Маньяками не рождаются - Анна Маяская

— Я закажу, а вы, если что не так меня поправите. Идет?

— Идет, — согласилась она.

Бокал шампанского заставил Настю рассматривать происшедшее в суде, как отвратительную шутку, о которой стоит забыть. Вскоре она уплетала то, что лежало на тарелках, и не имела понятия о названии деликатесов. Её открытая натура не мешала ей воспринимать всё, что делает ее новый знакомый, как жест, идущий от сердца щедрого человека. Павел был в «ударе». Ему страшно понравилась эта большеглазая русалочка, похожая на картину великих мастеров. И вновь ему пришла мысль в голову, что он её где-то видел. Но где? Такие не забываются. Значит просто она совпала с его представлением того образа, который мысленно преследовал его многие годы. Это было как наваждение, как призрак прекрасного, но непостижимого. И, глядя, как это юное прекрасное существо уплетает обед, без ужимок, расшаркиваний, уговоров, понимал, что — девушка необыкновенная.

— И где же работает юная принцесса?

— Практикантка в суде. Юрфак.

— И как нравится?

— Сегодня разонравилось.

— Кто посмел разочаровать прекрасную леди?

— Господин судья, тот у кого я на практике.

— Если не секрет, кто он?

— Секрет, — увернулась она от ответа. — А вот то, что произошло, думаю сейчас не столь трагическое событие, как мне сначала показалось.

И она в комической форме пояснила ему ситуацию.

— Получил папкой по голове? — хохотал Павел над её манерой рассказывать.

— Получил, бедняга, кровью залитого оставила.

— Какое несчастье.

Теперь смеялись оба. И как будто не бывало всех тревог, затянувших его в водоворот наследственных дел и не было ни одной женщины на свете, кто вот так легко и свободно покорил его душу. Для Насти это был проходной эпизод. Но она отметила, что не прочь была бы ещё встретиться с ним. Он ей понравился своей заразительной весёлостью и податливостью. Он и сам не понимал, как из человека, обремененного комплексом извращения он стал совсем другим, пусть ненадолго, но абсолютно непохожим на себя.

— Вы на меня благотворно действуете, — заметил Павел. — Мне впервые вот так хорошо с человеком, с которым я только что познакомился. Я не хочу с вами прощаться.

— Почему с вами? С тобой, — поправила его юная особа.

— У тебя сказочное имя, доброй девушки, Настенька, — протянул имя, как ноты, Павел.

— У тебя есть жена?

— И дочь в придачу.

— И ты спокойно обедаешь с девушкой в ресторане?

— С обиженной девушкой, — поправил ее Павел. — Я не мог равнодушно проехать мимо девчонки, пребывающей в растерянности и гневе.

— А ты психолог.

— Все мы психологи.

— Жену любишь?

— Вопрос на засыпку?

— Просто думаю, как легко женатый мужчина делает «ручкой» своей жене?

— Поживешь с моё, всё поймешь.

— Значит вечной любви не бывает, — вздохнула девчонка.

— Может быть ты и права.

Ей нравилось говорить с красивым солидным бизнесменом. Раньше такие ей не встречались. Но постоянная мысль, что она где-то его видела, мешала мыслям, как осенняя назойливая муха. Павел тоже пытался вспомнить, но снова согласился с к мыслью, что увидев такую красотку, вряд ли забыл где встречал. Потом он довез её до общежития. Девчонки в распахнутое окно увидели шикарную машину и не менее роскошную внешность её владельца.

— Кто это? — окружив Настю, — с нетерпением спрашивали они.

— Один знакомый, — кокетничала Настя.

— И ты будешь с ним встречаться?

— Он женатик.

— Какие строгости? — пропела ближайшая подруга и сокурсница Катя.

— А такие, что у него жена и ребёнок.

— Если смотреть по-современному, нужна ещё и любовница.

— Я не подхожу на эту роль.

— Он похож на короля? — не отставала подруга.

— Как только его венчают на королевство, я обязательно стану королевой, а пока, пока вопрос закрыт.

Настя ушла, а девчонки еще долго обсуждали столь легкомысленную несговорчивость. Слишком несовременно смотрит на жизнь глупая девчонка, обладающая уникальными внешними данными. А женат? Кто сейчас холост?. Да и разводы составляют огромный процент от созданных семей.

Хан доложил Гейше о препятствии с деньгами, об уплывшем от Павла наследстве и долгих судебных тяжбах по возвращению капиталов законным владельцам.

— Ты говорил, что в доме у них имеется сейф.

— Да, у матери Павла?

— И что там ничего нет?

— Думаю драгоценности, она любит цацки.

— Ты представляешь сколько там миллионов, она любительница алмазов, сапфиров, золота. Зачем нам ждать чего-то. Ты не хочешь продумать этот вариант?..

— Можно. От дома у меня имеются все ключи. От сейфа, где-то дома. Я примерно представляю, раньше Павел говорил об этом, держал вариант на всякий случай.

