Слой Ноль - Евгений Прошкин

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Я все понимаю. Но ты не поверишь. Рвем отсюда.

С верхнего балкона семнадцатиэтажного здания вдруг кто-то сорвался и, неистово размахивая руками, воткнулся в землю. Звук получился негромким и отвратительно мягким. На том же балконе возник человек в милицейской форме и, свесившись через перила, несколько раз выстрелил явно наугад.

— Как себя чувствуешь? — спросил Виктор.

— Я-то что?.. Я-то при чем?..

— Все ни при чем. — Он просунул руку под руль и выдернул ключи.

— Ты тут не командуй! — возмутился водитель.

— Я и не собираюсь. Высади меня.

Дорога шла в гору, и «Волга» быстро остановилась. Мухин вылез из машины и, отойдя на тротуар, бросил таксисту ключи.

— Мотай отсюда!

— А бабки, урод?!

Виктор скомкал пару купюр и швырнул их в окно. Бумажки, не долетев, упали возле двери. Таксист выскочил, наклонился за деньгами и, внезапно пошатнувшись, схватился за капот. В таком положении он простоял довольно долго — по правой полосе успели продать три машины, две из которых все-таки развернулись. Потом он поднял голову и выпрямился.

Неизвестно, кем он очнулся, но на его лице было такое страдание, что Мухину стало не по себе. Забыв о деньгах, водитель обошел машину, достал из-под сиденья монтажку и медленно побрел через дорогу. Едва он добрался до противоположного тротуара, как «Волга» сплющилась под тем самым автобусом с банкой «Нескафе». Синий «Икарус» протащил такси метров пять и вильнув, врезался в столб. Вопящих пассажиров отнесло вперед, к кабине водителя, — дальше Виктор уже не смотрел.

Это началось. С самого утра, в момент выезда троллейбусов. Спустя двенадцать часов народ еще пил пиво светило солнышко и вообще все было прилично. Здесь это наступало постепенно, пока признаки катастрофы не стали совсем очевидны. Машины на перекрестке... почти случайность. Они могли столкнуться не сейчас, а позже. Милиционер, палящий по голубям... был бы он один, без чудовищной аварии под окнами, Виктор и сам не придал бы этому значения.

Этот слой загнется медленно. Загнется — и сам не заметит.

Мухин шел назад, к себе домой — заранее зная, что вряд ли дойдет, но продолжая идти, поскольку это было единственное действие, которое придавало происходящему какой-то смысл.

Или... Нет, конечно. В этом тоже не было смысла.

Скоро его перекинет обратно, а здесь останется отражение, оболочка — обычный человек, грешащий бумагомаранием. Виктор мог бы здесь выжить — естественно, при условии, что дело обойдется без ядерного удара. Да, у Мухина могло бы получиться. У фантаста — вряд ли.

На другой стороне улицы показался мужчина с гоночным велосипедом на плече. Возможно, он считал себя обычным вором и еще не знал, что с сегодняшнего утра его действия подпадают под статью о мародерстве.

— Эй, мудила! — заорал Мухин, не особо надеялся, что его услышат.

Его услышали. Мародер чуть сбавил ход и обернулся.

— Куда едем? До Петровки подбросишь?

Виктор хотел добавить и про Лубянку, но вдруг осекла Посетившая его идея была болезненно странной, в чем-то даже извращенной, но ничего более толкового он не придумал.

Мухин свернул к ближним домам, где, как он помнил, находился магазин «Все для офиса».

Магазин, точнее — магазинчик в цокольном этаже, был пока еще не разграблен и даже не закрыт. Фантаст сюда не заходил, писательские причиндалы он покупал в простом отделе канцтоваров, но вывеску видел часто, когда проезжал в троллейбусе.

По прохладному шикарно-сумрачному помещению слонялся один продавец — прилизанный мальчик лет двадцати. Назвать его как-то иначе Виктор не мог — молодой человек смахивал на полового из современного трактира: просторная белая рубашка и красный галстук с черной сверкающей заколкой.

— Мне нужна ручка, — сказал Мухин.

— Перьевая или шариковая? Есть «Паркер», есть «Ронсон»... — заладил мальчик.

Виктор мельком взглянул на витрину.

— Дай-ка мне лучше карандаш, — решил он. — И листок бумаги.

— Как листок? Мы поштучно не продаем.

— Тогда тетрадку. Или блокнот.

— Блокнот будет дороже, — предупредил продавец. Мухин увидел себя в зеркале и обозлился: чего этот прилизанный из себя корчит? Ну, ветровка, левый локоть заштопан. Ну, кеды в глине... Он же не в ресторан пришел!

— Давай тетрадь, — согласился он. — Самую дешевую.

— Рубль десять, — объявил мальчик.

Виктор порылся в карманах — бумажных денег не осталось, все были гордо брошены таксисту. Мелочи началось ровно рубль.

— Не хватает, — сказал он, кашлянув.

Продавец равнодушно склонил голову.

— Выбирайте.

— Что мне выбирать?..

— Что купить. Либо тетрадь, либо карандаш.

— Смешной ты человек. Если я возьму только карандаш... На кой он мне?.. Где я писать буду? А если только тетрадку — тогда, получается, нечем. Эти десять копеек я тебе занесу. Потом. Ладно?

— Нет, — удивительно просто ответил мальчик.

— Ну, вырви себе на сдачу пару страниц! Хочешь? Да мне всего-то одна нужна!

—Нет.

— Слушай, ты что, не в курсе? Тут конец света надвигается, а ты как дурак торчишь в своей лавке... Ты на улице-то был? Ну-ка, чек пробей! — осенило Виктора.

— Зачем?

— Да затем, что электричества в городе нет, понял?! — рявкнул он. — Петух ты напомаженный!

— Шли бы вы отсюда... У вас что ни день, то конец света.

— У кого? У кого это «у нас»?! — взбесился Мухин. Он взял продавца за галстук и медленно потянул на себя, пока тот не улегся животом на прилавок.

— Мир гибнет, сука! Понимаешь ты это или нет?! — прошипел Виктор ему в лицо, забрызгивая испуганные глаза слюной. — Папку с мамкой небось уже кирпичами глушат, а ты тут мнешься, гонор показываешь! Да твой гонор десять копеек и стоит!..

Он говорил что-то еще — что-то жестокое и абсолютно ненужное ни ошалевшему от страха мальчику, ни ему самому. Путался в словах и от этого горячился еще больше. Выговаривал свое бессилие и продолжал тыкать мальчика носом, хотя тот давно готов был отдать и карандаш, и золотой «Паркер», и всю кассу.

Иссякнув, Виктор отпустил галстук и позволил прилизанному отойти в глубь отдела.

— Охрана!! — предсказуемо возопил продавец. — Сашка! Сюда!!

Мухин развернулся к проходу, попутно хватая с прилавка что-то увесистое.

Из подсобки никто не вышел.

— Ау-у!.. Са-ашка-а!.. — грустно произнес Виктор, поворачиваясь обратно и возвращая электрическую точилку на место. — Нет ответа...

Мальчик отступил еще на шаг и прижался к полкам с мелкой канцелярской ерундой. Мухин осуждающе по-цокал языком и сказал:

— Карандаш. Тетрадка.

— Вон лежат, — молвил продавец, не двигаясь с места.