Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон

жиденько улыбнулся. — Ну а что? Что такое пять фунтов, когда перед тобой пятьдесят или больше? А я ведь всего лишь… как вы меня назвали, мистер Грейтхаус? А, да. Обычный преступник.

— Мы не собираемся вас убивать, — ответил ему Мэтью.

— Но и отпускать меня вы не собираетесь, так ведь? Вы не собираетесь выполнять свое обещание. Я же все понимаю. Мэтью, вижу это по вашим глазам. А если вы меня не отпустите и не убьете, что тогда расскажете своим нанимателям про эти деньги? То есть, когда мы приедем в Нью-Йорк, я должен буду сообщить им, что вы присвоили себе мои сокровища, — а с какой стати я должен молчать? Они, конечно, захотят взять часть себе, правда же? И, думаю, часть немаленькую. Да уж, про жадность-то я все знаю.

— Заткнись, — бросил через плечо Грейтхаус.

Они, кажется, наконец-то подъезжали к вершине этого довольно крутого косогора.

— Думаю, это для вас обоих задачка, — невозмутимо продолжал Морг. — Ну и для меня. Вы готовы поделиться деньгами с людьми, которые даже не осмелились замарать штаны, чтобы самим приехать за мной? А вы вдвоем делаете всю работу — и за какие-то несчастные пять фунтов! Чертовски обидно, джентльмены.

— Мэтью, — мрачно сказал Грейтхаус, — если он еще что-нибудь скажет, засунь ему в рот ствол пистолета.

— Вы же знаете: молодой человек не сделает этого. В пистолетах я, сэр, разбираюсь не хуже, чем в бритвах. А что, если бы пистолет выстрелил и вышиб мне мозги? Прощайте, денежки. Всего-то дел — Морга угрохали, но тогда Грейтхаусу и Корбетту не достанется ни единого пенни. Нет, сэр, разумно поступить вот как: вы даете слово, что отпустите меня, когда я покажу вам, где спрятан ларец, и потом… если вы не лжете, молодой человек… я буду очень благодарен, если вы действительно разрешите мне пойти своей дорогой. Я буду вспоминать вас с теплым чувством, восседая в Европе на шелковых подушках.

— Сделай нам всем одолжение и заткни свой проклятый… — Но тут рот закрылся у самого Грейтхауса: они достигли вершины холма, впереди шла вниз извилистая дорога, справа от которой рос густой лес, а слева земля обрывалась в лесистое ущелье, дно которого, лежавшее футов на пятьдесят ниже дороги, пряталось за клочьями тумана.

— Ой, мамочки, — произнес Морг, выглядывая за борт повозки. — Я и забыл про этот опасный спуск.

Грейтхаус крепко держал вожжи, хоть в этом и не было необходимости: лошади остановились как вкопанные, и одна негромко, боязливо заржала, будто хотела сказать: «Не заставляйте меня туда идти».

Арестант и конвоиры молча сидели под дождем. Грейтхаус нагорбил плечи, вода капала с его подбородка. Мэтью протер глаза, осторожно держа другую руку на пистолете под промокшим до нитки плащом. Морг медленно и тихо вздохнул и наконец сказал:

— До Форт-Лоренса отсюда чуть больше мили. Каков ваш выбор, господа?

Когда Грейтхаус прервал молчание, голос его прозвучал, как туго натянутая тетива на луке ирокеза.

— Н-но! — скомандовал он и тряхнул вожжами.

Лошади не сдвинулись с места. Грейтхаус снова встряхнул вожжами, на этот раз с чувством, и одна из кляч тронулась, потянув за собой напарницу, вздумавшую упрямиться. Повозка покатилась вперед по бегущим вниз ручьям грязи.

— Следи, чтоб мы не свалились в пропасть, — сказал Грейтхаус Мэтью, что было лишним: Мэтью и так уже прикидывал, сколько дюймов остается между колесами и гибелью.

Хоть копыта лошадей и врезались в грязь, повозка могла в любой момент съехать влево. И тогда, если Грейтхаусу не удастся вовремя выправить положение, их вынесет за обочину и они рухнут вниз, где их кости десятки лет будут лежать, никем не замеченные в туманном лесу.

Когда они спустились еще ярдов на шестьдесят, стало ясно, что истерзанная временем и непогодой дорога сужается.

— Обрыв совсем рядом, — сказал Мэтью. — Не дальше двух футов.

Он вдруг спохватился, что на несколько минут совсем забыл о Морге, и представил себе, как тот мощным рывком бросается на него и швыряет в объятия смерти. Но, посмотрев на Морга, он убедился, что арестант не подвинулся ни на дюйм, глаза его закрыты, а на лицо сыплется морось.

Они продолжали спускаться по скользкой грязи. Мэтью с тревогой смотрел, как левый край дороги становится все у´же в тех местах, где прежние проливные дожди отстригли большие куски земли. Лошади заржали и задергали головами, и Грейтхаус бросил взгляд влево, чтобы самому увидеть, насколько колеса приблизились к краю. До пропасти оставалось уже меньше десяти дюймов. Ему стало не по себе, он тут же натянул вожжи и скомандовал:

— Тпру!

Морг открыл глаза.

Грейтхаус поставил повозку на тормоз. Потом развернулся, вытер плащом глаза и мрачно уставился на арестанта.

— Что будем делать? — спросил Мэтью.

— Не нравится мне эта дорога гадская. Не хочу, чтобы упряжка слишком далеко вниз ушла: вдруг там еще больше размыто. — Грейтхаус оглянулся на уже пройденный путь. — И развернуться негде. Ехать задним ходом — та еще работенка будет.

— Я задал вопрос.

— Я слышал. — Грейтхаус метнул на него взгляд, от которого кровь могла бы застыть в жилах. — Единственное, что мы можем сделать, если хотим попасть в форт, — это пойти пешком.

— Правильное предложение, — сказал Морг.

Произнеся это, он едва успел сделать вдох, а Хадсон Грейтхаус уже сорвался с сиденья и оказался перед ним, а когда Грейтхаус вот так решительно налетал на кого-нибудь, можно было не сомневаться: объекту его гнева не поздоровится. Грейтхаус схватил Морга одной рукой за грудки, а другой — за лоскутную бороду и придвинулся лицом к лицу арестанта, сверля его глазами, которые можно было бы принять за фонари, горящие адским пламенем.

— Молчать! — прошипел Грейтхаус. — И чтоб никаких выходок.

Голос его дрожал — не от страха,