Викинги. Походы, открытия, культура - Георгий Ласкавый

Связь этих захоронений с нанятыми древнерусскими князьями воинскими контингентами, состоявшими из сотен, а то и тысяч викингов, несомненна. И чем продолжительнее был срок их службы, а он нередко превращался в пожизненный, чем большее число служилых варягов сращивалось с феодализирующейся местной дружинной средой, тем ощутимее становятся в погребальной обрядности пришельцев отступления от принятых на Севере норм. Так, в Ладоге скандинавская ингумация в ладье оказалась «впущенной» в верхнюю часть типичного для новгородчины кургана — «сопки», а погребальные камеры дощато-столбовой конструкции во многих случаях заменяют обычные для здешних мест срубы.

Не позднее рубежа IX–X веков окончательно оформляется сложный погребальный ритуал славяно-варяжской дружинно-торговой верхушки, детально описанный Ахмедом-ибн-Фадланом и представленный археологическими материалами «больших курганов» Гнездовского могильника. Здесь элементы «викингской» обрядности соединились с теми, что выработаны на месте.

Практиковалось предварительное камерное захоронение, затем облаченного в лучшие одежды или доспехи покойника и умерщвленную женщину в праздничном наряде кремировали в установленной на подсыпке ладье. Останки помещали в урны, возле которых втыкали в землю мечи и копья, покрывая их затем шлемом или щитом. Рядом устанавливался котел с тушами жертвенных животных. Завершало ритуал возведение внушительной курганной насыпи…

Воину не пристало уходить из этого мира под слезы и стенания женщин. В дорогу к палатам Одина его провожали громом ударов оружия по щитам и возгласами: «Прощай, викинг! Свидимся в Вальгалле!..».

Заключение

Добрый поселянин ГуллиИмел пять сынов,Пал на ФюриУдалец Асмунд,Скончался Ассур,На Востоке в ГрекахБыл в ХольмеУбит Хальфдан,Кари — в ДундиИ умер Буи[88]

Более четверти тысячелетия корабельные дружины викингов наводили ужас на добрую половину Европы. Для постоянно подвергавшихся их разрушительным набегам территорий, казалось, наступали времена в точности подобные тем, что пережил античный мир, гибнущий под натиском полчищ воинственных варваров… И, тем не менее, оказалось справедливым утверждение, что в истории трагедии чаще всего повторяются как фарс, пусть даже обставленный необычайно эффектно. Ибо размах «движения викингов» и сила воинственного энтузиазма его участников оказались несоизмеримы со скромностью достигнутых результатов.

Викинги не сумели сокрушить ни одно из подвергавшихся их нападениям государств. Случаи, когда норманнам удавалось закрепиться на более или менее значительных территориях, вовсе не походили на то, что совершили венгры, отвоевавшие тогда же себе новую родину в Центральной Европе. Ни единого прочного государственного образования с определяющим скандинавским элементом на захваченных землях так и не возникло. Скандинавские колонисты в Англии и на севере Франции, на удивление, скоро утратили почти все свои этно-культурные признаки и особенности политической организации: их конунги и ярлы превратились в обычных феодальных сеньоров — герцогов, графов, баронов…

В общем, если отбросить в сторону масштабы учиненных викингами грабежей и разрушений, феодально-христианская цивилизация как более высокая ступень общественного развития по сравнению с миром варварства, оказалась «не по зубам» его североевропейскому реликту[89].

Впрочем, по мере того, как в Скандинавии набирают силу процессы становления раннефеодальных государств, викинги становятся таким же реликтом варварства и у родных берегов. Борясь с вольными пиратскими дружинами, по самой своей природе представлявшими отрицание централизованной власти, несколько поколений северных конунгов то лишают их пристанища, то нещадно истребляют мечом, то стремятся поставить под контроль, привлекая к организуемым самолично широкомасштабным предприятиям, сочетавшим пиратские и завоевательные цели. Умело и непрестанно наносимые удары оказались для «движения викингов» смертельными, и оно ушло в небытие, оставляя в наследство своим могильщикам лучшие кадры — идеальный материал для пополнения военно-служилого сословия.

На «Восточном Пути», где масштаб военно-грабительской экспансии ограничивался сравнительно небольшой протяженностью береговой полосы на Балтике по сравнению с атлантической, удаленностью от моря и труднодоступностью внутренних областей, а также меньшей, нежели на Западе, плотностью населения, викинги отдавали предпочтение освоению местных речных коммуникаций.

