Последний маршал - Фридрих Незнанский

— Что ж, господа-товарищи, — закончил свою речь Меркулов, — задача вам, в общем, понятна. Вопросов нет? — спросил он, обведя взглядом коллег.

Все хором вздохнули и зашевелились, как ученики при звуке звонка, с облегчением поглядывая на часы. Формальная часть окончилась, сейчас они разбегутся по своим делам выполнять домашнее задание. Но пока есть минуты две-три подытожить и перекинуться парой слов…

— У меня есть вопрос! — вдруг сказала Лиля, по-студенчески подняв перед лицом шариковую ручку, как бы концентрируя на ней внимание начальства.

Все повернулись и посмотрели на нее с интересом.

— Да? — нахмурившись, кивнул Меркулов.

Не было у него времени на лишние объяснения.

Лиля задала ему придуманный заранее простой и дельный вопрос, несомненно относящийся ко всему, о чем только что шла речь и демонстрирующий остроту и широту ее мышления, но… Но заместитель генпрокурора не мог бы ответить на него точно так же, как не может ответить папа маленькой дочке, которая, выслушав сказку про кошкин дом, вдруг задает вопрос:

— А тигр — тоже кошка? Почему?

И, пригвожденный к месту ее сообразительностью, Меркулов сделал то же самое, что и взрослый папа, отвечающий маленькой дочке: «Иди спроси у мамы», — он отослал Лилю к Турецкому.

— Вот Александр Борисович теперь ваш командир, пусть он вам все и объяснит.

На что Лиля как раз и рассчитывала.

Турецкий, не меньше Меркулова удивленный сметливостью и хваткой молодой следовательши, забрал Лилю с собой в машину и весь день не отпускал от себя, натаскивая, поучая и наставляя на ходу между делами.

Таким образом, за один день Лиле удалось убить двух зайцев. Во-первых, она обратила на себя внимание Турецкого и, как заметила к концу рабочего дня, смогла ему понравиться. Во-вторых, ей удалось напроситься к нему домой. Собственно, напрашиваться ей и не пришлось, Александр сам пригласил, ей только потребовалось слегка направить его мысли в нужное русло.

Получилось так: около одиннадцати вечера они ехали к Фрунзенской набережной, и Лиля попросила высадить ее возле метро «Парк культуры».

— Только, пожалуйста, остановитесь возле киоска, — добавила она.

— Запасы к ужину? — улыбнулся Турецкий, притормаживая у тротуара.

— Нет, ужасно пить хочу. Куплю «Веру» или «Святой источник», а то не доеду до дома — такая жара!

— А вам далеко ехать?

— Одну остановку, до «Октябрьской», но если не утолю жажду — умру по дороге! — рассмеялась Лиля, открывая дверцу и собираясь выйти из машины.

Турецкий соображал быстро.

— Заедем ко мне, это рядом, — предложил он. — Ирина вам и кофе предложит. Загонял я вас сегодня?

— Да уж, — призналась Лиля. — Устала.

Он и сам устал и, сдав гостью на руки жене, сразу же исчез в ванной.

— Горячую воду отключили! — крикнула ему через дверь Ирина, подавая Лиле гостевые тапки.

В ответ из ванной донеслось тихое рычание Турецкого, влезшего под ледяной душ.

— Проходите на кухню, — предложила Ирина. — Вы извините, что принимаю вас в кухне, но…

— Ничего-ничего! — заверила ее Лиля, бросая быстрый взгляд на плиту, где шипело, шкворчало и булькало содержимое кастрюль и сковородок. — Я вас не задержу.

— Нет, какая тут задержка! — замахала руками Ирина, которой на самом деле ужасно некстати пришлось внезапное появление в доме постороннего человека. — Оставайтесь с нами ужинать! Вы совершенно мне не помешали! Я даже рада, знаете, весь день одна кручусь по дому, и поговорить не с кем. Присаживайтесь!

Ей все казалось, что гостья заметит неудовольствие хозяйки, и изо всех сил старалась сгладить впечатление.

— Вам кофе или чай? Сейчас поставлю, — суетилась Ирина, весь день неважно себя чувствовавшая и собиравшаяся в тот вечер лечь спать пораньше.

Лиля с первого взгляда определила, что из себя представляет жена Турецкого: святая простота! Такая скорее себе руку отрежет, чем бросит в кого-нибудь камнем подозрения.

Она беременна, судя по животу, и выглядит, как и положено нормальной советской (а как иначе выразиться?) беременной, плохо. Пальцы рук опухают, ноги отекают, цвет лица нездоровый, бледно-зеленый от токсикоза. В общем, картина ясная.

