Теракты и диверсии в СССР. Стопроцентная раскрываемость - Вадим Удилов

Было ясно, что Гуннер и его агенты постараются выяснить причину провала перелета к немцам самолета, и в этой связи возникала реальная угроза расшифровки Хельмута. После ряда колебаний чекисты решили: письмо Хельмут передаст Гуннеру лично. Сам факт его передачи, беспокойство Хельмута в связи с создавшейся обстановкой, высказанные им опасения в отношении безопасности Гуннера и его лично, в какой-то степени должны отвести от него подозрения. Помимо этого «Хельмут» должен был предупредить Гуннера, чтобы последний временно не появлялся у него на квартире по соображениям безопасности.

Это предупреждение Хельмута должно быть построено на том, что Стойканеску, как близкий друг Петрашку, может знать, где примерно находится агентурная радиостанция, и на следствии рассказать об этом.

Одновременно предполагалось в районе брашовского аэродрома распустить слух, что Шмидт, являвшийся в прошлом руководителем этнической группы немцев в Румынии, был опознан кем-то из обслуживающего аэродром персонала. В конце концов это станет известно организаторам нелегального вылета Шмидта и Стойканеску, а следовательно и руководителям легионерского подполья и немецкой резидентуры. Подозрения с Хельмута будут сняты.

Так и случилось. Первое время Гуннер не встречался с Хельмутом по его просьбе, а через несколько дней через связного передал текст радиограммы, из которой усматривалось, что «Хельмут» вне подозрений.

«РСХА» — 6-Е — Штрунку.

«Молдаван» и Стойканеску переведены в русский госпиталь в Дебрецене. Полет стал известен из-за оплошности «Молдавана» на аэродроме, поэтому поступил приказ сбить самолет. Русские пытаются установить их как немцев. Только что прибыл «Жим». Он сообщил, что попытки спасения безуспешны. Опасаемся серьезных последствий. Дайте директиву».

«62».

Центр поспешил ответить следующей радиограммой:

«Бобу»

По приказу верховного «Бобу» надлежит оставаться до нового распоряжения в Бухаресте и принять на себя командование. Единственный путь передачи приказов от здешнего легионерского командования к командованию на местах — через «Боба». Принципиальный приказ относительно всех проблем будет вскоре дан.

Немедленно направьте доверенных людей во все круги с целью получения информации относительно конференции трех держав. Для немецкого управления ее результаты имеют колоссальное значение. В особенности широко используйте своих людей, работающих в окружении короля и англо-американцев.

В связи с падением «Титца» примите все меры обеспечения безопасности. Не падайте духом, будем надеяться на их стойкость и выдержку. Клаус и Тристан[11] очень довольны вашей работой. Относительно перевода денег следует завтра подробное сообщение.

Срочно сообщите представления для наград «Железным крестом» и «Немецким крестом».

«Раннер».

Напрасно немецкие руководители разведки строили иллюзии в отношении стойкости и выдержки своих кадров. Только на первом допросе Шмидт произнес высокопарную фразу вроде того, что «честь немецкого офицера не позволяет ему выдавать секреты», а затем, опасаясь за свою судьбу, сообщил данные, которые представляли несомненный интерес для советского военного командования.

Из показаний Шмидта явствовало, что, женившись в 1941 году на дочери командующего войсками «СС» Германии генерала Бергера, он получил через своего тестя доступ к Гиммлеру и пользовался покровительством и доверием последнего.

В августе 1944 года Шмидт, получив данные о намерении Румынии выйти из войны, немедленно выехал в Берлин, где трижды был принят Гиммлером и дважды Риббентропом.

Далее на следствии Шмидт показал:

«…В ноябре 1944 года по личному указанию Гиммлера и Риббентропа я был переброшен в Румынию с заданием связаться с легионерским подпольем и через них организовать вооруженное выступление против Красной Армии, а также диверсионную и разведывательную работу в тылу советских войск. Одновременно Риббентропом я был назначен уполномоченным министерства иностранных дел Германии по делам Румынии.

Находясь на нелегальном положении в Румынии, я был связан с руководителями подполья Петрашку, Стойканеску и другими, совместно с которыми вел подготовку легионеров к вооруженному выступлению.

В конце января 1945 года меня, как эмиссара Гиммлера, Петрашку и Стойканеску информировали о том, что обстановка в Румынии благоприятствует выступлению легионеров, их организация быстро восстанавливается и имеет сторонников в правительственных и военных кругах, которые готовы поддержать вооруженное выступление против Красной Армии».

Вопрос: Кто вам известен из участников подготовляемого заговора?

Ответ: Лично мне и со слов Петрашку известны следующие участники заговора:

— генерал Аврамеску — командующий 4-й румынской армией;

— корпусной генерал Драгалина — генеральный инспектор мотомеханизированных войск военного министерства Румынии;

— генерал Алдя — бывший министр внутренних дел правительства Антонеску.

Шмидт также показал, что он и руководитель «железногвардейцев» рассчитывали на поддержку выступления легионеров премьер-министром Радеску, военным министром Негулеску, министром внутренних дел Пенеску, лидерами национал-царанистской и либеральной партий Маниу и Братиану, начальником сигуранцы (служба безопасности) Станеску, начальниками гарнизонов в Бухаресте, Сибиу, Брашове и Крайове, а также реакционно настроенной частью офицеров румынской армии.

Этот протокол допроса заканчивался следующими словами Шмидта: «Считая обстановку в Румынии и проведенную подготовительную работу к активным действиям легионеров достаточной, а также учитывая наличие в числе участников заговора ряда генералов румынской армии и поддержку со стороны некоторых министров, я, как это было обусловлено с Гиммлером, решил пробраться в Германию для доклада ему о готовности и получения указаний. С этой же целью для доклада Хориа-Сима намерен был пробраться в Германию и Стойканеску».

Сотрудники советской военной контрразведки шаг за шагом разматывали клубок заговора, осуществление которого ввергло бы румынский и другие народы в новую бездну несчастий, кровопролития и других ужасов войны. Правда, кое-что, в частности фамилии генералов — участников заговора, было известно советским чекистам еще до Шмидта.