Игра на чужом поле (СИ) - Иванов Дмитрий

И если до этого наш разговор вёлся на английском, то сейчас прозвучала наша с Антоном родная речь. Гордон неожиданно заговорил по-русски, и это добавило словам особую весомость. Правда, по-русски британец говорит неважно, с заметным акцентом, но видимо, именно из-за пусть и скромного, но наличия знаний языка семья Севелинов и направила его сюда. После этих слов Егоров сразу же сдулся.

Мне дали отчёты и сводки, в которых я ни рылом, ни ухом. Вся эта ликвидность залогов, процентные кредитные ставки, кассовые журналы для меня — темный лес. Хотя, стоп! Вот, например, ведомость зарплат сотрудников банка, это уже куда как интереснее. Так-с… Ну-ка посмотрим. Девочки на кассе получают по триста рублей. Костик — четыреста семьдесят. А вот у Егорова… тысяча восемьсот! Как у настоящего академика!

Впрочем, справедливости ради, такие зарплаты и в нашем крае — не редкость. Например, триста рублей у обычного электрика выходит. А если рабочие, скажем, бригаду комплексную организуют и лишние ставки грамотно распределят между собой, то и того больше. У них там своя арифметика: чем хитрее схема, тем жирнее зарплата. А уж какой-нибудь «белазист» на Березовском угольном разрезе спокойно может иметь те же восемьсот в месяц!

Рабочим ещё и личные автомобили предоставляют! Точнее, им дают льготную очередь на покупку авто. Такой вот приятный бонус: возможность приобрести новенькую «Жигу» или «Москвич». Причём выплата растягивается на три года, и итоговая стоимость для работников составит около десяти тысяч рублей — или сколько там они сейчас стоят. На рынке такая машина уйдет уже минимум за вдвое большую сумму!

А у банка-то машина есть? Водителя в штате я что-то не вижу.

— Что у нас с транспортом? — спросил я, поправляя очки.

Да, привык я уже к этим окулярам без диоптрий. Наше посольство в Норвегии, что мне их любезно подогнало, забирать очки назад не стало, и я теперь ношу их с удовольствием!

— Метро, такси и мой личный «Москвич» четыреста двенадцатый, — оживился Егоров.

— Гордон, но это же несолидно. Считаю, надо купить хороший автомобиль представительского класса… — начал я, с легким недовольством в голосе.

— «Волгу»! Чёрную? — оживился Антон под наши ироничные взгляды.

Ну да, конечно, «Волга»! Прямо символ роскоши и статуса… для середины прошлого века.

— И водителя, конечно, выделить. А лучше водителя-охранника… такого здорового мордатого дядю. Можно из военных. Только не из КГБ, а то стучать будет, — даю распоряжение я, будто сам являюсь председателем правления.

Впрочем, никто из присутствующих возражать не стал, и уж тем более, никакого протеста от защитника Семёна не последовало.

Расстались мы, надеюсь, почти друзьями. Во всяком случае все остались довольны. Еду в свой номер, думая, что завтра уже предстоит возвращение в Красноярск. А туда, честно говоря, совсем не хочется. В сибирском городе сегодня минус пять, зима никак не сдаёт свои позиции. А в Москве около десяти выше ноля! Здесь ручейки журчат по тротуарам, от снега не осталось и следа, а в воздухе пахнет талой водой и первыми листочками. Весна…

Ещё и лечу обычным рейсом. У нас первый класс всего раз в неделю летает, и из удобств там — разве что немного побольше места для ног. Короче, сказал Аньке-секретарше брать обычный билет и не заморачиваться. А теперь вот думаю, зря… Наверное, надо пользоваться благами, раз они мне положены.

— Парень, ты же Штыба с триста пятого? — остановил меня на входе голос администраторши.

В гостинице меня ждал сюрприз! Не скажу, что неприятный или уж совсем неожиданный, но всё же… Никак не ожидал, что ящик с дюжиной бутылок коньяка «Баче-Габрильсона» прибудет так скоро. То, что отец Марты сдержит своё слово, я не сомневался, но чтобы так оперативно? Ну, королевская семья, что тут сказать.

Коньяк — вещь, конечно, хорошая, на подарки сойдёт, только у меня и так три сумки, пусть одна из них и заплечная. А ещё появился видеоплеер и перчатки ГДРовские, тоже подарочные. Теперь вот ещё и это… Похоже, надо брать дополнительную сумку.

