Пятая авеню, дом один - Бушнелл Кэндес

– Все, малыш, меняем образ жизни. Бросаем работу и тусуемся двадцать четыре часа в сутки. Это ж какая красота! А когда надоест, поселимся где-нибудь на старой ферме в Вермонте.

«Куда только делись те дни?» – гадал Окленд. Войдя в дом, он поймал свое отражение в зеркале рядом с лифтами и увидел, что выглядит как дурак – молодящийся дядя в летах. Да когда же он успел состариться?!

– Филипп? – послышалось за спиной. – Филипп Окленд, это ты? – И серебристым колокольчиком зазвенел знакомый смех.

Он обернулся. Вошедшая вслед за ним Шиффер Даймонд прижимала к груди кипу сценариев. Она, видимо, возвращалась со съемки – тщательно причесанная и накрашенная, но в джинсах, лохматых сапогах и ярко-оранжевой парке с белым кашемировым шарфом. Она по-прежнему была хороша собой, а насмешливая мина заставила Филиппа вспомнить, как Шиффер выглядела при первой встрече двадцать лет назад. Отчего над ней время словно не властно, а у него годы берут свое?

– Малыш, я тебя узнала, – сказала она. – Боже, что ты нацепил?

– Сегодня Хэллоуин, – напомнил Окленд.

– Я в курсе. Ну, так кого ты изображаешь?

Филипп уже начинал ощущать неловкость и раздражение.

– Никого, – отрезал он, ткнув в кнопку вызова лифта.

Двери открылись, и они вошли в кабинку.

– Классная шляпа, Окленд, – похвалила Шиффер, осмотрев Филиппа с головы до ног. – Но маскироваться ты никогда не умел.

Лифт остановился на девятом этаже. Шиффер напоследок смерила Филиппа взглядом, покачала головой и вышла. «Опять она уходит от меня», – подумал он.

Основательно зависнув на вечеринке с Тайером, Лола начисто позабыла о времени. Тайер Кор был знаком со всей компанией и то и дело представлял ее друзьям. Лола присела к нему на колени.

– Чувствуешь, как встрепенулся мой дружок? – спросил он.

Подошла Франческа. Они с Лолой выскользнули на лестницу покурить марихуаны, затем нашли кого-то с бутылкой водки. Тут один динамик выпал за окно – веселье только начиналось.

В три часа ночи комната озарилась красно-белыми вспышками полицейских машин и на пороге появились стражи порядка с фонариками. Лола со всех ног кинулась вниз по лестнице и во всю прыть припустила по Третьей авеню. На Пятой улице она остановилась, спохватившись, что оказалась одна на улице глубокой ночью. Было холодно, ноги разболелись от каблуков, во рту пересохло, и на пьяную голову она никак не могла сообразить, что делать.

Обхватив плечи руками, чтобы хоть как-то сберечь тепло, Лола, оступаясь, пошла вперед. На улицах по-прежнему было много гуляющих, которые дружно оборачивались на бредущую практически в одном нижнем белье соблазнительную девушку. «Какая у тебя красивая задница!» – восхищенно повторял Тайер Кор. Не будь Филиппа, Лола ушла бы к Тайеру, но при мысли о сексе в кошмарной квартире с Джошем за фанерной стенкой ее чуть не выворачивало наизнанку. Так часто и бывает – встречает девушка интересного парня, а он живет в отвратительной дыре. Она, Лола, никогда не смогла бы существовать в таких условиях. Вот и мама говорит: «Это не жизнь, а выживание».

Наконец она доковыляла до Пятой авеню, пустынной и призрачной в желтом свете уличных фонарей. Лола еще не возвращалась сюда так поздно. Вход оказался закрыт; в панике она забарабанила в дверь и разбудила швейцара, мирно спавшего в кресле. Лолу он не знал и вымотал ей всю душу, настаивая, чтобы она позвонила мистеру Окленду по интеркому. Когда Лола наконец поднялась на тринадцатый этаж, Филипп стоял в прихожей в одних трусах и футболке с «Роллинг стоунз».

– Господи Иисусе, Лола, четвертый час!

– Я отрывалась, – хихикнула она.

– Это я вижу.

– Я пыталась тебе позвонить, – начала она оправдываться, хлопая ресницами. – Но ты не отвечал.

– Угу, – хмыкнул Филипп.

– Я не виновата, – настаивала Лола. – Вот что бывает, когда ты трубку не берешь!

