Последний маршал - Фридрих Незнанский

— Что вы знаете о Стратегическом управлении? — неожиданно спросил меня генерал.

Вот оно, началось. Ну, Турецкий, перекрестись мысленно — и в бой.

Глядя генералу в глаза, я медленно ответил, выделяя чуть ли не каждое слово:

— Я знаю, что Стратегическое управление — это организация людей, которая озабочена судьбой страны. Я не знаю, есть ли в этой организации устав, но мне кажется, что это солидная организация со своей жесткой иерархией и, очевидно, дисциплиной. Стратегическое управление активно участвует в общественно-политической жизни страны. Люди, которые входят в нее, считают, что за ними — будущее.

Все время, пока я говорил эту фашистскую бредятину, он смотрел мне в глаза, а я — ему. Так мы и сидели, как два человека, которые затеяли смертельную игру и знали, что делали, а слова были только сопроводительным материалом.

Все так же не сводя с меня глаз, он спросил:

— А вы как думаете?

Я был готов к этому вопросу.

— Обычно — головой, — ответил я.

Строго говоря, я рисковал. Генерал вполне мог обладать настолько развитым чувством юмора, чтобы догадаться, что, противопоставляя себя членам Стратегического управления, я как бы намекаю, что они, члены, думают, в отличие от меня, не головой, а совсем другим местом. Да и что с них, членов, взять? Но он не догадался. И правильно. Человек с развитым чувством юмора не может стать генералом.

— Вы согласны с тем, что управление заботится о будущем страны? — требовал от меня генерал ответа.

Нельзя же быть таким настырным.

— По-своему — да, — осторожно ответил я.

Он кивнул. Вроде его удовлетворил такой ответ.

— Как бы вы отреагировали, — снова взялся он за свое, — если бы мы с вами стали сотрудничать?

— Кто это — мы? — невинно смотрел я на генерала.

Пусть попыжится. Пусть не будет никаких недомолвок. Пусть колется.

— Стратегическое управление, — спокойно ответил мне генерал Петров.

Еще немного, и ты, Турецкий, добьешься своего.

— Каким же вы видите наше сотрудничество? — недоверчиво ухмыляясь, спросил я.

Впервые за все это время он улыбнулся. К тому же и вздохнул с плохо скрываемым облегчением.

— Я знаю, что вы расследуете несколько убийств, которые были совершены в последние дни. Речь идет о высокопоставленных людях.

Я изобразил недоумение:

— Откуда вы это знаете?!

Он даже отвечать не стал, только небрежно отмахнулся — не задавай, мол, глупых вопросов, мальчик.

— Так вот, — продолжил он. — Я скажу вам, кто убил Смирнова.

— Вот так просто, да? — вырвалось у меня.

— Да, — спокойно кивнул он. — Причем это не подставка, а действительный исполнитель. Убийц остальных я вам дать не могу — просто не знаю их. Можете сами их искать, а можете доказать, что это тоже сделал тот самый человек, на которого я вам укажу. Как хотите.

— А что я должен сделать? — спросил я наконец. — В смысле взамен?

— Я скажу, не торопитесь, — ответил мне Петров. — Но прежде чем мы договоримся, скажу еще кое-что: вы не пожалеете, Александр Борисович, если свяжете свою жизнь с деятельностью нашей солидной и авторитетной организации. Тогда вы многого добьетесь. Хорошие работники, профессионалы, нам всегда нужны, а мы, в свою очередь, подумаем о вашем будущем. Что скажете?

— Ура, — пожал я плечами, — наконец-то хоть кто-то будет думать о моем будущем.

Он снова улыбнулся:

— Итак, я, пожалуй, начну говорить о том, чего мы хотим от вас, Александр Борисович.

— Слушаю.

— Представьте себе Аничкина на свободе, — сказал он наконец вожделенные слова, и сердце мое запело, готовое выскочить из груди.

Он, видимо, заметил мои вспыхнувшие глаза, но, слава Богу, понял все по-своему.

— Не торопитесь, — предупредительно поднял он руку. — Никто просто так не собирается выпускать Аничкина. Это было бы в высшей степени глупо. Есть иные варианты…

Уйми свои эмоции, Турецкий. Веди себя прилично, пусть люди радуются, что раскусили тебя. Доставь генералу эту радость, что тебе стоит?

Я снова сделался глуповатым.

— А как же быть? — спросил я. — Ведь обвинения не предъявлено. Знает он, похоже, много. И держать его в любой момент под рукой было бы, конечно, замечательно. Для следствия. Но вот опять же и жена его, Таня, просила… Мне бы хотелось выполнить ее просьбу. Надо бы как-то освободить человека…

— Да уж, — усмехнулся генерал, и я был неприятно поражен: как давно они за мной следят?

