Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть вторая - Киркман Роберт

– ЭЙ! – крикнула она, пытаясь привлечь внимание остальных бойцов, которые испуганным батальоном из четырех мужчин и одной женщины – Мэттью, Хэпа, Бена, Спида и Глории Пайн – пятились к постройке. – ПОСМОТРИТЕ НА МЕНЯ! ВСЕ ПОСМОТРИТЕ НА МЕНЯ!

За мгновение среди пропитанных адреналином ужасов кишащего мертвецами, затянутого дымом тюремного двора произошла едва заметная, но резкая смена власти. Лилли обрела голос, о существовании которого и не догадывалась, странный, низкий голос, шедший у нее из груди, – голос отца, твердый, но учтивый, уверенный, но скромный, достаточно громкий, чтобы согнать енота с крыльца, – и этим голосом она обратилась к маленькой группе выживших.

– ЭТО ОТВЛЕЧЕТ ЧАСТЬ ИЗ НИХ, НО НЕНАДОЛГО! – она махнула рукой в сторону жуткой трапезы, а затем показала большим пальцем на ближайшую к ним нишу, скрытую в тени. – ВПЕРЕД! ВСЕ ЗА МНОЙ!

Лилли побежала к зданию, и остальные бросились следом, на бегу спотыкаясь и стреляя в ходячих. Часть стада отделилась от основной массы, занятой трапезой, и уже ковыляла к людям. Серия быстрых выстрелов пробила им головы, и мертвецы повалились на землю в кровавом тумане.

– НЕ ОСТАНАВЛИВАЙТЕСЬ! СТРЕЛЯЙТЕ! – кричала Лилли. – У МЕНЯ КОНЧАЮТСЯ ПАТРОНЫ! НУЖНО ДОБРАТЬСЯ ДО…

Сзади раздался громкий выстрел, который оборвал ее на полуслове. Лилли развернулась и увидела Остина – он заваливался назад под напором двух ходячих, которые уже хватали его за ноги. Из глока вылетели два последних патрона последнего магазина. К сожалению, только одна из пуль поразила мертвеца, а вторая лишь оцарапала голову женщине-кусачей. Остин громко выругался и попытался отпихнуть ее пинком. Толстая домохозяйка, все еще в грязном махровом халате, с бигуди в засаленных волосах, клацала зубами, пытаясь поймать Остина за руку или за ногу.

– ОСТИН!!!

Лилли бросилась к нему и преодолела разделявшее их расстояние – футов тридцать или около того – за считаные секунды. На бегу она подняла оба ругера и несколько раз с хирургической точностью выстрелила в домохозяйку. Пули одна за другой попали в голову ходячей, и та отшатнулась от Остина. Последовало несколько всплесков крови и серого мозгового вещества, а затем череп домохозяйки раскололся и разлетелся на кусочки. Она упала на землю рядом с Остином. На плечах у нее осталась только половина головы. Точное, как в учебнике биологии, поперечное сечение ее черепа демонстрировало зараженный инфекцией мозг. Из глубин ее прогнившего тела выходил зловонный газ. Закашлявшись, Остин быстро откатился в сторону.

Лилли подбежала к нему, сунула пистолеты за ремень, как в тисках, сжала руку юноши и дернула его наверх.

– Давай, красавчик… Отступаем.

– Согласен, – сдавленно пробормотал он, поднимаясь на ноги.

Они устремились к нише, уводя за собой остальных от греха подальше, проскользнули в металлическую дверь и оказались в незнакомых помещениях тюремного блока Г.

Движимое нестерпимым голодом, подгоняемое все возрастающим количеством мертвецов, пролезающих через дыры в заборе, стадо быстро заполонило территорию тюрьмы. Множество истерзанных, полуразложившихся трупов столпилось в каждом углу, на каждом квадратном футе каждого двора, каждой спортивной площадки и каждого перехода. Часть ходячих проникла в здания через распахнутые настежь двери, которые не закрыли за собой при бегстве прежние обитатели тюрьмы. Повсюду завоняло мертвечиной. Беспрестанный гул эхом вознесся в серые небеса.

Последний беглец остановился на гребне одного из окрестных холмов и оглянулся на свой временный приют, который наводняли ходячие мертвецы.

