Настоящий полицейский (СИ) - Прохоров Иван

Ответы на эти вопросы были фальшивы, в них чувствовалось какое-то противоестественное искажение, подстройка под все те же древние самооправдания, вроде попыток первобытных людей вытребовать что-то у богов солнца или дождя. Будто есть какие-то зрители, которые наблюдают за всей этой возней. Но все это иллюзия, обычный человеческий эгоцентризм. Уже случившиеся события должны снова случиться, иначе… Иначе в мире будет два Петрищева, а это как он понял – невозможно. Значит и Славика и Анну он спасти не сможет, значит все бесполезно. Славик не спрыгнет с шестнадцатого этажа, но его собьет машина или ему перережет горло другой наркоман в драке или когда он будет в отключке, чтобы забрать его дозу. Анна заболеет или попадет в авиакатастрофу. Так зачем же ты здесь? Защита от парадоксов? Игорь обвел взглядом пространство над собой, будто там над ним что-то летало, и сердито усмехнулся. Защита, значит? Двух Петрищевых быть не может, а двух Даниловых?

– Думаешь, ты самый умный? – Игорь вскочил. – А что ты скажешь на это?!

Он бросился на кухню, открыл ящик стола, схватил длинный нож с деревянной рукояткой. Все ножи в их квартире всегда были острыми – заслуга отца. Два любимых его занятия – точить ножи и натирать ботинки до блеска. Любой нож в их доме мог, как меч на лету рассечь пустую пластиковую бутылку.

Игорь посмотрел по сторонам, будто искал чего-то, затем бросился в свою комнату. Открыл дверцу шкафа с зеркалом, посмотрел на себя, улыбнулся.

– Мертвый полицейский? У одного из них была хотя бы надежда…

Игорь повернул голову, приложил нож к нежной коже на шее, почувствовал, как застучала кровь под острым лезвием.

– Давай посмотрим, что ты сделаешь! Как защитишься от этого парадокса? На этот раз никаких барабанов. Никаких пятьдесят на пятьдесят. Покажи, на что ты способен! – Игорь засмеялся, мышцы на его руке напряглись, вдавливая лезвие в яремную вену, он понял, что прямо сейчас сделает это резкое движение… Сделает.

На столе запиликал передатчик Макса.

Глава 19

Три коротких писка, сопровождаемых миганием зеленой лампочки – пауза и снова три писка. На какую-то долю секунды ему показалось, что пространство за зеркальной плоскостью, в которой отражался передатчик на столе, издевается над ним. Нож выпал из ослабевшей руки.

Передатчик, поставленный Вилли вертикально на учебник «Литературы», как крошечная могильная плита на постаменте, выдавал серию сигналов с миганием лампочки – точно таких же, как в зеркальной «реальности». Игорь подошел к столу, осторожно взял передатчик – он тотчас запиликал в руке, передавая вибрацию крошечного динамика под пластиковым корпусом.

Паузы были разными – иногда короткими, иногда растягивались секунд до десяти, но чей-то палец все нажимал и нажимал на клавишу на брелке, который он когда-то передал брату. И этот кто-то не мог находиться далеко. Игорь оглядел стены и потолок, будто они разом стали враждебными, затем вышел из комнаты, открыл входную дверь, шагнул на полутемную лестничную клетку и замер – очередная серия коротких сигналов захлебнулась после первого писка. Однако зеленый огонек выдал три положенных мигания. Игорь прикрыл за собой дверь, на этот раз сигнал совсем умолк, но лампочка продолжала мигать.

Игорь вернулся в квартиру, вошел в комнату. Сигнал тут же вернулся. Он открыл окно, не выпуская передатчика, высунулся почти по пояс, посмотрел на сияющую в ночи влажную отмостку, затем наверх. Над выступом бетонного наличника, обрамлявшего арочное окно, располагался выступ покрупнее – ящик-клумба второго этажа, а над ним – основание балкона третьего этажа. Скудный свет из окна под ним освещал бетонную плиту и вещи, развешанные для сушки на лесках натянутых меж выносных прутьев балкона. Справа – темная соседская комната, за ней свет из окна, печально падающий на усеянную желтыми листьями полянку палисадника до плотного ряда кустов, отделявших дорогу, а слева – темное окно комнаты родителей.