— Но вот каким же образом Аничкин может оказаться на свободе? — спросил я. — Разве что сбежит из Лефортова?

Нормально, Турецкий! Человек, организующий побег, не станет первым об этом заговаривать. Осталось совсем немного. Чуть-чуть. Вот сейчас этот долбаный генерал откроет рот и скажет то, ради чего я и затеял всю эту мутотень.

Генерал открыл рот и сказал:

— Вот именно. Именно это я вам и предлагаю.

Что и требовалось доказать. Гремите, фанфары, славу Турецкому!

Я потрясенно уставился на генерала:

— Вы хотите организовать побег Аничкина?!

Не переигрывай, Турецкий.

— Нет, — покачал он головой. — Побег ему организуете вы. А мы только поможем.

— Но почему — я?! — Демонстрируя изумление, я прекрасно знал ответ.

— Потому что нам он не поверит, — отвечал Петров. — Он опытный чекист и сразу заподозрит неладное. Если к нему подойдет кто-то из нас или любой посторонний, он почувствует ловушку. И откажется. А вы сможете его убедить, потому что вы как раз в первую очередь заинтересованы в том, чтобы он был на свободе. И он это поймет. И есть шанс, что поверит вам.

— Не знаю, не знаю, — качал я головой. — Слишком рискованно.

Генерал нетерпеливо затарабанил пальцами по столу.

— Никакого риска нет, — раздраженно заявил он. — Детали уточним, и вы сами можете убедиться, что в нашей организации работают люди неглупые.

— Да я и не сомневался, — пробормотал я будто в смятении, — но… как-то…

— Что-то я не пойму, — внимательно изучал меня Петров, — по моим данным, вы довольно решительный следователь. А тут мы предлагаем вам такую помощь. А вы трусите. В чем дело, господин Турецкий?

Я даже похолодел внутренне при мысли, что он поймет сейчас, что я просто разыгрываю комедию. В конце концов, он кадровый разведчик и вполне может понять, что я блефую…

Я вскинул голову, надменно посмотрел на генерала и оскорбленным голосом проговорил:

— Что вы себе позволяете, господин генерал?!

— Ну слава Богу! — облегченно вздохнул он. — А то я видел перед собой мальчика, а не мужа. Ну так что, Александр Борисович? Согласны?

— Согласен.

— И замечательно, — сказал он. — А теперь обговорим детали.

— Минуточку, — поднял я руку. — Мы забыли кое-какую другую деталь.

— Да? — недоуменно уставился он на меня. — И какую же, позвольте полюбопытствовать?

— Вы обещали мне отдать убийцу Смирнова.

— Ах это, — улыбнулся он. — Не порите горячку, Турецкий. Раскроете вы это дело в лучшем виде, уверяю вас. Но прежде — Аничкин. Сейчас это — самое важное.

Президент победил, но не так, как хотелось его самым большим почитателям.

Лидер коммунистов отстал совсем ненамного, и второго тура не избежать. Представляю, какая теперь свистопляска начнется по телевидению и в газетах.

Ирину нужно срочно отправлять, и пусть Лиля Федотова мне в этом помогает. Она же обещала помочь достать путевку в Прибалтику. И чем скорее, тем лучше.

До операции с Аничкиным осталось два дня. Все рассчитано мною правильно.

Генерал Петров и его коллеги из Стратегического управления думают, конечно, что повесили мне на уши высококлассную лапшу. Они считают, что я поверил каждому слову генерала. Пусть так считают и дальше.

Их план понятен: как только вы, господин Турецкий, вместе с Аничкиным окажетесь в открытом пространстве, они сначала проследят, куда бросится Владимир, чтобы извлечь свои грозные чемоданы. Но, скорее всего, он этого не сделает, а Петров со товарищи это не могут не понимать. Чего же они хотят? Там, в Лефортове, у них возникнут проблемы, ежели они станут его пытать. А вне Лефортова — кто же им может помешать? Для начала на глазах у Аничкина они помучают, а потом и пристрелят доверчивого придурка Турецкого, чем продемонстрируют мятежному полковнику серьезность своих намерений. Все очень просто.

Я-то знаю, что меня ожидает. Поэтому за эти два дня я должен позаботиться об Ирине с Ниночкой, написать завещание, а также выпить на прощание с Меркуловым и Грязновым, рассказав им в деталях о предложении генерала Петрова. А может, и рапорт еще придется сочинить. Это как начальство прикажет…

Тот, кто предупрежден, тот — вооружен. Генерал Петров и не подозревает, что я ясно представляю, о чем он думает.