Киллер с пропеллером на мотороллере - Алексей Тарновицкий

— Разве мы не должны ехать в Вену?

Саша безразлично качнул головой:

— Мой тебе совет, тезка: езжай, куда везут, и не задавай лишних вопросов. Лично я так и поступаю. У Йозефа инструкции от босса, он и банкует.

— У какого Йозефа?

— У водилы нашего, у кого же еще. Только не пытайся спрашивать у него — он по-русски ни бельмеса. И по-чешски тоже. Только дойч и инглиш — чурка, короче говоря.

Похоже, Биляк весьма предусмотрительно подбирал кадры, заведомо ограничивая возможности общения помощников между собой: каждый здесь понимал лишь в той области, которая была ему предназначена… Зато сам босс наверняка говорил на всех языках. Мы миновали очередной небольшой городок. На его окраине светилась неоновая вывеска: бокал и крутобедрая красавица верхом на стрелке. Лимузин замедлил ход и взял влево по указателю.

— Реет, — проговорил, не оборачиваясь, Йозеф. — Митинг.

Это были первые слова, произнесенные им за всю поездку.

— Вот видишь, — оптимистически подхватил Саша. — Реет — это отдых. Отдохнем и дальше поедем. Вот только при чем тут митинг? Не, ну чурки, одно слово — чурки…

Подъездная аллея закончилась просторной площадкой, обрамленной высокими, ровно подстриженными кустами. Автомобиль обогнул расположенный посередке пруд с фонтаном и остановился у входа в красивое трехэтажное здание с двумя флигелями по обе его стороны. Мы вышли. Йозеф не стал глушить мотор — за рулем его сменил немедленно подскочивший ливрейный молодец.

Швейцар в цилиндре отворил дверь, и девятый вал оглушительно тяжелого рока тут же накатил на мои бедные уши. О где ты, где ты, Степаненко? Отрежь их поскорее, а то ведь можно помереть от этого грохота…

Йозеф знаком пригласил нас следовать за ним. Мы спустились на лифте и, пройдя небольшим коридором, очутились в комнате с крашеными стенами и простой канцелярской мебелью: столом, стульями, диванчиком… На столе, к моей радости, стоял телефон. Значит, Новоявленский сможет позвонить сюда, после того как убедится, что с Сатеком все в порядке. Если, конечно, ему удастся уговорить Биляка. В этом случае полковнику даже не понадобится пересекать границу: я уничтожу его врага на расстоянии. Внезапный инфаркт будет очень кстати… Главное — знать, что мой любимый в безопасности.

Я напрягла свои знания в английском:

— Йозеф, могу я воспользоваться этим телефоном для связи с моим боссом? Он просил позвонить ему, когда я прибуду на место.

Шофер изумленно поднял брови: по-моему, он удивился бы меньше при виде внезапно заговорившей лошади.

— У госпожи есть его номер?

— Нет, — призналась я. — Но ваш босс наверняка знает, как это сделать.

Йозеф подумал и кивнул:

— Я постараюсь узнать. Выпьете пока чаю? Кофе?

— Чай, спасибо…

Он вышел и вернулся минут десять спустя с чайником, стаканами и пирожными на подносе.

— Так что с телефоном, Йозеф?

— После чая, — улыбнувшись, ответил он.

Что ж, после, так после… Пирожные выглядели восхитительно. Я бросила чайный пакетик в стакан, налила кипяток — не слишком, впрочем, горячий и отхлебнула. Саша подошел поближе. Он и Йозеф смотрели на меня во все глаза.

— Что случилось, Саша? Налить тебе тоже?

Я сделала второй глоток и вдруг поняла, что ноги меня не держат. Кто-то — видимо, Саша, — поддержал меня сзади. Расплывшееся в улыбке лицо шофера вдруг расплылось еще больше и отделилось от туловища. «Это ж прямо чеширский кот какой-то, а не Йозеф», — успела подумать я и потеряла сознание.

Потом до моего слуха донесся мелодичный звон — что-то очень домашнее и успокаивающее. Сильно болела голова — так, что казалось опасным открывать глаза: а вдруг туда пролезет еще худшая боль… Наверно, это мама помешивает ложечкой в стакане. Сейчас скажет: «Сашенька, выпей чаю с малиной… Это помогает…» Оптальгинчика бы, мамуля, оптальгинчика! Черт, в последний раз голова болела так после «ерша», налитого мне… как ее?.. — Анжеликой?.. нет, Сильвией!.. — налитого мне Сильвией у пивного ларька возле площади Тургенева… или Некрасова?.. черт, ни фига не помню… Но уж точно не Салтыкова-Щедрина — двойную фамилию я бы не забыла.

Я осторожно приоткрыла левый глаз, но почему-то увидела не край своей кровати и не полу маминого халата, а зеленую крашеную стену. Что за ерунда? Где это я? Ладно, придется открыть оба глаза и, возможно, даже повернуть голову… Укрытая своей… то есть не своей, а казенной гэбэшной дубленкой, я лежала на узеньком диванчике — из тех, какие ставят в коридорах присутственных мест. А в пяти метрах от меня сидел за конторским столом мордастый крепыш и мирно помешивал ложечкой в стакане.

— Ну чё, тезка, очухалась? — весело спросил он, стрельнув в мою сторону рысьими глазами.

