Слой Ноль - Евгений Прошкин

— Матвей Корзун? — крикнул он. — Это Матвей Степанович?

— Да, я, — донесся до него приятный расслабленный баритон. — А кто говорит?

Еще звоня в справочную, Мухин придумал неплохое начало — оно должно было заинтриговать любого, вклю-я и потенциального предателя. Однако ответить ему не удалось, его перебили.

— Витя, что ты узнал?

—Я?..

— Что ты узнал?

Он хотел опустить трубку, но трубки в руке уже не было. Мухин сжимал угол подушки.

Глава 18

— Что ты узнал?..

— Мы же договорились: двое суток. Не надо меня теребить каждый час!

— Не ори. Результат будет?

— Будет! — крикнул Мухин и, отключив трубку, бросил ее на сиденье.

Шибанов с каждым разом нажимал все крепче. Виктор не мог поверить, что еще три дня назад он снимал потные тела на природе, на ковре, на кровати — где заблагорассудится шефу — и чувствовал себя почти свободным человеком. А днем раньше, то есть четверо суток назад, он был ботаником... зоологом, в смысле. А семь и восемь... н-да. Но он никогда не думал, что впряжется в гэбэшную лямку. Не ради светлого будущего, не ради больших бабок... Он вдруг обнаружил себя в положении молодого лейтенанта, которого дрючит любой офицер с двумя просветами на погонах, и это открытие было столь неожиданным, что Мухин даже не знал, как к нему относиться.

Впрочем, дрючили его не все, а один только Председатель, чем, безусловно, гордился бы каждый нормальный гэбист. Мухин не был свободен, но он был абсолютно защищен — как та мадам из рекламы прокладок. Защищен по самое «не хочу». За ним повсюду таскался ненавязчивый хвостик — Виктор его еще ни разу не вычислил, но по недавнему случаю в универсаме убедился: хвостик не дремлет. Однако Мухин был достаточно крут и без прикрытия. Служебные номера на «Ауди» позволяли игнорировать светофоры, летать по встречке, задом наперед и вообще как угодно. Проезжая мимо поста, Виктор мог бы, хотя он не пробовал, плюнуть в лицо инспектору или совершить что-нибудь еще более оригинальное. Он знал, что даже, если номера не подействуют, а хвостик зазевается, ему будет достаточно сделать один звонок, и все проблемы мгновенно улетучатся.

Минусы тоже были. Большие или маленькие — вот с этим Мухин разобраться и не мог. Им все-таки управляли. Не так, как шеф на студии, и даже не так, как командует дебелая Настя несчастным ботаником. Гораздо хуже. Его, президента двух стран, — дважды уважаемого, блин, человека! — превращали в какого-то дятла.

Но. Но... Плюсы существовали в реальности, а минусы — в его воображении, точнее, где-то в других слоях, что из-за руля гэбэшного «Ауди» представлялось одним и тем же. Если б мир состоял из единственного слоя, Виктор, не раздумывая, попросился бы к Шибанову в штат, на полное довольствие. Но если б не было других слоев, то порнооператор Витя Мухин мог бы приложить свои силы лишь на съемках очередного ролика из серии «Мальчишки и девчонки, а также их родители». Приличная зарплата, легкие отношения и весьма туманное будущее...

Так и не придя ни к какому выводу, Мухин отстрель-нул окурок и прихлопнул дверцу. Машин на стоянке перед баром «Огонь — Вода» было маловато даже для понедельника.

Миновав «звенелку», Виктор традиционно подмигнул двум «быкам» на входе и направился через зал к отдельным кабинам.

Большинство столиков было свободно, обнесенная стальной клеткой сцена пустовала. Из динамиков сыпалось глухое трэш-техно, от которого клонило в сон, но едкий дух паленой конопли, въевшийся в стены и потолок, напоминал о том, что обычно здесь бывает веселей. В понедельник же посетители залечивают следы вчеращнего праздника и раньше четверга вряд ли сунут сюда нос — разве что, как Виктор, по делу.

Мухин откинул тяжелую кожаную штору и удивился: в кабинке никого не было. Дилер по кличке Лапа сиживал тут круглые сутки, а когда отлучался, оставлял кого-то из напарников, в крайнем случае свою дежурную любовь. Так или иначе, в кабине постоянно кто-нибудь находился. Это было что-то вроде почерка, фирменного знака, бренда, наконец, это был показатель стабильности. Сегодня со стабильностью обстояло неважно.

— Где Лапа? — спросил Виктор у бармена.

— В ауте, — коротко ответил тот.

— Что так? Продегустировал неудачно?

Бармен склонился к стойке и сказал насколько мог тихо:

— У них вчера власть поменялась. Во всем районе.

— И кто теперь двигает?

— В сортире найдешь. Зовут Горби.

— Что, родинка на башке?

— Горби, — со значением повторил бармен. — Сам его узнаешь.

Пригнувшись, Мухин нырнул под низкий свод со стрелкой в виде фаллоса и спустился по бетонным ступеням. В узком прокуренном коридоре вечно толклись какие-то типы, но в понедельник было немноголюдно и здесь. В торце гудела какая-то кучка, из которой выделялся сутулый субъект в полосатых шароварах. Облокотившись на размалеванную кафельную стену, стояла престарелая шлюха, завалившая в бар совершенно случайно и так же случайно перебравшая «отвертки». Водка с апельсином напрочь лишила женщину координации, и она едва попадала сигаретой в рот.

Виктор без охоты хлопнул ее по заднице и, прошагав до туалета, вошел в зловонную темно-серую комнату. Под потолком мигал наполненный мотыльками плафон — кроме этого гербария, здесь никого не было.

Мухин высунулся в коридор и крикнул:

— Горби! Есть такой?

— Чего хотел? — отозвался из угла сутулый, и Виктор заметил, что на месте левой лопатки у него что-то торчит — словно вылезший из земли корень тополя.

Мухин подошел к дилеру, и компания, мгновенно рассосавшись, оставила их вдвоем.

— Люриков хотел, — сказал он.

— Чо? Ты по-русски говори.

— Этих, как их... цикло... тетра... Забыл! Тетра... нет, цикло...

— Цикломезотрамин? — произнес Горби, как хорошо отработанную скороговорку.

— Во! Мезотрамин, он самый.

Торговец многозначительно оглядел его с ног до головы и процедил:

— А так по тебе не скажешь...

— У тебя есть или нет? Достать можешь?

— Я все могу, — эффектно, по его мнению, заявил Горби. — На кармане такой отравы не держим... Спросить надо. Ты завтра приходи. А сейчас — сотку грина.

— На сотку — это сколько выйдет?

— Сотка — это аванс, — пояснил дилер, как будто Виктор что-то не понимал.

— Насчет цены я не в курсе, — признался Мухин. — Но справки наведу. Если выше совести поднимешь — смотри!.. Я потом за сдачей приеду. Согну тебя еще сильней, только в другую сторону.

— Не учи жить.

Виктор отдал ему сто долларов и, естественно, не прощаясь, направился к лестнице.

«В этом бизнесе Горби щегол, — отметил он. — На редкий препарат накинет процентов пятьдесят. Ну и дурак. Я бы двести накинул».