Старший ребенок — девочка лет четырех-пяти — бегает по квартире в ночной рубашке, босиком, не хочет ложиться спать, хочет прорваться на кухню. Из коридора до Лили донесся ее жадный шепот:

— Мама, мама, я хочу посмотреть, кто пришел! — и ответные увещевания Ирины.

Кошмарные радости семейного быта! У Лили от них душу воротило.

К Ирине Турецкой она не испытывала ни жалости, ни сочувствия, потому что про себя давно решила: в жизни женщина должна выбирать между семьей и работой. Или — или. Или сидеть дома, нюхать цветы, учить троих-четверых детей французскому языку и игре на пианино, как и полагается хорошей матери, или бегать высунув язык по своим делам и жить своей жизнью одинокой хищницы. Третьего не дано. А всякие там дурацкие социальные утопии, что женщина может и пахать, как конь, и детей воспитывать, приводят к тому, что к сорока годам превращаешься в такую загнанную кобылу, полную неудачницу — и на работе все горит, все из рук валится, и дома дети сопливые и голодные бродят, кинутые на произвол судьбы…

Ведь за сто километров видно, что в этом доме одна Ирина разрывается — «Фигаро здесь — Фигаро там», в то время как Турецкий свято верит, что котлеты и суп с фрикадельками зарождаются сами собой, как гомункулусы в пробирках. А его несчастная жена и на второго ребенка пошла, как комсомолка на боевое задание, не по желанию, а потому, что надо! Надо — а то возраст уходит, силы убывают, жизнь усложняется, а пока еще есть здоровье, надо завести второго. Если не сейчас, то уже никогда…

Лиля пробыла у Турецких не больше пятнадцати минут. Выпила стакан апельсинового сока из холодильника, пригубила кофе и наотрез отказалась от предложения Ирины остаться поужинать.

— Спасибо, но меня дома ждут! — и поспешила распрощаться с хозяйкой, не дожидаясь появления из ванной Александра.

«Я ей не понравилась! — с огорчением подумала Ирина, закрывая за гостьей дверь. — Она решила, что я — копуша. Домашняя курица-копуша. И еще халат этот идиотский!..»

Ирина, как все интеллигентные женщины, не признавала халат за одежду, но что же делать? Старая летняя домашняя одежда не налезает на пузо, а та, в которой она носила Ниночку, вся зимняя. Конечно, Ирина прикупила себе и платье, и сарафан слоновьего размера, и даже разорилась на прекраснейший комплект белья и английский бандаж из салона-магазина для беременных «Бостон», но всю приличную одежду она берегла на выход в свет — не дома же, у плиты, морковку тереть в льняном костюме, на который попади пятно — и пропал.

Но после ухода гостьи Ирина решительно сбросила с себя униформу домохозяйки и надела сарафан, в котором сразу же почувствовала себя толстой и неуклюжей — хоть плачь!

— Что, она уже ушла? — спросил Александр, появляясь на пороге кухни и даже не замечая перевоплощения Ирины.

Жена сидела за столом и смотрела на него с выжидающей улыбкой, думая, что он все же догадается спросить:

— А почему ты в парадном платье?

Тогда бы она смогла сказать, что чувствует себя некрасивой и несчастной, уродливой бочкой, для того чтобы Саша, в свою очередь, обнял ее и стал ласково упрекать:

— Ну что ты, Ирочка, ты у меня красавица, любимица, мамочка моя! Как ты можешь так говорить? Я очень люблю твое пузо-карапузо, кого оно там прячет? Мальчика или девочку?

Но Турецкий так и не заметил на жене новое платье, вместо этого он сел и сказал:

— Ну, ладно, корми меня. Я устал сегодня как собака. Никто не звонил?

— Суп будешь? — со вздохом ответила Ирина, тяжело подымаясь со стула.

М-да! — думала Лиля в тот вечер по дороге домой. С этой жертвой собственной порядочности все ясно. Он ее по-своему любит и никогда от нее не уйдет, но отравлять ей жизнь своими подвигами на стороне будет. Жену его надо попросту убрать с глаз долой. Жаль, что я не спросила, в декретном она или еще нет? Судя по животу, даже если и не в декретном, то скоро выйдет. Куда бы ее деть? Неужели она от него никогда никуда не уезжала, к родителям, к сестрам-братьям, к друзьям? Сидит небось с утра до вечера дома, жрать готовит своему благоверному да полы моет… Неужели он ее никуда не отправит отдохнуть?

Нет, конечно! Где уж ему догадаться самому? А кто его кормить будет вечером и носки свежие подавать утром?

Нужно ее услать на отдых, это подходящий вариант. Только вот куда? Кавказ отменяется, там неспокойно. Крым? В Крыму — холера каждый год и вообще столпотворение народу. Да и самолетом она не полетит, побоится, а два дня душиться в поезде до Симферополя — не реально. Про заграницу даже думать нечего, хотя… Может, в Прибалтику?