– Спокойной ночи, – ледяным тоном сказал Филипп, повернулся и ушел в спальню.

– Ну и отлично, – разозлилась Лола и двинулась на кухню. Такого приема она не ожидала. Кипя от злости, она решительно направилась в спальню вправлять мозги сценаристу и учить его обращаться с девушками. – Я развлекалась, понятно? – громко начала она. – Это что, преступление?

– Иди спать. Или возвращайся к себе домой.

Лола решила сменить тактику. Она просунула руку под одеяло Филиппа и погладила пальчиками его пенис.

– А ты не хочешь развлечься?

Окленд резко отбросил ее руку.

– Ложись спать, я сказал. Не можешь заснуть, уходи на диван.

Лола возмущенно взглянула на него, медленно стянула – ну, скажем так – одежду и легла на кровать. Филипп лежал с закрытыми глазами. Лола перевернулась на живот, как бы нечаянно задев его ступней.

Он сел в кровати.

– Я не шучу, – повысил он голос. – Не спится – перебирайся на диван.

– Да в чем твоя проблема? – завела она снова.

– Слушай, мне нужно поспать. У меня завтра насыщенный день.

– Ладно, ладно, – огрызнулась она. – Я выпью снотворное.

– Универсальное решение, правда? – пробормотал Филипп. – Одна пилюля, и готово.

– Сам ты пилюля, – буркнула Лола.

Она заснула не сразу, лежала в темноте и злилась на Филиппа. С таким по вечеринкам не походишь. Наверное, лучше будет порвать с ним и уйти к Тайеру. Но тут же она вспомнила его жуткий гадюшник, отсутствие денег и то, что в принципе Кор – плохо отмытый засранец. Порвав с Филиппом, она вернется в исходную точку: жизнь в Нью-Йорке придется начинать с нуля. Довольствоваться крошечной квартиркой на Одиннадцатой улице и ходить на терминаторские вечеринки. Не будет ни громких премьер, ни обедов в «Уэверли инн», ни гламурного общества. Нет, нужно остаться с Филиппом еще на какое-то время. Либо он женится на ней, либо кто-нибудь еще подвернется и она прославится без его помощи.

На следующее утро Филипп приветствовал ее арктически холодным «добрым утром». Голова у Лолы была как шар для боулинга, но она не жаловалась, ожидая, когда Филипп сменит гнев на милость. Она с трудом поднялась с кровати и поплелась в ванную, где он брился. Присев на стульчак, она обхватила ноги Филиппа и посмотрела на него снизу вверх сквозь спутанные черные пряди, падавшие ей на лицо.

– Не сердись на меня, – попросила она. – Я не знала, что ты так огорчишься.

Филипп положил бритву и посмотрел на нее. Вчера после неловкой встречи с Шиффер он лежал в постели, ожидая возвращения Лолы, и размышлял, в кого он превратился. Может, Нини права и он староват для двадцатилетней? Но что прикажете делать? Шиффер Даймонд одержима карьерой – ей он не нужен. Можно, конечно, попробовать найти милую, культурную, воспитанную женщину своего возраста вроде Сондры, но это означало поставить крест на хорошем сексе. К такому Филипп был не готов. Для него это было равносильно тому, чтобы вывесить из окна белый флаг.

А тут в ванной роскошная Лола Фэбрикан, раскаивающаяся и готовая на все. Он вздохнул:

– О’кей, Лола. Но чтобы больше подобное не повторялось.

– Никогда! – Она вскочила. – Обещаю. О, Филипп, я так тебя люблю! – И весело побежала в спальню.

Филипп улыбнулся. Где она набралась столь нереальных представлений о любви?

– Лола! – крикнул он. – А ты не хочешь приготовить завтрак?

Она засмеялась:

– Ты же знаешь, я не умею готовить!

– Может, пора научиться?

– Зачем? – удивилась она.

Филипп закончил бриться и внимательно оглядел себя в зеркало. У него и раньше были молодые любовницы, но всем им далеко до Лолы, решил он. Обычно молодые гораздо более покладисты. Он отступил на шаг и похлопал себя по щекам, затем покачал головой – кого он обманывает? Шиффер Даймонд была куда бесшабашнее Лолы. Но ее он любил, хотя временами готов был лезть на стенку – однажды Шиффер, например, предложила ему заняться сексом с другим мужчиной. Может, пошутила, однако голову на отсечение Филипп бы не дал. А в Лолу он не влюблен, стало быть, подбодрил себя Окленд, неуязвим для ее выходок.