— Да! — сознался я, скосив взгляд на импортные бутылки.

— Вот… просили передать, — пнула ящик ногой тетка и, многозначительно глядя на меня, чуть слышно добавила: — Если хочешь, у тебя их могут купить!

— Не продаётся! — поспешно отказываюсь я.

Улетаю с аэропорта «Внуково». Такси домчало меня туда быстро, и, выгрузив из багажника сумки и коробки, я загрустил — как это всё нести на регистрацию? Случайно зацепил взглядом носильщика с тележкой. Вот он — моё спасение! Но радость была недолгой: вижу, как тележку почти перехватывает огромный, похожий на медведя, дядька, судя по говору — норвежец! За последнюю неделю я уже научился отличать норвежский язык от других. Он чем-то похож на немецкий, но с легкими вкраплениями инглиша.

— Ком цу мир! — громко кричу я носильщику, стараясь изобразить типичного иностранца.

Дядька с тележкой замер на месте и перевел взгляд с медведя-норвежца на меня. Его взгляд метался между нами, как футбольный мяч во время пенальти. Но я был ближе и, видимо, выглядел убедительнее, так что носильщик в итоге поспешил в мою сторону.

— Фак! — доверительно сообщил мне норвежец, у которого тоже сумок с собой прилично. Переезжает в СССР, что ли?

— Эх, паря, намучаешься ты с багажом, — подойдя, посетовал носильщик, думая, что я его не понимаю.

— А-то сам не знаю! Это тут столица, а у нас в Красноярске, думаю, такой услуги нет! — усмехнулся я.

— Э! да ты русский⁈ — неприятно удивился носильщик, который уже, очевидно, хотел загнуть цену за свои услуги.

— А ты что, против? Да дам я тебе на чай, не переживай!

Мужик хмыкнул, а мой взгляд упал на длинную очередь у регистрации.

— Ого, сколько народу! — пробормотал я с досадой. — Чёртовы сумки! Я с соревнований еду, из Норвегии…

— Вижу по наклейкам, — кивнул носильщик, глядя на багаж. — Да, сегодня у нас очереди. Только в депутатском зале народу нет. Но ты же не депутат…

— А вот и не угадал! — обрадовался я, мысленно похвалив себя за то, что заранее удосужился получить корочки.

— Куда прёшь! — загородил мне дорогу сержантик, стоящий на страже покоя депутатов.

— Глаза разуй, — так же невежливо ответил я, вытаскивая своё новенькое удостоверение.

Мент недоверчиво мазнул взглядом по ксиве, слегка нахмурился, но тут же посторонился, признавая за мной законное право на эксклюзивное обслуживание.

Сдав багаж, я, наконец, позволил себе немного расслабиться и даже чуток вздремнул в зале ожидания. Всё было так спокойно, что я едва не проспал свою посадку. Меня разбудила сотрудница депутатского зала, аккуратно коснувшись плеча.

Потягиваясь, я уже начал прикидывать: надо будет, когда Марта прилетит, ей тоже депутатский зал организовать, чтобы не напугать девушку провинциальными реалиями. Всё-таки город у нас закрытый, и иностранцам туда доступ закрыт. А Марта… Марта будет, наверное, первой норвежкой, посетившей это место! Да и вообще, её появление в Красноярске станет событием.

Ищу своё место в самолёте, оглядываясь по сторонам и — вот тебе раз! Давешний медведеподобный норвежец тоже здесь. Он что, в Красноярск летит? А как же запрет на посещение города иностранцами? В голову сразу закралось подозрение: а не засланный ли это товарищ? Шпион типа…

Оказалось, что дядя вполне себе обычный, если, конечно, не считать габаритов. Зовут его Сергеем, и он совсем не шпион, просто возвращается из Норвегии домой. Сидим мы через проход друг от друга и мило беседуем.

— Я шахтер. На Шпицбергене уже пятый год живу, вот и наловчился на их языке говорить! Сам знаешь, как у нас в стране трепетно относятся к иностранцам, вот и прикидываюсь им постоянно. Но ты, Толян, тоже шустрый! А я ещё стою и думаю: жаль, что ты немец, а то можно было бы просто кулак под нос сунуть да забрать мужика с тележкой! — сорил искрометным юмором мой новый знакомый.

— Ну, сунуть я бы и сам мог, — деланно разглядываю свой кулак.