Тут-то я всё и вспомнила — по этим рысьим глазам. Интересно, надолго ли они меня отключили? Сжав зубы, я попробовала сесть — это удалось только со второй попытки.

— Эк тебя колбасит! — восхитился Саша. — Хорош был чаек, правда? Надо бы когда-нибудь и мне попробовать. Вообще-то, после него обычно не просыпаются, но с тобой еще босс чего-то перетереть хочет. Ты уж извини, он у нас любопытный. Но не расстраивайся — это быстро. На пару вопросиков ответишь, а потом можешь спать сколько угодно. Я тебя сам уложу, обещаю.

Он говорил с той же жизнерадостной интонацией, с какой еще недавно предлагал мне выпить в салоне лимузина. Только на этот раз я не стала ничего отвечать. Зачем? С шестерками не разговаривают — их сбрасывают в «бито» и переходят к тузам. Я тебя сама уложу, обещаю. Но не сейчас. Сейчас есть дела поважнее. Так и не дождавшись моей реакции, Саша снял трубку телефона.

— Алло. Да. То есть йя. Ну, в общем, зови босса. Босса, чурка, босса!

Ну вот, кажется, начинается. Я села поудобнее и поправила волосы. Боль понемногу отступала, подавленная серьезностью момента. В коридоре послышались шаги. Дверь открылась, и вошел Биляк.

— Доброе утро, пани Саша. Или вы хотите, чтобы я называл вас пани Краусова, по паспорту?

Утро?! Неужели уже утро? Но где тогда полковник? И какое сегодня число? Вчера было тринадцатое февраля. Значит, сегодня четырнадцатое?

— Я хочу видеть Константина Викентьевича, — сказала я вслух.

Биляк улыбнулся:

— Всему свое время, Саша. Вас непременно отведут к нему. А пока, если не возражаете, я хотел бы расспросить вас кое о чем. Чрезвычайно хотел бы.

— Возражаю.

— Ну и возражайте себе на здоровье! — рассмеялся Биляк — А я все равно спрошу. Видите ли, Саша, я тут хозяин — в этой комнате и в этой ситуации. А хозяин имеет право вести себя по-хозяйски. Имеет или не имеет?

Я молчала, упрямо уставившись в стену. Моей первой задачей было выяснить ситуацию с Сатеком. Свободен ли он? Улетел ли он из Праги? Приземлился ли в Питере?

— Ты бы лучше отвечала, а то ведь я могу и невежливо попросить, — угрожающе проговорил мой мордастый тезка.

Биляк укоризненно покачал головой:

— Ну зачем ты так, Александр? Пани Краусова нам охотно все расскажет сама, правда, пани?

Я молчала.

— Меня, собственно, интересует вот какой вопрос, — продолжил он. — Вы уж простите, Саша, но с самого начала я не придавал вам никакого значения. Ну, секретарша, ну помощница. Пожилые начальники чрезвычайно часто ездят в командировки с молодыми… э-э… помощницами, которые помогают… э-э… снять напряжение рабочих будней. Вот и вас я считал за такую… ну, понятно. Представьте себе мое недоумение, когда выяснилось, что товарищ генерал явно не связан с вами отношениями такого рода. Два отдельных номера в гостинице — и ладно бы еще два номера, — но еще и полное отсутствие постельных забав! А мы-то, дурачки, установили там несколько скрытых камер! Думали посмотреть интересное кино — и на тебе! — как говорят в ваших сельских клубах, «кина не будет»! Такие расходы, и всё впустую!

— Вы чрезвычайно хорошо знаете русский, — заметила я.

— Ну, слава богу! — воскликнул Биляк. — А я уже опасался, что вы онемели… Отчего бы мне не знать русский, дорогая Саша, если я родился в Сибири? Да-да, не удивляйтесь, такая вот судьба. Впрочем, мы ведь не обо мне, а о вас. Итак, вы генералу Новоявленскому не любовница. Тогда кто? Почему он привез сюда именно вас? Если хотите знать, мне не очень понятно, как он вообще отважился сюда приехать!

— Куда «сюда»? Он в Австрии? В Вене? Повторяю, я хочу видеть Константина Викентьевича.

Мне было крайне важно выяснить, где сейчас находится полковник. Если он еще в Праге, то и Са-тек еще в тюрьме. Но если Новоявленский уже здесь, значит, Биляк выполнил свою часть договора, и тогда я тоже могу приступить к выполнению своей… Биляк вгляделся в меня и снова покачал головой:

— Я же сказал — всему свое время. А пока вернемся к нашей теме. Со стороны генерала было чрезвычайно неосмотрительно соглашаться на мои условия. И тем не менее он приехал. Приехал ради какого-то ничтожного аспиранта, не нужного ему никоим боком. Ведь этот Сатурнин Краус никто, я специально проверил. Парень чист, как снег в Антарктиде. И тут… — Биляк торжественно воздел указательный палец, — тут вы сами подсказали мне ответ. Знаете как? Просьбой о фамилии в паспорте! Тут только я и понял, что паренек нужен вовсе не генералу, а вам! Что и генерал приехал сюда ради вас! Что вовсе не Саша Романова сопровождает Новоявленского в качестве незначительной личности, а он сопровождает Сашу Романову! Отсюда — вопрос.