Хорошие люди - Евгений Емельянов

— Проходи в комнату, Веня!

— Спасибо. — Вениамин проследовал в комнату и сел в кресло. Спросил: — Ну как, обмывали новую квартиру?

— Обмыли! — весело ответила Людмила. А Станислав бросил взгляд на пол, который был серым от пыли, и смутился.

Людмила продолжала:

— Теперь нам кажется, Вениамин, что мы здесь жили всегда.

— Ты не совсем вовремя появился, — шутливым тоном сказал Станислав другу. — Мы только что собирались приняться за уборку… Видишь, какой у нас беспорядок?

— Стасик, разве ты собирался… — начала было говорить Людмила, но запнулась. — Мы попозже займемся этим, Стасик, хорошо? — закончила она совсем другим тоном.

— Вы меня не стесняйтесь! — сказал Вениамин. — Давайте, я вам помогу.

— Давайте! — снова неожиданно сказала Людмила.

— Вы что, серьезно? — Поначалу Станислав Вахтомин не понял, что Венька Барабанов сделал свое предложение не только для того, чтобы добыть в глазах Людмилы несколько очков а свою пользу, но и для того, чтобы прийти Станиславу на помощь; в эту самую минуту, когда Людмила запнулась, Вениамин Барабанов многое понял. — Веня, не выдумывай, запачкаешь костюм, — продолжал Станислав. — Без тебя управимся.

— Ты мне дашь какие-нибудь старые брюки?

— Сейчас принесу! — Людмила скрылась в другой комнате.

— Веня, что с тобой? — спросил Станислав.

— Желаю понравиться твоей жене.

— Она уже! Встретила тебя, как родного брата.

— Значит, я должен оправдать доверие.

Людмила вернулась:

— Вот! — Она протянула Вениамину какое-то тряпье. — Одевайтесь! И сейчас мы… Оленька играет во дворе, она нам не помешает.

— Я пошел переодеваться, — Вениамин скрылся в ванной.

— Люда, — сказал Станислав. — Я снова тебя не узнаю.

— Это хорошо или плохо?

— Пожалуй, хорошо. Я вижу, что теперь ты доверяешь моему другу.

— Конечно! Я ему всегда доверяла.

— Не всегда.

— Значит, когда тебе казалось, что я Вениамину не доверяю, я просто шутила. Ты же знаешь, я люблю иногда пошутить.

— Ох, да, — Станислав вздохнул.

— Удивляюсь, что ты до сих пор не можешь ценить юмор.

— Я стараюсь, но у меня ничего не получается.

— Очень жаль…

Станислав успел заметить — и это обстоятельство его удивило, — что жена надела старый, но приличный брючный костюм, подкрасила губы и привела в порядок волосы.

— С чего начнем? — Вениамин вышел из ванной. — Наверно, надо трясти этот персидский ковер? — он наклонился и поднял с пола край паласа. — Я трясу, вы моете пол. Договорились?

— Договорились! — непринужденно ответила Людмила.

— Порядок… Где выбивать, на улице?

— Да, там увидите… Оленька покажет!..

И довольно быстро они навели в квартире относительный порядок. Были вымыты полы, и вся посуда, исчезла паутина в углах, вычищены до блеска все водопроводные краны и раковины… И когда с уборкой было покончено, Вениамин, Станислав и Людмила поочередно приняли ванну и начали готовить обед.

С улицы пришла Оля — раскрасневшаяся, радостная:

— Мама, я каталась на роликовых коньках!

— Молодец, Оленька, замечательно. Разденься и пока поиграй в своей комнате.

— А кушать будем?

— Обязательно! Вот приготовим — и будем обедать. И ты, и папа, и дядя Веня.

— А ты?

— И я, и я… Все будем!

— Мама, я пока буду рисовать!

— Хорошо, доченька.

Оля выглядела такой же серьезной девочкой, как и тогда, когда Станислав впервые увидел ее. До сих пор Станислав не мог привыкнуть к ее глазам — умным и словно бы изучающим; когда Станислав ловил на себе взгляд Олиных глаз, ему начинало казаться, что он чем-то провинился перед девочкой и она знает об этом, хоть и молчит. Все же Людмила напрасно обвинила его в том, что он равнодушен к девочке. Неправда. Он привязался к Оле, и порой ему казалось, что эта девочка — его родная дочь. Станиславу всегда хотелось сделать для нее большое доброе дело, но он не знал, какое дело для Оленьки будет выглядеть добрым. Когда Станислав приносил девочке какую-нибудь куклу, заводную машину или любую другую игрушку, Оля спокойно принимала подарок, говорила: «Спасибо, папа!» и уходила в другую комнату играть. И ни разу Станислав не был свидетелем буйной радости, хоть и успел заметить, что Оля отдает предпочтение механическим игрушкам — автомобилям, мотоциклам и другой движущейся технике.