Если и можно нагляднее изобразить конец света, не было ни единого человека, который смотрел бы в тот день на покинутую тюрьму и представлял его как-то иначе. Огромный комплекс, растянувшийся на несколько сотен акров пахотной земли, буквально кишел ожившими трупами. Издалека они напоминали множество точек на дьявольском рисунке пуантилиста. Неуклюжее стадо заполняло все закоулки, по тюрьме бродили тысячи мертвецов. Многие обращали мертвые лица к безразличным небесам и издавали жуткие крики и стоны, как будто их пожирал изнутри всепоглощающий, неизбывный, неутолимый голод. От этого зрелища на глаза тех, кто много месяцев жил в этой тюрьме в относительной безопасности, навернулись слезы. Этот образ до конца жизни будет преследовать их. Падение тюрьмы стало воплощением рокового конца.

Последние несколько человек, убегавших в тот день в соседние леса, кинули лишь краткий взгляд на стадо мертвецов, не в силах смотреть на него дольше, а затем повернулись к тюрьме спиной и вступили в новую фазу тяжелого поиска убежища.

От сильного удара стены приемной содрогнулись. Все подпрыгнули. Тюрьма не выдерживала напора ходячих. Со всех сторон непрерывно доносился тревожный гул тысяч мертвых голосов и шарканье тысяч ног. Шум был невероятным. Несколько выживших солдат армии Вудбери сгрудились в центре пустого, засиженного мухами и забросанного мусором фойе, пытаясь перевести дух и решить, что делать дальше.

– Остин! – Лилли махнула рукой в сторону дальней стены, у которой были свалены флагштоки, дорожные указатели и сельскохозяйственные инструменты. – Будь добр, возьми одну из палок и перекрой боковую дверь!

Хромая, Остин подошел к груде инвентаря и взял оттуда прочный железный прут. Он повернулся к боковому выходу, расположенному под старой вывеской «Коридор Г-1», и вогнал прут между сломанной пластиной засова и полуоторванной петлей. В следующую секунду с другой стороны на дверь обрушился еще один глухой удар.

Остин вздрогнул. С потолка посыпалась штукатурка. Металл заскрипел. Толпа ходячих пыталась прорваться внутрь, пыталась добраться до источника сладостного запаха человеческого мяса, который дразнил их, пробиваясь через щели.

– Черт, да они выломают дверь! – воскликнул Мэттью Хеннесси, стоявший в противоположном конце комнаты. – Этих гадов слишком много!

– А вот и нет! – Лилли подбежала к заколоченному досками главному входу и начала баррикадировать дверь металлическими шкафами, заполненными тяжелыми ящиками с личными делами. – Давайте, помогите мне! Мэттью, Бен, тащите сюда свои задницы!

Они вместе придвинули к двери огромный стеллаж.

Комната была просторной, с выщербленной плиткой на полу и крашеными шлакоблочными стенами. Повсюду виднелись нечитаемые надписи и рисунки многих поколений осужденных, прибывавших в эту тюрьму. Пахло известью и какой-то кислятиной, как из старого холодильника. В одной из стен на уровне плеча было прорезано окно, за которым находилась проходная, где вновь прибывшие получали официальный статус заключенного штата Джорджия. На другой стене, изрешеченной пулями, косо висели портреты бывших начальников тюрьмы и первых лиц штата. Электричества не было, и комната лежала в прохладной темноте, но с улицы сквозь высокие заколоченные окна проникал скудный свет, в котором Лилли вполне могла различить испуганные, озабоченные лица своих бойцов.

Кроме Лилли и Остина, в разношерстную группу выживших солдат армии Вудбери вошли четыре мужчины и одна женщина, сейчас жмущиеся друг к другу в самом центре приемной: Мэттью Хеннесси, молодой каменщик из Валдосты, одетый в пропитанный потом камуфляжный жилет и обвязанный полупустыми патронташами; Хэп Абернати, седовласый, худощавый водитель школьного автобуса из Атланты, на груди которого была тугая повязка и который так сильно хромал, что в эту минуту казался идеальным кандидатом на протезирование тазобедренного сустава; Бен Бухгольц, лупоглазый мужчина из Пайн-Маунтин, в прошлом году потерявший всю семью в битве у природного парка имени Ф. Д. Рузвельта и теперь, похоже, вспомнивший об этой травме; Спид Уилкинс, задиристый девятнадцатилетний футболист из города Атенс, который как будто с трудом стоял на ногах, одурев от сражения и давно сбросив с себя всю школьную спесь; и Глория Пайн с перебинтованной наспех ногой, усталые, глубоко посаженные глаза которой поблескивали от страха под козырьком с надписью «Я с этим тупицей», забрызганным кровью и желчью.