Развод. Тот, кто меня предал (СИ) - Даша Черничная

мой водитель, который на самом деле не водитель, а просто шестерка обыкновеннная, рассказал, где я была и что делала. Прикинь, он пошел вслед за нами, узнал, какие процедуры мы оплатили, и донес Северу!

— Какое дело Стасу до моей беременности?! — не понимаю я.

— Этот придурок Игнат подумал, что именно я ходила на УЗИ, рассказал Стасу. Стас полез в мою сумку, а там… — громкий вздох.

— И что там?

— Твой тест на беременность! Я объясняла как могла, что это не я беременна, а ты!

— Подожди, а вы с ним… — спрашиваю я, немного опешив от неожиданной информации. Я-то думала, что там ненависть, а не… тесты на беременность.

— Ну-у, — тянет неуверенно Алена, — а мы с ним, да… Короче, этот придурок не поверил мне и потащил в клинику. Чуйка у него, видите ли! Бандюк, вот он кто, а не мэр!

— Теперь поняла. Да пусть тебе сделают УЗИ — покажешь, что не беременна, заодно плановый осмотр пройдешь, делов-то!

— Так-то оно так, да только вот не так! — Аленка кричит во все горло. — Твой тест на беременность заразный оказался. Я тоже, как выяснилось, беременна!

Воцаряется тишина, а после мы вдвоем начинаем хохотать. Вот это да.

* * *

Через пару недель

Мирон

— Как же здорово, что мы все-таки решили приехать сюда, — Рита тянет носом горный воздух.

Горная карусель великолепна.

Есть какая-то потрясающая красота в горах весной, когда сходит снег и начинают распускаться горные цветы и зеленеть кустарники. Внизу уже достаточно тепло, а вот тут, наверху, на высоте больше двух тысяч метров, происходит что-то совершенно иное.

Рита натягивает шапку и придвигается ко мне.

После моей выписки мы не стали оставаться в городе, а сразу рванули в горы. Здесь мы всегда были счастливы, чем это не идеальное место?

Мы не знаем, насколько приехали сюда. Мы больше не планируем ничего, не вспоминаем, не оглядываемся.

Если оглядываешься — есть шанс пропустить что-то важное впереди.

Поэтому мы просто живем. Наслаждаемся друг другом, не можем надышаться, насмотреться. Мы сняли дом из сруба на два месяца. В нем уютно и пахнет деревом. Каждый вечер мы разжигаем камин и разговариваем или занимается любовью.

Я передаю все дела Герману. Это не быстро, но он парень умный — схватывает на лету то, чего не знает. Он единственный, кому я могу доверить свой бизнес и уйти на пенсию преждевременно.

Мать. Я общался с ней один раз. Она без предупреждения приехала ко мне в больницу. Выдала кучу гадостей про Риту и обвинила ту во всех смертных грехах. Сказала, что откажется от меня, если я вернусь к бывшей жене. Я помог ей. Больше свою мать я не видел, не говорил с ней, и вряд ли это когда-то изменится.

Моя семья — Рита. Всегда была и есть. Только она. Большего мне для счастья и не надо.

Ее родители…

Нет, они меня не простили. И не простят никогда. Но они оказались более человечными и более адекватными. Маловероятно, что когда-нибудь мы сможем поговорить отцом Кудряшки по душам, нам не под силу это сделать. В этом только моя вина, я осознаю это.

Несмотря на холодность, ее родители приняли новость о том, что мы вместе, без комментариев и осуждения, приняв этот факт как данность.

Лыжный сезон уже закончился. Началось межсезонье, поэтому людей тут практически нет. Кудряха ютится поближе ко мне, и я обнимаю ее за плечи, целую через шапку в макушку.

Мы смотрим на панораму гор, на просыпающуюся природу. Глаза слепит от яркости, но я не позволяю им закрыться, любуюсь всем, что вижу.

Кудряха тянется к небольшому рюкзаку и достает оттуда походный термос. Наливает в кружки ароматный дымящийся чай и протягивает мне. Принимаю напиток из ее рук с благодарностью.

— Ты счастлив? — неожиданно спрашивает Рита.

— Конечно, — удивленно отвечаю я, притягиваю ее к себе и целую в губы.

— А чего бы ты хотел для еще большего счастья? — она задает странные вопросы.

— Ничего, Кудряха. У меня все есть.

— А все-таки?

Я задумываюсь над ответом:

— Еще пару месяцев назад я даже мечтать не мог о том, чтобы мы сидели вот так вдвоем и просто разговаривали. А сейчас ты рядом со мной, в моих руках. Мне не о чем больше мечтать, Рита.

— А ребенок? — обиженно спрашивает она. — Неужели ты не хочешь ребенка?!

Я улыбаюсь и притягиваю ее к себе, убираю кудрявую прядь от лица:

— Счастье безгранично. Если у нас когда-нибудь будут дети, я стану еще более счастливым. Если не будет детей — значит, не будет. Я счастлив с тобой в любом случае, Рит. Но если появится ребенок, то буду счастлив вдвойне. Почему ты спрашиваешь?

Смотрю на свою Кудряху. Глаза у нее на мокром месте. Дергаюсь, пытаясь понять, что из моих слов задело ее?

— Ты чего? — шепотом спрашиваю и вытираю мокрые дорожки со щек.

— Я беременна, Мирон. У нас будет ребенок.

Зависаю на секунду, позволяя словам осесть в мозгу, выжечься татуировкой на подкорке. Прорасти, пустить свои корни, а после притягиваю Риту к себе и прижимаю что есть сил.

— Это точно? — спрашиваю хрипло, потому что горло свело спазмом.

— Да, — точно таким же хриплым голосом отвечает мне Рита.

Поднимаю глаза к небу. Я не знаю, прощение это или второй шанс, но что бы это ни было — спасибо. Я не подведу, теперь уже точно никогда.

* * *

Канун Нового Года

— Две беременные женщины на сносях в одной комнате — это не к добру, — бормочет Стас и засовывает в рот тарталетку.

Каким-то невообразимым образом наши семьи подружились. Стас Северов всегда был для меня за чертой. Знать, но не связываться. Судьба решила расставить все так, как надо ей.

На деле же Северов оказался крутым мужиком. Непростое криминальное прошлое осталось для него действительно в прошлом.

В будущем все красиво: жена, старшая дочь, младший сын и еще двое на подходе. Вот так нелюдимый, в общем-то, тип собрал вокруг себя большое семейство.

Мы с Ритой ждем появления дочки со дня на день. Алена, подруга моей Кудряхи, тоже должна разродиться вот-вот, поэтому Стас в моем лице нашел не только друга, но и товарища по… счастью, конечно же.

Хотя счастье это периодически выносило мозг, чего уж тут. Все забавные байки про селедку с медом и мел с клубникой оказались суровой реальностью.

Считаю, что мы справились со Стасом вполне себе неплохо, раз наши женщины спорят сейчас о чем-то на кухне.

— Ты как? —