За Русское Дело на сербских фронтах - Борис Юрьевич Земцов

занимается изучением истории русского добровольческого движения на югославской земле в 1991–1995 годах. Собрал уникальные фото-и видеоматериалы, бесценные документы, интересные факты, поддерживает связи с теми, кто выжил, и с близкими тех, кто погиб. Личная заслуга Александра – недавнее появление в электронной печати полного списка всех русских добровольцев, оборонявших высоту Заглавок 12 апреля 1993 года.

Досадно, что зрение после ранения на Заглавке у Александра так и не восстановилось. Гражданские окулисты разводят руками: «Не наш профиль»… Их «военные» коллеги более циничны: «А кто Вас туда посылал?»

Володя Р., офицер, что когда-то прошел горно-егерскую подготовку, после 12 апреля провел пару недель в сербском госпитале и вернулся в Россию. Пытался закрепиться в Москве, окунулся в мелкий бизнес. Не сложилось… Вместо дохода и прибыли схлопотал по пустячным причинам (хулиганство) срок. Традиционные в подобной ситуации хлопоты (поиск и оплата, передачки, переводы и т. д.) легли на бывших «боснийских» однополчан. Отбыв положенное, в столицу Владимир уже не вернулся, осел в Ростовской области, занимался сельским хозяйством. Сначала «был на связи», звонил, благодарил за помощь, обещал непременно вернуть потраченные на него деньги. Потом – «пропал»… Кто-то видел его в Ростове: жив, здоров, но сильно изменился, стал нервным, раздражительным, обидчивым. Про обещания вернуть долги уже не вспоминал. Бог тебе судья, Владимир!

Недолго пробыл на сербской земле и самый яркий герой Заглавка пулеметчик Пашка. Сейчас он живет в Петербурге. У него всё стандартно-нормально: дети, дом, работа. Помню его скромность, поэтому почти уверен, что люди, живущие и работающие рядом с ним, ничего не знают о его славном югославском прошлом, о его подвиге на горе Заглавок. Интересно, помнят ли сейчас об этом подвиге в Вышеграде? Куда любопытнее узнать, как сложилась судьба тех сербов, что в ночь на 12 апреля бросили положай перед бункером, где ночевал Пашка, открыв тем самым путь наступающим мусульманам? Вопросы, понятно, более чем риторические…

25 Розанов, В. Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови // Тайны Израиля. Еврейский вопрос в русской религиозной мысли конца XIX – первой половины XX вв. – СПб: София, 1993. – С. 241. Сама жизнь потребовала признать поспешность и ошибочность этого вывода. История государства Израиль, история армии и спецслужб этой страны, хроника израильско-арабского противостояния свидетельствуют: воевать евреи способны ничуть не хуже, а зачастую более самоотверженно и более изобретательно, чем представители многих прочих наций. Объективный факт! Другое дело, какие цели и задачи помогает решать ратное ремесло. Впрочем, это совсем другая тема.

Недобрая сербская весна – 1999

Ровно через шесть лет сербская тема снова обозначилась в моей жизни. Да так настырно, что резко отодвинула далеко в сторону все прочие события и обстоятельства.

Тогда, в начале марта 1999 года, я опять оказался в Югославии, но уже в журналистской командировке. Добирался самолётом до Белграда, потом рейсовым автобусом до столицы тогда ещё входившего в состав Югославии Автономного края Косова – Приштины. Здесь, согласно редакционному заданию, предстояло собрать материал для репортажей о здешней жизни и настроениях.

Обстановка в Косово тогда всё более напоминала фронтовую: албанские сепаратисты, до зубов вооружённые на деньги, полученные с наркотрафика и другие откровенно криминальные доходы, при поддержке НАТО, международных мусульманских экстремистов, закусив удила, добивались независимости. Почти каждый день между сепаратистами (бойцами «Освободительной армии Косово») и югославскими полицейскими вспыхивали перестрелки, часто жертвами албанских головорезов становились мирные, ни в чём не повинные сербы.

Сепаратисты, используя шантаж, провокации и откровенный террор, стремились отделиться от и без того куцей после выхода Хорватии, Боснии, Словении и Македонии Югославии. Всякая историческая справедливость, нормы международного права, элементарный здравый смысл при этом попросту попирались. Сербам, коренным жителям Косова, готовилась участь в лучшем случае рабов или изгнанников.

За этим кровавым сценарием чётко прослеживалась уже знакомая по событиям 1992–1995 гг. роль Мирового порядка, которому очень хотелось как можно скорее добить жалкие остатки некогда могучей державы южных славян. Авторы и исполнители «косовского сценария» даже не пытались маскировать откровенную ненависть по отношению к Православию, к славянскому братству, славянской культуре, славянской истории. Было ясно и другое: здесь, на руинах Югославии, заканчивалась доработка и шлифовка другого дьявольского сценария разрушения государства. Сценария, уготованного для России.

Собираясь в командировку, я чётко представлял, что предстояло работать там, где на тот момент мог образоваться эпицентр новой мировой, на этот раз, безусловно, ядерной войны. Понятно и другое: на всё, что происходило тогда на сербской земле, я смотрел глазами патриота-державника, совсем недавно воевавшего здесь, помогавшего братьям-сербам отстаивать право иметь свою Веру, свою Культуру, свою территорию. Убеждения тесно переплетались с журналистским интересом: очень хотелось увидеть и описать то, чего в упор не видели лживое ельцинское телевидение и лукавая демократическая печать.

Гримаса судьбы: сам я на тот момент подрабатывал (а как иначе прокормить двоих детей в подлые девяностые) в «Независимой газете», считавшейся авангардом «информационной империи» Березовского. Благо, профессиональный редакторский азарт (вот бы получить для своего детища эксклюзивный материал из самой горячей точки планеты!) её главного редактора Виталия Третьякова одержал верх над его тогдашними «демократическими заблуждениями». Командировку он подписал. Конечно, колебался, зная о моих далеко не либеральных взглядах. Конечно, сомневался, помня (нашептали редакционные стукачи) о том, что совсем недавно в составе отряда русских добровольцев я воевал на стороне сербов в Боснии. Мой главный редактор окончательно сломался, когда, я, отказавшись от командировочных (мои друзья сербы обещали взять на себя все мои внутренние расходы), попросил оплатить только авиабилет до Белграда и обратно. В качестве дополнительного условия шеф попросил взять с собой фотокорреспондента – Артёма Ж. Мол, пусть наделает для редакции снимков из мест, к которым приковано внимание всего мира. Условие было принято: вдвоём в такой командировке сподручнее и веселее.

Разумеется, все косовские и белградские события весны 1999 года, несмотря на командировочное удостоверение более чем либеральной «Независимой газеты» в кармане, воспринимались мной исключительно через призму русской имперской геополитики. Национальный инстинкт помогал в каждом событии и факте находить, да что там находить, сердцем чувствовать параллель между всем происходящим на сербской земле и возможными грядущими событиями в многострадальном Отечестве. По репортёрской привычке фиксировал всё, что видел и чувствовал, в блокноте. Уж так случилось, что почти ничего из написанного тогда не было опубликовано. Сейчас, спустя почти четверть века, кажется, пришло время поделиться этим с читателем. Не поленюсь ещё раз напомнить, что мои впечатления о «недоброй сербской весне 1999-го» – это мои очень личные впечатления.

* * *

Лечу в Югославию.

Точнее, в то место, что осталось от