Не исключено, что личный опыт государственного устроения, приобретенный Рериком Ютландским при управлении значительными территориями во Фрисландии и на юге Дании, мог оказаться решающим мотивом неожиданной трансформации приведенной им на службу славянской племенной верхушке пиратской вольницы из яростного противника формирующейся раннефеодальной государственности у себя на родине в едва ли не ведущую силу процесса того же порядка, развивавшегося у восточных славян. Разумеется, ни о каком «покорении», «завоевании» викингами восточнославянских земель (хотя отдельные элементы этого прослеживаются) речи быть не может. Тем не менее, период истории Древней Руси от вокняжения Рерика-Рюрика до середины X века нередко определяется именно как «норманнский». И не без оснований… Князья-варяги в Новгороде и Киеве. Организация военных предприятий, сходство которых с наиболее масштабными акциями викингов на Западе несомненно. Высокая (и к тому же массовая) активность «варягов из заморья» в дипломатической, военной, управленческой, торговой сферах, отмеченная сообщениями письменных источников, а также норманнскими заимствованиями в древнерусской лексике[90] и восточнославянскими — в скандинавской[91]. Наконец, оформление рода Рюрика в правящую династию, пресекшуюся лишь в 1598 году со смертью царя Федора Иоанновича… Таковы факты, которые невозможно опровергнуть никакими «антинорманистскими» ухищрениями.

Особого комментария заслуживает «американская» страница истории «движения викингов». Многозначительное совпадение — в одном из своих посланий, датированном 1492 годом, годом первого плавания Христофора Колумба к берегам Нового Света, папа Римский неожиданно припомнил о несчастных, пошатнувшихся в истинной вере гренландцах. Казалось бы ничего удивительного…

В 1473 году маршрутом Эйрика Рыжего и Лейва Эйриксона прошла датская эскадра адмиралов Дидрека Пиннинга и Ханса Потхорста. Среди участников этой экспедиции находился португальский путешественник Жуан Ваш Кортириал, и его отчет о плавании мог стать известным Святому Престолу. Но дело в том, что Мигуэль и Гашпар, сыновья Жуана Ваша, сами посетившие заморские земли, где с датчанами побывал их отец, не считали, в отличие от Колумба (а с ним они были знакомы лично), открытые тем острова и побережья Азией. Напротив, братья были твердо убеждены, что Гренландия, Лабрадор, Ньюфаундленд, лежащая несколько южнее некая «Зеленая земля», колумбовы «Индии» и «Страна попугаев» (Бразилия) есть части одного новооткрытого материка. Не являлась ли эта уверенность результатом выхода португальских путешественников через датчан, исландцев и скандинаво-гренландцев на недошедшие до нас источники, свидетельствовавшие о более обстоятельном, нежели считается ныне, знакомстве норманнов с Новым Светом.

Несомненно, какую-то историческую основу имеют предания коренных обитателей Мексики о прибытии к берегам их страны, задолго до испанцев (предположительно в 60-х годах X века), белокожего мореплавателя по имени Улльман[92]. Аборигены прозвали таинственного пришельца «Пернатым Змеем» (не намек ли на драконоподобный облик боевых кораблей викингов с многоцветными щитами вдоль бортов, напоминающими оперение тропических птиц?), а кое-где — «Вотаном» (то есть Одином!). А как расценивать в этом плане керамику индейцев Перу, несущую изображения судов со звериноголовыми штевнями или обнаруженные там же изваяния, поразительно схожие со скульптурками-амулетами скандинавских языческих божеств? Как интерпретировать рисунки созданного в эпоху испанского завоевания манускрипта, представляющие вождей перуанских индейцев в рубахах, испещренных знаками, подобными рунам скандинавов «эпохи викингов»? И уже совершенной сенсацией выглядят наскальные рисунки, сопровождаемые надписями, чрезвычайно похожими на рунические, открытые сравнительно недавно на востоке Парагвая.

Всеобъемлющая «История викингов» вряд ли будет когда-либо создана, хотя пишут ее уже более двенадцати веков — от современников заморских походов норманнов, до ученых мужей нашего времени. Но и того, что мы знаем на сегодняшний день, достаточно для утверждения — «движение викингов», этот причудливый сплав неистовства пиратских набегов и торгашеского делячества, политической расчетливости и азарта первооткрывателей, не может быть отнесено к числу заурядных явлений. А то, что эта яркая страница мировой истории еще не раскрылась перед нами до конца, должно не оттолкнуть, а скорее привлечь всякого, кто полагает приобретение знаний о прошлом человечества не пустым занятием…