Война и общество. Факторный анализ исторического процесса. История Востока - Сергей Нефедов

Филипп II реформировал также и македонскую конницу. Всадники тоже были вооружены сариссами, но меньшей длины (около 3 м); они были обучены сражаться в сплоченном строю и атаковать клином. Вероятно, в данном случае примером послужила тяжелая конница персов, однако, как и в пехоте, длинное копье было македонской инновацией. Существенно, что всадники (как и в Персии) стали получать от царя поместья, и прежняя всадническая аристократия была разбавлена «новыми людьми», среди которых было много фессалийцев и греков. Пехота в отличие от конницы рекрутировалась по территориальным округам, при этом воины получали хорошую плату. Новая военная тактика Филиппа II требовала длительного обучения, и воины царя были профессиональными солдатами – таким образом, македонский царь создал регулярную армию, оснащенную новым оружием и обученную новой тактике[737].

Тактика новой армии была построена на сочетании кинжальных прорывов копьеносной кавалерии и фронтального удара фаланги, но основную роль играла фаланга. «Это фаланга выигрывала сражения», – пишет Р. Конолли[738]. Результатом нового фундаментального открытия – создания фаланги – стала волна македонских завоеваний. После нескольких победоносных походов Филипп II покорил многие фракийские и иллирийские племена, а затем заставил признать зависимость от Македонии многочисленные греческие полисы. В 334 г. сын Филиппа II Александр выступил в поход против огромной Персидской империи; разгромив в нескольких сражениях армии персов, он создал огромное государство, простиравшееся от Греции до берегов Инда.

6.2. СЕЛЕВКИДСКИЙ ПЕРИОД НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ

Фаланга с легкостью опрокинула обессилевшие войска персов и покорила весь Ближний Восток. Однако в то время, когда войска Александра завоевывали персидскую монархию, монархия завоевывала его самого: в процессе социального синтеза царь быстро перенимал традиции самодержавия. Александр принял титул «царя четырех стран света», одел персидские одежды и стал требовать, чтобы гетайры склонялись перед ним до земли, как это делали персидские сатрапы, оставленные царем на своих постах. Это вызвало негодование «друзей царя» и ропот простых воинов. После смерти Александра началась бурная традиционалистская реакция македонян на излишне поспешное перенимание восточных традиций. Власть оказалась в руках македонского народа-войска, который на шумных сходках избирал своих вождей; при этом конница гетайров вступала в схватки с крестьянами-фалангистами[739].

Междоусобные войны македонян продолжались более двадцати лет и привели к демографической катастрофе, обширные области Ближнего Востока подверглись жестокому разорению[740]. К началу III в. до н. э. на территории бывшей Персидской империи образовались новые государства, самым крупным из которых была держава Селевкидов, основанная полководцем Селевком Никатором. Государство Селевкидов во многом напоминало государство персов, по словам Т. Моммзена, оно было «не чем иным, как поверхностно преобразованной и эллинизированной Персией»[741]. В ходе социального синтеза селевкидские цари заимствовали персидское самодержавие и титулатуру: «Я, Антиох, царь великий, царь могучий, царь Вселенной, царь Вавилона, царь стран», – так именовал себя Антиох I[742]. Система налогов тоже была заимствована у персов, основным налогом оставалась десятина с урожая; все земли были переписаны в кадастрах[743].

Македоняне и греки заменили персов в качестве военного сословия; воины, «клерухи» и «катойки» получали небольшие поместья, «клеры»; «друзья царя» обладали огромными владениями и множеством рабов. Македонская знать служила в тяжелой коннице «катафрактов»; простые клерухи воевали в составе фаланги, кроме того, в случае войны армия пополнялась греческими наемниками. В процессе социального синтеза македонские и греческие контингенты были дополнены восточными войсками. В составе селевкидской пехоты имелись персидские лучники, в коннице служили наемники из среднеазиатских кочевых племен. Для туземцев продолжала существовать унаследованная от ассирийцев и персов воинская повинность, но реально она использовалась редко, так как плохо вооруженные крестьянские ополчения не представляли серьезной военной силы[744].

