М.Ю. Лермонтов. Фантазии и факты - Оксана Николаевна Виноградова

но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Мф. 3:11). Следовательно, смерть Грушницкого – это закономерный итог отвержения им покаяния.

Следующий персонаж – доктор Вернер. М.Ю. Лермонтов увлекался произведениями Гёте, что проявляется и в характеристике Вернера: «Молодежь прозвала его Мефистофелем»318. На этом основании В.В. Шитова, например, сопоставляет Печорина с Фаустом319. Но можно предложить и другую ассоциацию: Вернер – Фауст. На это указывает и то, что он – доктор, и его немецкая фамилия. «Настоящий Мефистофель» все-таки остается «за кадром». Вероятно еще, что Вернера Лермонтов наделил своими чертами (это можно заключить из описания героя) хоть традиционно в лермонтоведении прототипом Вернера считается пятигорский врач Майер Николай Васильевич.

Убив Грушницкого, порвав с Вернером, Печорин будто прерывает тягу к знанию и познанию, которая завела слишком далеко.

Последняя часть «Героя нашего времени» – «Фаталист». Поверхностное чтение определяет ее как занимательную историю в мистическом духе. Речь в «Фаталисте» идет о том, есть ли предопределенность. Мысли о предопределенности в романе высказываются еще в первой части «Бэла», когда рассказчик с Максимом Максимычем преодолевали путь в непогоду:

Один из наших извозчиков был русский ярославский мужик, другой осетин: осетин вел коренную под уздцы со всеми возможными предосторожностями, отпрягши заранее уносных, – а наш беспечный русак даже не слез с облучка! Когда я ему заметил, что он мог бы побеспокоиться в пользу хотя моего чемодана, за которым я вовсе не желал лазить в эту бездну, он отвечал мне: «И, барин! Бог даст, не хуже их доедем: ведь нам не впервые», – и он был прав: мы точно могли бы не доехать, однако ж все-таки доехали, и если б все люди побольше рассуждали, то убедились бы, что жизнь не стоит того, чтоб об ней так много заботиться…320

В этом отрывке предоставляется два крайних варианта отношения человека к судьбе: полное безверие и полная доверенность. Будем утверждать, что сам М.Ю. Лермонтов полагает правильным вариантом «середину». Предопределенность есть. Добро должно победить. Зло должно быть наказано. Мудрость полезна. Глупость вредна. Все это согласуется с христианским мировоззрением. Христианин понимает, что человек должен раздумывать, сомневаться и соотносить свои поступки с тем, что дОлжно делать, и только приняв решение, «откладывать попечение», доверяясь Всевышнему. Не об этом ли и говорит автор устами Печорина:

Я люблю сомневаться во всём: это расположение ума не мешает решительности характера – напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперёд, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь!321

Печорин верит в предопределение как раз в том смысле, что человек, желающий просто так застрелиться, непременно умрет. Видя, что Вулич хочет умереть, Печорин чувствует, что тот хочет умереть «нынче». Вулич не верит в предопределение, хоть «пари» заключается «наоборот»: Вулич должен доказать, что предопределение есть. Показателен диалог после пари, где Вулич спрашивает Печорина: «Вы начали верить в предопределение?», а Печорин отвечает: «Верю…»322.

Ощущение Вулича себя хозяином жизни и смерти приводит к смерти поручика.

Ощущал ли Печорин себя вершителем своей судьбы? Вовсе нет, о чем рассуждает не без иронии:

…имея правило ничего не отвергать решительно и ничему не вверяться слепо, отбросил метафизику в сторону и стал смотреть под ноги323.

И даже когда Печорин берет живым убийцу поручика – «испытывает судьбу» – он вовсе не поступает необдуманно. Печорин, посмотрев в щель ставня, оценил физическое и психическое состояние убийцы, «срежиссировал» разговор есаула с убийцей в присутствии трех казаков за дверью и «вычислил» нужное время и траекторию для проникновения в хату.

Теперь посмотрим на значение фамилии Вулич. В лермонтоведении упоминается как прототип некий серб Вуич, знакомый Лермонтову. Внесем другое предположение: слово Вулич (англ. Woolwich, что произносилось также Вулидж или чаще – Вулвич) во время Лермонтова было достаточно известным словом и означало город Англии (сейчас эта территория входит в состав Лондона). В Вулвиче находился королевский Арсенал, т. е. это было место сосредоточения военной мощи Англии. С начала XIX века в России набирала обороты неприязнь к Англии; В.Ф. Одоевский, М.П. Погодин, С.П. Шевырев, например, говорили о том, что Англия, отбросив все духовное, руководствуется только материальными интересами324; поклоняясь «мамоне», ничем не брезгует и преуспевает. Кстати, в мае 1844 года, уже после смерти Лермонтова, Николай I нанес визит в Англию, и город, который он посетил первым, – Вулвич.

Не хотел ли Лермонтов в произведении с названием «Фаталист» выразить веру в то, что путь без Бога как любого человека, так и любой страны – тупик. Финал безбожной жизни – смерть, и прежде всего смерть духовная. Народы, которые поклоняются «мамоне», все равно обречены на позорную смерть, даже если они неуязвимы для пули…

Убийца зарезал Вулича таким же образом, как за некоторое время до этого зарезал свинью – нечистое животное, если посмотреть библейские источники. Есаул назвал убийцу «братом Ефимычем»325 и «честным христианином»326. Греческое имя Ефим означает «несущий добро», или «предвещающий добро». Странный выбор антропонима персонажа. Заметим также, что Печорин, после того, как видит на дороге зарезанную свинью, целуется с дочкой урядника Настей! Имя Анастасия в переводе с древнегреческого означает «воскресение», «возвращение к жизни», «вставание, «подъем»… Евангельская символика имен в романе согласуется с мыслью о том, что убийца Вулича символизирует возмездие Божие, а слова Вулича перед смертью «Он прав!»327 относятся в символическом плане не к Печорину, а к констатации того факта, что прав суд Божий.

И последнее предложение романа, где, как уже говорилось, Печорин сообщает, что Максим Максимыч «вообще не любит метафизических прений», как раз предлагает читателю поразмыслить философски.

Надо сказать, Николай I прекрасно понял, кто подразумевается под образом штабс-капитана. Об этом свидетельствует личная переписка императора с супругой, где он делится впечатлением о романе «Герой нашего времени»:

Характер капитана набросан удачно. Приступая к повести, я надеялся и радовался тому, что он-то и будет героем наших дней <…>. Однако капитан появляется в этом сочинении как надежда, так и неосуществившаяся, и господин Лермонтов не сумел последовать за этим благородным и таким простым характером…<…> Счастливый путь, господин Лермонтов, пусть он, если это возможно, прочистит себе голову в среде, где сумеет завершить характер своего капитана, если вообще он способен его постичь и обрисовать328.

Попробуем обозначить ключевые моменты романа. В «Герое нашего времени» выделяется философская, духовная и политическая проблематика. Трактовать сюжет произведения возможно так: лучшие из людей, которые могли бы быть гордостью России и имели все необходимые задатки