Старые истории - Нина Буденная

— Очень приятно, очень приятно, — пропыхтел министр Анны Павловны, тряся ее за руку.

Компанией направились к сверкающим стеклами дверям, покланялись и поулыбались стоящим при входе чиновникам посольства, назначения которых Анна Павловна, с вечной своей необходимостью докопаться до сути, никак не могла понять. Вид у них, несмотря на профессиональную приветливость, был строговатый, но при этом приглашений они не проверяли, впускали всех подряд и только, как по команде, протягивали руки в сторону гардероба, указывая направление.

Может, для того и стояли?

Анна Павловна второпях дома за Иваном Васильевичем не проследила, и тот, конечно, опять умудрился не застегнуть пуговицы у плаща, заменив эту трудоемкую операцию тем, что просто на живую нитку затянулся поясом.

— Вань, ну ты опять, — шепнула Анна Павловна, легонько ткнув мужа в пузо.

— Зато раздеваться скоро, — нашел тот очередное объяснение. После чего накрепко прилип к зеркалу, восстанавливая прическу.

Вдохновленная примером, Анна Павловна покопалась в сумочке, но расчески не обнаружила. Не обнаружила она заодно и носового платка, сигарет, пудры, а нашла сиротливо лежащую зажигалку и бумажные билетики на все виды наземного пассажирского транспорта столицы. Однако в данной ситуации, Анна Павловна чувствовала, они ей не могли пригодиться.

Углядев в зеркало ее бесполезное ковыряние в сумочке и по опыту зная, что оно означает, Иван Васильевич укоризненно протянул ей свою расческу. Анна Павловна поскребла по макушке, хотя, в общем-то, этого не больно требовалось: голова была налачена.

— Все, пошли, — приказал Иван Васильевич, пропустив Анну Павловну вперед.

Предстояло самое тяжелое — проследовать мимо выстроившихся в цепочку посла, его супруги и первых лиц посольства, лучезарно улыбаясь и обмениваясь со всеми по очереди рукопожатиями.

Хозяев Анна Павловна, естественно, не знала. А если уже и жала им когда-то ладошки, то с прошлого раза успела забыть. Да и менялся этот народ достаточно часто. Иногда по внутренним причинам, иногда по внешним. А скорее всего, просто летело время. Все делалось в свой срок, да минуты и часы щелкали слишком быстро и незаметно. Одним словом, на приемах Анна Павловна вечно казалась себе непрошеным гостем, который хуже ордынца. Нежеланным гостем в чужом доме.

Но это было личное ее самоощущение, которым она не делилась даже с мужем. Что же касается остального народа, то он чувствовал себя вполне в своей тарелке.

Чтобы выбраться из затруднительного состояния, Анна Павловна начала судорожно шарить глазами по лицам, стараясь увидеть хоть кого-нибудь знакомого.

А народу пригласили много: государство отмечало свой национальный праздник.

— Тебе ясна твоя задача? — спросил Иван Васильевич.

— Ясна, но она мне не нравится, — честно призналась Анна Павловна.

— Повторяю для ясности. Твоя задача — сейчас и в аналогичных случаях — состоит в том, чтобы не мотаться за мной хвостом, а мило беседовать с людьми, пока я тебя не позову.

Сказал и немедленно покинул Анну Павловну, и его длинная фигура замелькала среди приглашенных. Анна Павловна неторопливо двигалась за ним, соблюдая определенную ею самою дистанцию и всем сразу улыбаясь праздничной улыбкой. Муж был легко заметен в своем светлом костюме среди сплошь темных мужских фигур.

— Где вы шьете мужу костюмы? — вцепилась в локоть Анны Павловны какая-то малознакомая дама. — Чего на своего ни надену — мешок мешком. А на Иване Васильевиче просто чудо как хорошо.

Поскольку Анна Павловна не помнила не только мужа откровенной дамы, но и ее саму, решить такой сложный вопрос так вот сразу она не могла. Поэтому подумала сначала, не нарушает ли мужнину заповедь насчет бой-бабы, а потом ответила:

— Главное, не дать мужу отрастить брюхо. — Еще подумала, улыбнулась светло и открыто и ввинтилась в толпу.

Тут невдалеке замаячило какое-то не раз виденное лицо, явно хорошо знаемое Анной Павловной. Порывшись в памяти, она угадала в нем конструктора Алехина, старого товарища мужа по институту и заводу.

Она помнила много забавных историй из студенческой жизни Ивана Васильевича, которые тот любил рассказывать в хорошие минуты, и Алехин в них очень бурно фигурировал. Потому что человек он был неординарный. А с такими всегда что-то приключается.