Игорь посмотрел вперед и уперся взглядом в дом, расположенный метрах в десяти через дорогу. Вспомнились слова Вилли «или ему недалеко было идти». Игорь разглядывал трехэтажный дом-близнец, отделенный от него лишь двумя рядами кустов, пустынной улицей и парой придомовых палисадников. Никаких тебе стен и глухих зарослей. Все прочие дома в округе находились либо дальше, либо располагались с торца, преграждая путь радиоволне множеством капитальных стен. А здесь ничего не мешает – Игорь в этом убедился, выйдя из квартиры – всего три глухие стены и сигнал уже начинал пропадать. А если Макс действительно не уходил «далеко» и всегда находился «рядом»? Конечно, прятаться в доме, где все соседи знали, что он исчез – фантастика, а что насчет дома напротив? Он никого не знал в домах по четной стороне улицы. Они жили, словно в разных странах. Удивительно, но у него было много знакомых, и тех, кого он просто знал в лицо во всех трех домах на их стороне улицы, но кто жил в таких же трех домах через дорогу? Он только сейчас обнаружил, что это было для него загадкой. Словно Вторая Радиальная улица, больше похожая на деревенский переулок была границей между странами. А между тем, дом через дорогу располагался ближе всех к ним в округе.

Игорь посмотрел на симметричное окно в доме напротив. Его частично скрывала яблоня, за ней мерцал свет и синий огонек телевизора. От тех, кто смотрел телевизор, его отделяла всего лишь одна стена. Будто в подтверждение его догадки, в руке снова запиликал передатчик.

Игорь прошел в комнату родителей, в которой было два окна, выходящих на разные фасады из-за углового расположения. Окно напротив двери – первое в ряду заднего фасада. Он отодвинул занавеску, посмотрел на дом через дорогу. Обзор отсюда значительно хуже – почти все скрыто деревьями, зато благодаря острому углу хорошо просматривались первые окна угловых квартир дома-близнеца. Правда, ничего интересного он не увидел, даже несмотря на свет, расположенного дальше по улице фонаря. Первые окна первого и второго этажей были темными, только на третьем горел свет.

Игорь оглянулся на шкаф, нашел глазами то, что лежало на книжной полке, и когда-то в раннем детстве было предметом особенного их с братом интереса и, обнаружив предмет на месте – белеющим перед рядами книжных корешков, взял «кошачий» стул, забрался не него, потянулся и выругался на свой «тринадцатилетний» рост. Театральный бинокль удалось достать только с помощью веника. Игорь спрыгнул со стула и вернулся в свою комнату. Выключив свет, он расположился у окна. Всего окон в доме напротив было пятнадцать – по пять на каждом этаже. Второе и четвертое окна на втором этаже с перемычкой, и декоративным балкончиком для цветов. Перед такими же окнами над ними на третьем этаже – полноценные балконы, на одном из которых стояли мужчина и женщина. Игорь навел на них бинокль, сфокусировался. Женщина, ярко накрашенная с прической а-ля Ирина Аллегрова девяностых в накинутой на плечи салатовой куртке, хохотала, держа за ножку бокал с вином. Мужчина чуть полноватый в рубашке с закатанными рукавами хищно улыбался, глядя на нее, положив руку на ограждение балкона. Чем-то он напоминал располневшего крокодила. Его смех тоже слышался в окружающей тиши, но был не так громок. Он тоже сжимал в руке бокал и периодически выпускал в ночь облака сигаретного дыма. Игорь перевел окуляры на соседнее окно. Там горел свет, но виден был лишь фрагмент потолка и плафон люстры. Их квартира была трехкомнатной, также как и все расположенные под ними.

В окнах квартиры на втором этаже было темно, только в угловой комнате мерцал голубоватый свет телевизора, а окна квартиры на первом этаже были сплошь темными. В двух окнах соседней квартиры слева на первом этаже горел яркий свет, окна не занавешены шторами. Они с братом тоже почти никогда не занавешивали окна в своей комнате. Прохожий на их улице – редкий гость, на ней даже тротуаров не было, зато имелось неплохое естественное укрытие в виде плотных кустов, яблони и груши – особенно летом. А с отмостки в комнату не мог заглянуть даже очень высокий человек.