Лучший друг моего парня (СИ) - Манич Мария

— Не будь дурой, неАнгел. Ты не такая.

— Ты меня совсем не знаешь, — повышаю голос, стойко выдерживая прямой взгляд.

— Ты меня тоже.

— Больше и не хочу знать.

Он усмехается. Привычно дёргает уголки губ вверх и качает головой. Не верит. Самовлюблённый, эгоистичный, не знающий границ мажор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Адрес? — спрашивает, бегает пальцами по экрану, выполняя мою просьбу. — Ожидание пять минут.

— Спасибо, — киваю.

Разворачиваюсь, собираясь уйти, разговор исчерпан, мне больше нечего здесь делать, но слова Мирона, летящие в спину, заставляют обернуться:

— Что теперь будешь делать? На что жить? Саня отвалился. Найдешь нового лоха?

— А это уже не твои проблемы, Мирон, — произношу ровно.

Я тоже умею включать суку и арктическую холодность. Смотрю в красивое лицо Гейдена, стараясь запомнить каждую его чёрточку. Звенящая тишина окутывает нас со всех сторон. Мы не двигаемся. Просто смотрим. Прощаемся? Может быть.

Ещё недавно, всего на миг, он был моим. Целовала его губы, стонала под тяжестью его тела, принимала в себя и готова была отдать душу. Только ему ничего не нужно. Он живёт в своем мире, лишённом любви, привязанностей и других тёплых чувств.

Несмотря на обилие знакомых и друзей, которые всегда рады видеть его в любой компании, Мирон Гейден одинок. Я была готова разделить его одиночество и приласкать каждого его беса.

— Твоя машина подъехала, — безэмоционально произносит Мирон и отворачивается первым.

Выхожу в подъезд на трясущихся на ногах и с дырой внутри.

Всю дорогу до дома, прижимаюсь к холодному стеклу в такси и шмыгаю носом. Ощущения никчемности, грязи и ненужности потихоньку окутывают подрагивающее как от озноба тело.

Давлю на звонок в ожидании, пока соседка соизволит выбраться из своей постели и открыть мне. Ключи я выронила где-то ночью и поняла это только около подъезда. Код от домофона я помню, поэтому стоять под пронизывающим ветром не пришлось.

Может, Маринка куда-то вышла? В магазин или на учебу. Клиентов она обычно принимает дома, но сегодня у неё выходной.

Дверь наконец-то распахивается. Глаза утыкаются в волосатое голое пузо и грязного цвета семейники. К горлу неконтролируемо подступает тошнота. На пороге стоит Руслан.

— Офигела трезвонить? — визгливо рычит этот свин. — Я со смены.

— Дай пройти.

Протискиваюсь мимо застывшего парня, стараясь его не коснуться. Но он специально поворачивается боком, чтобы я задела его выпирающий, как у беременной женщины, живот. Передёргивает от отвращения. В другой раз я бы на него наорала и двинула по яйцам, но сейчас у меня нет никаких моральных сил вести ещё одну битву.

Скидываю кроссовки и сбегаю в глубь квартиры. Заглядываю в ванную, где-то здесь я оставила свой телефон. На стиральной машине нет, как и в шкафчике за зеркалом. Оглядываюсь, хмурясь.

— Где Маринка? — кричу в сторону коридора.

— Ушла. — Руслан загораживает дверной проём, почёсывая брюхо. — Чё ищешь?

В его глазах на секунду мелькает нездоровый интерес, который я уже не раз видела. Одёргиваю толстовку ниже, закрывая бёдра, и отворачиваюсь, ещё раз осматривая нашу крошечную древнюю ванную. С душевой Гейдена не сравнится. Чувствую себя скованно и неуютно под сальным взглядом Руслана.

— Телефон свой. Не видел?

— Видел. На кухне валяется у окна.

— Что он там делает? Я его здесь оставила.

Маринка достала пускать своего парня в нашу квартиру. Мало того, что жрёт он всё без разбору, не только с её полок в холодильнике, но и с моих, так ещё по вещам постоянно лазит.

— Трезвонил всё утро. Хотел вышвырнуть его в окно, так жалко вдруг стало. Ангелинка расстроится. На новый опять сосаться придётся и ноги раздвигать.

— Да пошёл ты, — зло выплевываю слова.

