Теракты и диверсии в СССР. Стопроцентная раскрываемость - Вадим Удилов

В 1945 году на территории Румынии также шла перегруппировка враждебных сил. Оставшиеся подпольные группы «железногвардейцев» и других антинародных сил пытались объединиться в единую террористическую организацию «Движение национального сопротивления», имевшую кодовое наименование МНР. Целью его была дезорганизация экономического восстановления народного хозяйства Румынии, спровоцирование беспорядков, кровавых столкновений между румынами и другими национальностями, возникновения на этой основе гражданской войны и создание повода для вмешательства капиталистических держав во внутренние дела Румынии.

Удивительно, что главную роль в создании этой организации играл известный уже читателям бывший министр внутренних дел правительства Антонеску — генерал Алдя. Он развил весьма бурную деятельность по консолидации разрозненных вражеских сил на единой политической платформе.

Опираясь на легионеров, Алдя в первую очередь постарался наладить контакт с подпольем, финансируемым национал-царанистской партией. В частности, с такими конспиративными националистическими организациями, как «Гайдуки Авраама Янку», «Дивизия черных сермяг», во главе которых стояли офицеры из отряда имени Юлиу Маниу.

Наряду с этим была предпринята попытка объединения с профашистской группой Елены Бесарабяну, военизированной подпольной организацией «Голос крови», руководимой генералом Радеску и другими. Если бы это удалось, неизвестно, сколько крови было бы еще пролито…

Невольно ловлю себя на мысли: нет ли повторения прошлого на Балканах сейчас, когда распался основной гарант мира — Союз Советских Социалистических Республик?

КАДРЫ

Что из себя представляли чекисты времен революции и Гражданской войны, сужу по отцу с матерью. В основном это были преданные народу, самоотверженные и глубоко бескорыстные люди. Век их оказался недолог. Многие погибли в борьбе с контрреволюцией, белой армией, махновцами, антоновцами, басмачами. Немало скончалось от чахотки, тифа, рака, параличей, которые они приобрели от непосильных перегрузок. А тот, кто остался жив и здоров с появлением культа И.В. Сталина, либо «перестроился» (и такие были), либо отходил от государственных дел, либо как член какой-нибудь «антисоветской, вредительской, террористической, диверсионной организации или агент английской, немецкой, польской, французской, американской, турецкой, японской разведок» навсегда исчезал.

На смену им шли бездумные исполнители. Ягода, Ежов, Берия, Меркулов — бывшие руководители госбезопасности — требовали от своих подчиненных беспрекословного исполнения, и кадровый состав НКВД — НКГБ в основном был подобран угодливый, готовый отличаться даже на кровавых делах. Говорили, что между отделами шло негласное соревнование: кто больше арестует, посадит или расстреляет.

В органах было более высокое материальное и финансовое обеспечение, а командовать и допрашивать, — это не пахать, сеять, строить, вот и втерлось сюда немало прихлебателей.

Таких сотрудников к своему приходу в Министерство госбезопасности не застал. Хотя некоторые еще и тогда сохранились на среднем и высшем уровнях.

Серьезное и, я бы сказал, более справедливое и толковое пополнение пришло в органы после войны. Эти люди, фронтовики, сохранившие верность и преданность настоящим общечеловеческим идеалам, пытались как-то повлиять на установившийся в стране и МГБ режим. Но, к сожалению, это были действия одиночек, которые решительно подавлялись государственной верхушкой. Поэтому никакой революции «снизу» не произошло. Пытался что-то преобразовать бывший второй секретарь Ленинградского обкома ВКП(б), фронтовик-блокадник Кузнецов. Сталин взял его на работу в ЦК ВКП(б) и назначил куратором правоохранительных органов страны. Хватило его на несколько месяцев, а затем он был расстрелян вместе с ленинградскими «врагами народа».

Обстановка в госбезопасности не изменилось даже во времена «хрущевской оттепели». Наоборот! Партийная элита решила покрепче привязать к себе этот грозный орган. На руководящие посты, теперь уже КГБ, назначались видные партийные и комсомольские деятели: Шелепин, Семичастный, Андропов, Чебриков, Крючков. За ними тянулись десятки партийных и комсомольских работников рангом пониже на должности заместителей или начальников управлений: Пирожков, Агеев, Гоцеридзе, Цинев, Волков, Алидин, Карпещенко, Светличный, Тупченко, Лаптев… Они создавали угодный партийной верхушке режим и, в конце концов, добились того, что в положении об органах госбезопасности говорилось: «КГБ — это инструмент КПСС».

Во времена Брежнева вместо подбора кадров по деловым качествам возобладали родственные связи или по принципу личной преданности. Видимо так было надежней! А то, не дай бог, вновь возникнет антипартийная группа, как в 1957 году, или неуправляемые лидеры, типа Горбачева, Ельцина.

В правоохранительные органы были направлены личные друзья Брежнева. В КГБ — Цвигун и Цинев, в МВД — Щелоков и зять — Чурбанов. Кстати, во внешней торговле хозяйствовал вовсю сын, Юрий Брежнев, в черной металлургии — брат Яков и т. д.

И так везде! В органах КГБ, особенно во внешней разведке, собралось сынков отцов именитых видимо-невидимо! Появились клановость и своеобразное соперничество между ними. Что же делали в это время руководители и сотрудники КГБ — чистые профессионалы?

Тех, кто критически оценивал обстановку и имел свое собственное мнение, под различными предлогами, подчас надуманными, увольняли с работы. Именно так были убраны из КГБ Евгений Петрович и Олег Михайлович, возглавлявшие контрразведку нашей страны в особо критическое время, когда США активно задействовали принятую на вооружение военно-политическую стратегию «отбрасывания коммунизма».

Другая часть сотрудников, видя все эти перекосы, как только могла потихоньку противилась им.

В этой связи мне вспоминается особый случай, о котором уже упоминал несколько лет назад в «Литературной газете» писатель Ваксберг. В мае 1981 года в Сочи было намечено совещание органов МВД СССР о работе на курортах и в местах отдыха трудящихся.

От КГБ на совещание был делегирован я. Перед выездом со мной встретился заместитель Генерального прокурора СССР Виктор Васильевич Найденов. Состоялся примерно следующий разговор:

— Вадим Николаевич! Я надеюсь на вас как фронтовика. Поможете ли вы мне в трудную минуту?

— Виктор Васильевич! Много раз убеждался в вашей непримиримости к недостаткам и готов сделать все, чтобы оказать вам содействие!

— Меня обязали, как и вас, выступить на совещании в Сочи. Но вот какая оказия. На моем столе лежат три ордера на арест сочинских руководителей, в том числе и их милицейского начальника. Через своих московских покровителей они наверняка знают об этом. Боюсь, что во время совещания могут организовать против меня провокацию и тогда будет очень трудно санкционировать их аресты. Надежда на вас! Поддержите…