец усиленно делал вид, будто прислушивается к звукам незнакомой речи, но глаза его при этом пытались ускользнуть от прямого взгляда. Что никак не соответствует поведению слабого, заискивающего перед сильным.

– Ладно, чего попусту время терять? – решил подключиться к игре бывший смершевец. Ухватил немца за воротник и крепко встряхнул, так что у бедолаги соскользнули с носа очки и упали на бетонный пол.

Любой настоящий очкарик в такой ситуации попытался бы подхватить их, а этот и не дернулся. Провел равнодушным взглядом и даже на звук бьющегося стекла никак не отреагировал.

– Вот как?

Семеняк наклонился, поднял уцелевшую линзу и поглядел сквозь нее.

– Фальшивые… Что и следовало ожидать.

– Ряженый, что ли? – удивился милиционер. – Впрочем, какая разница? Война закончилась. Зачем нам пленный? Конвоировать, дело оформлять, бумагу переводить, время тратить… Кормить опять-таки… Игорь Степанович, давай шлепнем его, и вся недолга. Баба с воза, кобыле легче. Как считаешь, старшой? Зуб даю, никто не узнает. Какой немец, кто видел?

– Можно… – степенно согласился Семеняк. – Только стрелять не будем. Все равно после объяснять придется. Лучше запрем его в той комнате, где пожар был. Как будто угорел… Ему без разницы, а к нам у контрразведки лишних вопросов не будет.

– Умно… – согласился Вайда и подтолкнул немца в спину. – Шагай, фриц! Шнель, шнель… Да не бойся ты… Это не больно. Ваши гестаповцы тысячи в газовых камерах перетравили. Вот и твой черед платить пришел.

– Стойте! Стойте! – не так чтоб на чистом русском, но почти без акцента воскликнул тот, пытаясь вывернуться из рук капитана. – Как конец?.. Вы не шутите? Война закончилась? Когда?

– О, – милиционер выпустил воротник халата, но спектакль продолжил: – Слышь, старшой, а немчура, кажись, по-нашему лопочет?

– Да хоть по-китайски, – пожал плечами Семеняк. – Гитлер подох. Немцы уже третий месяц как капитулировали. Какие сведения он может сообщить? Денег или золота у него тоже нет. Так на фига он тебе такой красивый сдался? Веди дальше… А будет упираться, дай по башке и затаскивай.

– Нет! Нет… Не надо! – немец отшатнулся к стенке и поднял руки защитным жестом. – Я имею информацию государственной важности! Доставьте меня к вашему командиру! За мою голову вам дадут высшие награды!.. Только поклянитесь, что Германия капитулировала. Что вы не врете…

Семеняк насмешливо хмыкнул.

– Оно тебе сильно поможет? Сам соображаешь, что говоришь?

Немец растерянно захлопал глазами, подумал и кивнул.

– Да, я понимаю… вы можете соврать. Но все же. Прошу вас…

– Ой, да ради бога, – Вайда сунул пистолет в кобуру и застегнул хлястик. – Только отцепись. Капитулировала. Еще перед Новым годом, аккурат на ваше Рождество.

Немец отреагировал несколько странно. Перекрестился и сполз по стенке на пол, словно ноги его больше не держали.

– Интересно девки пляшут…

– Сигарету дайте… – не обращая внимания на сарказм русского, почти потребовал пленник. Но в последний момент все же вспомнил, где находится, и прибавил: – Витте, геноссе…

– Кури… – Игорь Степанович протянул немцу пачку американских сигарет. Тем самым дополнительно подчеркивая, что слова о конце войны – чистая правда.

Тот сигарету взял, но закуривать не стал. Покрутил в пальцах, понюхал и сунул в нагрудный кармашек.

– Так что ты говорил о своей важности и наших орденах? – напомнил Вайда.

– Что? Ах, да… Натюрлих… Вот, – пленник снял с шеи тонкую металлическую цепочку с массивным ключом вместо кулона и протянул его Семеняку. – Вся документация в сейфе.

– А сейф где?

– Я покажу… – немец неуверенно заерзал и смущенно попросил: – Помогите встать… пожалуйста. Ноги совсем не держат.

Вайда, не церемонясь, привычно ухватил пленника за шиворот и придал вертикальное положение.

– Идти-то сможешь, доходяга?

– Да. Спасибо… – но несмотря на уверенный ответ, передвигаться у него получалось только держась за стенку.

– Тебя как зовут-то, чудо гороховое? – милиционер продолжал держаться грубовато, но уже как бы по-свойски.

– Курт.

– А русский откуда так хорошо знаешь? Или ты из той немчуры, что перед войной в фатерлянд выехали?

– Нет. Я родился в Дрездене. Учился в России…

Уточнять, где именно и чему, немец не стал, а Игорю Степановичу было все равно. Как ни крути, а документация из секретной лаборатории и ее сотрудник – информация не его уровня. Нашли, доставили – честь и хвала. А дальше пусть компетентные органы разбираются. Осталось прояснить пару-тройку вопросов, имеющих непосредственное отношение к жизни Залесья. Но с этим можно и подождать. Пока еще за ним конвой пришлют.

– Сейф вон там, – указал пленный на обычный с виду и ничем не отличающийся от его соседей стеллаж. – Надо потянуть на себя третью полку снизу.