— Занимаемся только этим. Сбыт у нас с тобой есть. Павел днём на работе. Любовь Ивановна тоже. Вера возит девчонку в школу, но вот когда возвращается?

— Ты говорил, что половина хозяйки дома отделена от кабинетов и молодых.

— Это так. Но с главного входа охранник. И он каждые полчаса делает обход.

— Это не страшно. За полчаса можно до Европы добраться.

Хан и Гейша приступили к обсуждению плана действий.

Павел ехал на разговор к генералу. Он готовился к встрече с ним и прокручивал слова, обидные для служаки, которые должны оскорбить его самолюбие, после чего он откажется от свалившегося на ментовские головы частного наследства. Генерал принял его незамедлительно.

— Проходите, Павел Игнатович, присаживайтесь. Рассказывайте, что привело вас ко мне?

— Господин генерал! Мне известны ваши отношения с моим отцом дружеские и неуставные.

— Что ты имеешь ввиду?

— Те пятнадцать процентов прибыли, что ежемесячно отдавал вам отец.

— И что?

— Я думаю, что огласка вам ни к чему, господин генерал. Рэкет в сердце правоохранительной системы области. А сейчас и половину наследства вам предстоит присвоить из семейного бюджета.

— Присвоить говоришь? Мне твоя мама об этом рассказала. Я принял решение.

— Какое?

— Перед тобой отчитываться не буду.

— Может тогда перед Генпрокуратурой?

— А ты не в отца пошел. С гнильцой парень. Далеко пойдёшь с такой философией. Даже Магадан можешь увидеть.

— Вы меня пугаете?

— Жалею, что по просьбе отца не дал раскрутить тебя местным Пинкертонам.

— Я чист перед Законом.

— Глубоко сомневаюсь.

Генерал встал, нажал кнопку вызова и в кабинет вошел полковник с бумагами в руках.

— Заберите этого господина и разъясните всё по интересующему его вопросу.

— Идёмте.

Павел посмотрел на генерала, отвернувшегося от него и пошел вслед за полковником. Бешенство начинало охватывать его. Пришли в кабинет. Полковник стоял и поэтому Павел тоже не присаживался.

— Подойдите к окну, — приказал полковник.

Удивленный Павел, не спрашивая причины, подошёл и посмотрел туда, куда был обращён взор полковника.

— Видите милицейские машины последней модификации и их количество?

— Вижу. И что из этого следует?

— Генерал открыл спецсчёт помощи милиции сразу же после предложения вашего отца, когда на него наехала мафия. Состоялся договор с вашим отцом. Никогда, ни разу не было наличных денег. Деньги поступали в банк и оттуда спонсорская помощь распределялась на приобретение техники и оснащение компьютерной системой все правоохранительные органы нашей области. Вы, вероятно, заметили, что у сотрудников мобильная связь. Семьи погибших милиционеров ежемесячно получают дотации к пенсии в десятикратном размере.

— Но всё это незаконно. Не может милиция принимать от частных лиц пожертвования.

— Может быть мы что-то и нарушили, но о нашей системе знают все в вышестоящих органах. Да, вместо криминала деньги ушли на оснащение милиции.

— Я понятия не имел…

— Если бы ваш отец был связан с криминалом, или вёл двойную жизнь бизнесмена, несомненно такого эксперимента мы бы не допустили. Кстати, ваши бумаги для нотариуса готовы. А также в суд.

Секретарь принесла бумагу, где начальник областного управления милиции от лица управления отказывался от наследства, подаренного частным лицом коллективу, так как были замешаны интересы семьи. Павел прочитал бумагу, посмотрел на полковника и спросил:

— Мне можно извиниться перед генералом?

— Нет, он уже уехал. Этот документ для вас, в суд и нотариусу высланы такие же.

— И всё-таки скажите мне, то, что отец переводил деньги пусть в качестве спонсорских на счет милиции, есть нарушение?

— Нарушение то, что криминал получает миллиарды и в придачу бьёт, убивает своих плательщиков. Я бы лично возвёл в ранг закона отчисление за спокойную работу без унижения человеческого достоинства в фонд милиции на спецсчёт те деньги, что их вынуждает платить криминал. Хотя это вопрос риторико-нравственный. Но с битыми физиономиями, униженные люди вполне были бы согласны работать с нами. Если бы не кормили криминал под «крышами», он исчез бы как общественное явление навсегда. Я считаю, что экономическая модель общества предусматривает обязательный труд каждого, кроме нетрудоспособных. А у нас четверть населения кормится за счёт рэкета, грабежей, разбоя. Вторая половина — перекупщики, перепродают произведённое другими людьми. Если эти цифры сложить и отдать в казну государства, закончится трагедия с бюджетниками и их зарплатой, похожей на слёзы. Блеснули и высохли. Посмотрел на ведомость и сиди голодом.