Хотя основа государства осталась персидской, завоевание привело к частичной трансформации общества по греко-македонскому образцу. Стараясь закрепить за собой обширные завоеванные страны, Селевкиды во множестве привлекали переселенцев, македонян и греков. Переселенцев наделяли землей и основывали для них новые города-полисы; как и в Греции, эти полисы имели самоуправление, народное собрание и своих магистратов. Селевк основал 33 полиса, впрочем, бывало и так, что военных колонистов размещали в старых восточных городах, присваивая этим городам новые имена и статус полиса. Прежние жители этих городов тоже получали гражданские права и привилегии; со временем они воспринимали греческую культуру, давали своим детям греческие имена и превращались в полуэллинов. Старые храмовые города, которые и раньше имели самоуправление, сохранили его и при Селевкидах. Вавилон, жители которого были переселены в Селевкию, так и не вернул прежнего значения, но Ниппур и Урук снова превратились в оживленные города. Вся жизнь здесь была сосредоточена вокруг храмов; храмы владели обширными землями и огромными доходами, которые, как и раньше, распределялись посредством пребенд, своеобразных акций храмовой корпорации[745].

Об аграрных отношениях в Вавилонии и о том, кто работал на землях храмов, практически ничего не известно[746]. Относительно других провинций империи Селевкидов, Сирии и Малой Азии есть сведения, что почти все земли (за исключением приписанных к полисам) принадлежали царю и на этих землях работали «царские люди», «лаой басилевса» или просто «лаой». «Царские люди» были лично свободны, но как налогоплательщики прикреплялись к своей общине – если они уходили, то община платила их налоги. «Лаой» имели свое хозяйство, семьи и сами выбирали своих старост. Иногда царь жаловал какому-нибудь вельможе земли с «людьми» – в этом случае вельможа получал с «лаой» те доходы, которые раньше предназначались царю[747].

Государство Селевкидов унаследовало традиции Персидской империи, и в соответствии с теорией Ибн Халдуна его история, так же как история персов, была историей разложения и распада. Поначалу государство держалось самодержавной властью царей и дисциплиной воинов-клерухов, в этот период владение клером было строго обусловлено службой. При первых преемниках Селевка, Антиохе I (281-261 гг. до н. э.) и Антиохе II (261-247 гг. до н. э.) политическое положение оставалось относительно стабильным. Антиох II был отравлен своей бывшей женой Лаодикой, и это событие стало началом династического кризиса, приведшего к отпадению восточных сатрапий: Бактрии и Парфии. Селевку II (247–226 гг. до н. э.) пришлось бороться с мятежом своего младшего брата, Антиоха Гиеракса и с масштабным вторжением египетских войск.

В первой половине III в. до н. э. отмечается быстрый рост новых полисов, население Антиохии и Селевкии достигло нескольких сот тысяч жителей. Об экономическом оживлении в Вавилонии говорит рост числа сохранившихся деловых документов – их количество приближается к двумстам. Известно, что в Вавилонии этого времени выращивали рис, из Сирии вывозили пшеницу в Галилею и в Египет[748]. Сохранившиеся данные о ценах в Вавилоне дают представление об общей ценовой динамике в селевкидский период (рис. 6).

Рис. 6. Цены на ячмень в 300-95 гг. до н. э. (в граммах серебра за 1000 кг[749]). График показывает среднюю цену за 25-летний период, предшествующий указанному году (25-летнее скользящее среднее)

При рассмотрении этого ценового ряда, необходимо прежде всего обратить внимание на неустойчивость цен, на значительные их колебания год от года и даже в течение одного года[750]. Однако большое число данных позволяет определить общую динамику цен для достаточно больших временных промежутков. Для первой половины III в. была характерна тенденция к росту цен, хотя рост был неравномерным. К этому времени относятся многочисленные свидетельства о росте населения, процветании городов, основании многочисленных новых деревень и распашке земель[751]. В целом мы наблюдаем картину, характерную для периода восстановления, когда рост цен сопровождается ростом населения.

Однако во второй половине III в. цены снижаются, и, анализируя этот феномен, Дж. Грайнгер приходит к выводу, что «производство товаров обгоняло рост населения»[752]. Английский исследователь и сам называет этот вывод «поразительным»[753], и если мы посмотрим на график, то увидим, что такое объяснение просто невозможно: резкое падение цен происходит на протяжении очень короткого периода, каких-нибудь 5–10 лет, и такой эффект не может дать даже сельскохозяйственная революция. Такое поведение цен можно объяснить только демографической катастрофой, произошедшей в 241-232 гг. до н. э., и есть все основания объяснять эту катастрофу вторжением в Вавилонию египетских войск во время «войны Лаодики», а также последующей междоусобной войной между Селевком II и Антиохом Гиераксом[754].