Толкнув парня в плечо, под его омерзительный смех бегу на кухню, а после закрываюсь в своей крохотной комнате. Соседство с Русланом, да ещё и в отсутствие Марины, напрягает.

Пошире открываю окно, впуская внутрь свежий воздух, и не раздеваясь забираюсь под одеяло, укрываясь с головой.

Тело после непривычной физической нагрузки ноет и клонит в сон.

На экране мобильного горят несколько неотвеченных вызовов с незнакомого номера, последний был два часа назад. Кто это мог быть? Может, Живоглот уже отправила по мою душу коллекторов? Завтра понедельник — крайний срок выплаты долга. Что делать, ума не приложу. Из-за ночных событий успела забыть о более важных жизненных проблемах, их вытеснили душевные метания.

Пока я думаю перезванивать или нет, телефон в моей руке начинает вибрировать.

Тот же самый номер.

Нажимаю на зелёную клавишу и осторожно, словно телефонная трубка может меня сожрать, подношу к уху.

— Алло?

— Ангелина, деточка, слава богу, ты цела! — звучит в динамике обеспокоенный женский голос.

— А… — я не сразу нахожусь с ответом. — Вы кто?

— Эвелина Соколова. Мама Саши.

Отодвинув трубку от уха, недоуменно смотрю на номер, пока мать Соколова бормочет какие-то льстивые глупости подрагивающим фальшивым фальцетом.

Что ей, чёрт возьми, нужно?

28

Шмыгая носом, выбираюсь из машины такси, и плотнее кутаюсь в утепленную стёганую куртку. Ветер колючим порывом жалит лицо, кидая в глаза пряди волос. Заправляю их за уши и поправляю шапку, прячу нос в уютный вязаный шарф. Тепло уже не спасёт меня от простуды, но я надеюсь не развалиться и не разболеться окончательно. На следующей неделе в универе нужно быть обязательно, даже если в моих соплях утонет половина аудитории. Я не собираюсь пропускать из-за такой мелочи, как боль в горле и небольшая температура, возможность сдать курсовую работу, которая сможет освободить меня от зачёта перед экзаменом.

Громко чихаю.

— Девушка! — недовольный крик заставляет обернуться. Водитель такси хмуро смотрит в мою сторону, опустив стекло на пассажирской двери. — Оплата по вашей карте отменена.

— Вот чёрт… — бормочу растерянно, по привычке поставила безналичным расчётом, забыв отвязать пустую карточку в приложении. — Сколько там, давайте отдам налом.

— Будьте так добры, — язвительно говорит мужчина и скрупулёзно пересчитывает измятые купюры, которые я сую ему в открытое окно.

— Хватает?

— Да, — бросает резко. — Всего хорошего!

— И вам…

Стекло возвращается на место, и только я успеваю отпрянуть, как машина стремительно срывается с места, напоследок отбдав мою одежду крошечным фейверком грязевых брызг.

— …провалился, — бормочу, оглядывая сверху вниз свои джинсы. — Урод.

Представляю, как исказятся в отвращении губы матери Соколова. Только вот до её одобрения мне больше нет никакого дела. Женщина настояла на встрече в небольшом кафе. Мне надо было послать её подальше, выключить телефон и лечь спать. Восстанавливать силы и пить шипучие витамины. Но моё любопытство и брошенные вскользь слова о «интересном предложении и предоставленных возможностях», которые Эвелина не собиралась обсуждать по телефону, а очень хотела озвучить мне лично, заставили выбраться из-под одеяла и приехать на встречу. В конечном счёте, что я теряю? И так уже всё потеряно.

Долги перед Живоглотом висят над моей шеей как гильотина. Неотвеченные звонки от бывшей начальницы тоже присутствуют в моем телефоне, но я малодушно решила их игнорировать. Казнь уже не отменить, но, может, получится немного отсрочить наказание? В бутике осталась моя трудовая, которую я хочу забрать.

У меня нет привычки сбегать от проблем. Только пока, к сожалению, я не представляю, как решить эти. Второй девственности на продажу у меня нет. Да и не хочу я ещё раз проходить через всё это унижение. В моей жизни за последние часы его было предостаточно.

Согласиться на предложение Гейдена и попросить помощи у него, означает ещё раз упасть лицом в грязь и изваляться там по самые уши. Не о таких отношениях с ним я мечтала.