Кровь драконов - Робин Хобб

Там лил дождь, но Элис не чувствовала холода. Она накинула на голову капюшон. Темно-синий плащ был одеянием Старших. Понизу его украшали желтые звезды. Ее ступни и ноги также были облачены в теплые вещи Старших. Их все принесла Сильве, сказав, что хранители считают нелепым ее упрямое желание носить протекающие башмаки и поношенные тряпки, когда остальные одеваются тепло и нарядно.

– Но… я не настоящая Старшая в отличие от вас, – выпалила она.

Впервые она признавалась другому человеку в том, насколько посторонней стала себя чувствовать.

Сильве нахмурилась, морща покрытый чешуйками лоб: сначала недоуменно, а затем с досадой.

– Рапскаль! – вздохнула она возмущенно. – Вспомните те странные вещи, которые он говорит, и объясните мне, почему хоть что-то из его слов следует принимать всерьез. Не Старшая!.. Ну, наверное, формально он прав. Но только в том, что у вас нет дракона, который может в любой момент потребовать от вас нелепых услуг. Хотя Синтара, конечно, не постесняется. Но, Элис, вы ведь проделали с нами весь путь и так много для нас сделали. Неужто вы считаете, что без вас мы бы здесь оказались? Разве мы посмели бы поверить в то, что город действительно существует? А я, между прочим, выбрала эти наряды специально для вас: их расцветка вам будет к лицу. Я видела, что вы носили то платье, которое вам подарил Лефтрин… почему бы вам не принять мой подарок? Вы же в нашей команде…

Элис было нечего возразить. Она не знала, как ей поступить: то ли смутиться, то ли пылать от гордости? В конце концов она взяла из рук Сильве одежду. И щеголяла в ней уже на следующий день.

Сейчас, шагая по продуваемым ветром улицам, она плотнее завернулась в волшебный плащ, словно кутаясь в дружбу Сильве. Зима ослабила свою ледяную хватку, и дни казались почти весенними, однако каждый вечер мороз возвращался снова и по городу гулял ветер.

Кельсингра была совершенно не похожа на остальные города, какие только доводилось видеть Элис. Она шла в полном одиночестве – единственная живая душа на проспекте, который был достаточно широким, чтобы на нем смогли разминуться два дракона. Здания возвышались по обе стороны: строение за строением со ступеньками, портиками и входами, чьи размеры были, разумеется, рассчитаны на драконов. Широкие улицы, пустые и темные, по-прежнему кишели залитыми воображаемым светом воспоминаниями о Старших. К этому туманному сиянию прибавлялись блеклые лучи, которые лились из проснувшихся окон Кельсингры, – они были белыми, золотистыми, а иногда голубоватыми. Некоторые крупные сооружения мягко мерцали, служа маяками в пределах города. Элис повернула в сторону набережной.

Когда «Смоляной» причалил, она увидела с берега Лефтрина, крикнула ему слова приветствия – и прочла по его лицу все, что ей хотелось услышать. Он осмотрелся, явно разрываясь между долгом и желанием, и она внезапно поняла, что не хотела бы требовать от него подобного выбора. Сейчас ему следовало думать только о живом корабле, а не о том, как провести ее на борт, где она будет его отвлекать.

Она вспомнила, как голос Старшей Малты разрешил дилемму.

– Элис? Элис Финбок?

Она была поражена тем, что Старшие сочли нужным посетить Кельсингру. Однако эти чувства исчезли, как только она хорошенько рассмотрела измученную женщину и худого как скелет младенца. После этого ее наполнили совершенно иные эмоции. Взявшись помогать Старшим, она лишь оглянулась на Лефтрина – и с гордостью заметила отразившееся на его лице облегчение. Она подняла руку в знак вынужденного прощания, а он повторил ее жест. А потом она ушла от причала, чтобы проводить Малту, Рэйна и Фрона к тем удобствам, которые хранители могли им предложить.

А ей и Лефтрину слова не нужны. Это стало чем-то совершенно новым: мужчина заранее угадывал ее поступки и выказывал молчаливую готовность ее ждать. Элис невольно улыбнулась. Она больше ждать не желает!

Элис поднялась на пологий холм и залюбовалась береговой линией. Перед ней развернулась панорама, похожая на сцену из джамелийского кукольного театра. Хранители позаимствовали у города световые шарики на привязях, украшавшие самые изысканные сады Кельсингры. Сферы сияли золотым и алым, рисуя цветные круги на быстрой воде. Элис потрясенно застыла: никогда прежде она не видела ничего подобного. Теплый свет отразился от палубы «Смоляного» и, постепенно тускнея, образовал ореол вокруг корабля, выхватывая его из черной ночи. Люди продолжали сновать темными силуэтами. Члены команды перекликались, и звук гулко разносился повсюду. Низкорослый крепыш Сварг шел по палубе – не без грации, что в целом не было характерно для человека такого сложения. Спустя мгновение Элис поняла, что просто успела привыкнуть к стройным фигурам хранителей. Обычные люди казались ей странными.

Сооруженный на скорую руку треножник помогал поднимать и переносить ящики с палубы на примитивный причал, где мужчины с кряхтеньем и руганью их подхватывали и опускали на настил. Элис различила Карсона, Лектера… а потом заметила Седрика среди тех, кто перетаскивал ящики с причала на берег. Алум тоже был здесь: он работал в паре с Татсом – и она заподозрила, что знает, почему он вызвался помогать.

Когда ящики спускали с причала, их грузили на тачки и перемещали во временный склад. Работа шла ритмично и организованно, команды действовали согласованно, словно в отрепетированном танце.

Элис увидела Тимару: девушка трудилась, не покладая рук, как и Нортель. Внезапно Татс закричал Дэвви, чтобы тот подошел и помог ему с последним ящиком, который ему не удавалось сдвинуть. Элис вдруг задумалась о том, когда в последний раз какой-нибудь корабль выгружал привезенные в Кельсингру припасы. Каким был речной порт в дни Старших? Что за опрометчивая мысль! Она ощутила кружащее голову мгновение двойного зрения и узрела сложную систему причалов и десятка два пришвартованных кораблей. Фонари на высоких столбах ярко освещали раскрашенные суда, по пристани сновали горожане и моряки. Некоторые из людей, судя по одежде и высокому росту, принадлежали к Старшим, а другие, несомненно, являлись чужаками. На них были широкополые шляпы и меховые одеяния. Элис заморгала и прищурилась, усилием воли возвращаясь в настоящее. Старшие поблекли, корабли превратились в туман, и только «Смоляной» остался на якоре, борясь с мощным течением.

– Все, ребята! – крикнул Хеннесси, когда четыре ящика в сетке со стуком грохнулись на доски причала. Команда «Смоляного» и хранители радостно завопили. – Надо еще поставить груз под крышу, короче, не думайте, что работа закончена! – напомнил им помощник капитана.