Анна Павловна так энергично рванулась к конструктору, что даже слегка того напугала. Она радостно поздоровалась и, чтобы не стоять молчком, тут же доложила, что, как всегда, брошена Иваном Васильевичем на произвол судьбы, но он вскоре, видимо, найдется. Что провела весь день на открытом воздухе в недалеком совхозе и сейчас ей здесь темновато — после живого солнца.

Меля всякую ерунду, Анна Павловна тем часом вспоминала имя и отчество Алехина и вспомнить никак не могла. Одновременно она слегка удивлялась туповатости реакции конструктора, которого держала за человека хваткого и быстрого ума.

— Какие виды на урожай? — деловито осведомился Алехин, но голосом совершенно бесцветным.

— Какие уж теперь виды? Теперь уже ясен реальный результат, — сказала Анна Павловна. И память, которая не желала выпускать из себя алехинских имени и отчества, непонятно для чего подсунула ей какие-то цифры, вычитанные в газетах. Она их и назвала.

— Ну что ж, вам, специалистам, и судить, вам виднее, — изрек Алехин, немало изумив Анну Павловну.

Несколько растерянная, она еще какое-то время поддерживала этот дурацкий разговор, понимая, что вся тяжесть ведения беседы легла на нее — конструктор отделывался междометиями.

Поэтому Анна Павловна порассуждала на всякий случай о проблеме строительства современных хранилищ для овощей, решив почему-то, что именно это заинтересует Алехина. Но, заглянув в ясные глаза конструктора, поняла, что напрасно тратит силы: сохранность овощей его явно не занимала. А кроме того, создавалось впечатление, что образ Анны Павловны не вызывает в нем никаких ассоциаций. Попросту говоря, он ее то ли не узнает, то ли принимает за кого-то другого.

Положение было глупее не придумаешь, и Анна Павловна сочла за лучшее как-нибудь подостойнее ретироваться.

Но далеко уйти ей не пришлось, потому что была она поймана Иваном Васильевичем, который, пытливо заглянув ей в глаза, ненавязчиво поинтересовался, чем она была занята.

— Да вот выполняю твои указания — мило беседую с людьми.

— Допустим, не с людьми, а с одним человеком. С кем и о чем?

— О результатах уборочной с твоим Алехиным.

— Нет, Анна, ты у меня дождешься! Что ты редкий знаток сельского хозяйства, в это я еще могу поверить. Но подсунуть мне оперного тенора за Алехина тебе не удастся.

— Боже, позор какой! — ахнула Анна Павловна. — То-то я смотрю, у него глаза стеклянные.

— Откуда ты его знаешь?

— Да я из теноров с одним только Иваном Семеновичем знакома!

— Не прикрывайся Иваном Семеновичем!

— Вань, да ну тебя. Ей-ей, за Алехина его приняла. Ты бы лучше посочувствовал мне, что я целых пять минут была похожа на полноценную идиотку. Или того хуже — на поклонницу… Так я пойду еще с людьми побеседую?

— Куда! К ноге. Уже пора, пошли.

Стали расходиться по столам: каждый знал свое место. Прием начался. Анна Павловна, придерживаясь за рукав мужниного пиджака, проследовала к столу, у которого стоял посол и весь синклит. Иван Васильевич разложил на тарелки кое-какую закуску — лишь бы взять. Налил себе в бокал сок, Анне Павловне — ее любимую пепси-колу в фужер, до самых краев, чокнулся с ней, выпил, орлиным взором окидывая публику.

— Я пошел, не скучай.

Отступил от стола и тут же вцепился в пуговицу какому-то плотному и кряжистому. И началось: «Дефицит… дефицит… лимиты… лимиты… фонды… фонды… хозспособом… хозспособом…»

Эту тарабарщину Анна Павловна не понимала совсем, но знала, что муж ходит на приемы только для того, чтобы ее произносить. Поэтому она деликатно отхлебнула свой напиток и оглянулась. Недавняя промашка сделала ее много осмотрительнее. Наверное, стоило подождать, чтобы к ней кто-нибудь сам подошел, вернее дело будет.

И здесь на нее мощной грудью надвинулась соседка по дому, седая, красивая, со смуглой, прекрасной кожей на идеально гладком, без единой морщинки лице, что было абсолютно непростительно в ее возрасте. Этой, видимо, никто не давал указаний насчет поведения, поэтому, гремя многочисленными цепочками, надвинулась на Анну Павловну именно амазонка и рубаха-парень.

— Анька, где твой? Мой его ищет. Насчет лимитов, — решительно заявила Диана-охотница.

— Здесь где-то. А что с дефицитом? — спросила Анна Павловна, выразив на лице озабоченность.

— Фондов нет, — сказала соседка, оскаля в радостной улыбке великолепные зубы.

— А если хозспособом? — выложила для поддержания разговора свое последнее знание Анна Павловна.