— Итак, мы все хорошо поработали и все очень вымытые, — сказала Людмила, появляясь перед мужчинами. — Почему бы нам по этому поводу не устроить маленький семейный праздник?

— Обязательно надо, — сказал Вениамин.

— Я тоже согласен на праздник, — кивнул Станислав.

— Тогда вкусное блюдо за тобой, — предложила Людмила.

— Согласен. Но ты у меня будешь подсобницей.

— А я, — сказал Вениамин, вставая, — проинспектирую ближайший гастроном.

— Возьми деньги, — Станислав сунул руку в карман.

— Я не привык обижать маленьких, — Вениамин направился к дверям. — С меня причитается к тому же…

— Да? — Людмила с любопытством взглянула на гостя. — Это интересно! И что ж у вас произошло?

— Я получил премию.

— Поздравляю! Стасик, дай ему сумку побольше.

Людмила была весела и радостна; Станислав отметил мысленно, что так бывает всегда, когда она держит про запас какую-нибудь новость и ждет только подходящей минуты, чтобы высказать ее.

Вениамин ушел.

Мгновение — не больше — Станислав и Людмила молчали; потом Людмила сказала:

— Ты меня не узнаешь, да, мой милый солдатик? Между прочим, когда ты мне хочешь что-то сказать и не говоришь, я уже все знаю и понимаю.

— Я не ожидал, что ты такая проницательная.

— Такая вот. И даже лучше. А зато ты кое-чего не понимаешь.

— Папа, — в кухню вошла Оля, — я возьму со стола твою ручку?

— Возьми, Оленька, конечно… — Станислав спросил: — Чего я не понимаю?

— Меня, например. Я приняла, Стасик, одно великое решение.

— Интересно будет узнать.

— Я решила, что рано или поздно нам придется перебираться в Учкент.

Это было невероятно. Действительно, никогда нельзя знать наперед, какой сюрприз приготовила для тебя Людмила. Станислав давно уже не заводил серьезный разговор о том, что нужно ехать на строительство комбината, а если и заикался иногда, что рядом с хорошим другом было бы веселее жить, то делал это скорее по инерции, чем сознательно; Станислав привык к мысли, что Людмила никогда на комбинат не поедет.

— Когда же ты хочешь поехать в Учкент? — спросил он.

— Хоть когда.

— Скоро зима, сама видишь…

— Зима страшна только для семейных.

— А мы не семейные?

Людмила задала новую загадку.

— Я думаю, что сначала ты мог бы поехать один.

— А вы?

— А мы весной.

— Я не могу вас оставить, — решительно сказал Станислав, хоть и не успел еще обдумать предложение жены. — Как вы будете здесь одни? Я буду думать черт знает что…

— А зачем тебе думать? — спросила Людмила более твердым голосом. — Ты забыл, что я прекрасно жила раньше без тебя? И не пропала…

— Прекрасно? — усмехнулся Станислав и крепко сомкнул губы, чтобы не сказать лишнего.

— Я имею в виду, что мы с Олей не пропали ведь, а ты сразу…

— Ладно, это не проблема, — сказал Станислав. — Чисть картошку. — Он ополоснул казан и поставил его на огонь. — На хлопковом масле готовить?

— Смотря, что готовить…

— Кавардак.

— На хлопковом, конечно, — Людмила стала доставать из сетки картошку, и вдруг картофелины попадали на пол, покатились во все стороны — Людмила, бросив сетку, горячо обняла мужа. — Стасик, милый мой, я тебя так люблю, ты мне так сильно дорог, что не можешь себе представить! Я тебя очень, очень, очень…

— Людмила, осторожно, казан опрокинешь.

— Ты на меня не сердишься, правда? Я очень, очень плохая последнее время… на меня иногда находит такое… ты не обращай внимания… я тебя очень прошу!..

— Спасибо, Людочка, но мне нужна картошка…

— Какой ты… скучный, — Людмила ущипнула его, и это тоже входило в арсенал ее действий, когда она желала показать, что Станислав действительно ей дорог.

Вскоре квартира наполнилась запахами жареного мяса, а спустя еще часа полтора хозяева и их гость сидели за столом, уставленным бутылками и закусками; Вениамин принес водку и шампанское, прихватил несколько бутылок пива и — для Оли — лимонад.

Подняв рюмку, Вениамин сказал:

— Я хочу выпить за здоровье всех и каждого!

Выпили и закусили.

Налили.

Следующий тост провозгласил Станислав:

— Я пью за то, чтобы Веня как можно быстрее устроил меня к себе на работу.

— Стоп! — Вениамин поставил свою рюмку на стол. — Что ты сказал?