Маньяками не рождаются - Анна Маяская

Сейчас ей пришло распределение на практику. Она попала в помощники судьи Казакова Ильи Ильича, сорокалетнего гуляки и любителя перекинуться в картишки. Его слабость была скрыта под маской серьёзности дневного человека и никто не мог заподозрить тут завсегдатая с бакенбардами и пышной шевелюрой, постоянного представителя ночной жизни города. Увидев практикантку, Казаков принял строгий вид.

— Лучшее средство покорить представительницу женского пола — наличие строгого обращения с ней. Тогда голубушка сама будут искать ближние пути к мужчине, от которого она зависит.

Настя оробела, хотя была не из тех, кто боится трудностей. Уж очень серьезный судья ей попался. Она отдала ему направление и присела у стола по мановению холёной руки. Вид у него был довольно представительный. В шкафу виднелось много последних новинок по юриспруденции. Стопки журналов и газет лежали на длинном столе. Некоторые были открыты и страницы почёрканы разными карандашами.

— Успевает читать, — подумала она. — Много разных закладок.

— Меня зовут Илья Ильич.

— Я уже знаю.

— Не боитесь, что придётся усиленно работать? Работа у вас будет нудная, неблагодарная, целые дни будете проводить за компьютером. Владеете им?

— Конечно, — ответила девушка. — Сейчас без компьютера невозможно представить себе делового человека.

— Вы себя причисляете к таковым?

— Конечно. Специальность обязывает к этому.

— Почему выбрали уголовное право?

— Хочу бороться с преступниками?

— Есть свои способы?

— Зачем изобретать колесо? — ответила вопросом на вопрос дерзкая практикантка.

— Такую трудно обуздать, но, поживем — увидим.

Кабинет находился в самом зале заседаний, к конце слева была входная дверь и вторая прямо из коридора. Её открывали в приёмные часы, чтобы посетители не слонялись по залу. Зал судебных заседаний Казакова был уставлен множеством растений и цветов. Все они были ярко-зеленого цвета и создавали в зале, откуда частенько уводили под конвоем осужденных, особый интерьер, злобной красоты, когда слезы родственников и благоухающий мини-сад, призывающий к умиротворению, были параллельно несхожими в психологическом плане. Но уют был создан потрясающий. Его секретарь Оксана ухаживала за растениями, как за детьми. И сам Илья Ильич привозил подкормки, новую землю, поливал их. Противоречие образа жизни и любви к прекрасному не мешали ему в его судебной практике. У него почти не было затянутых дел. Решал он вопросы скоро и красиво. В гражданских делах, где тягомотина кругов кассационных и надзорных, вынуждала его принимать решения прямо противоположные мнению коллег, создали ореол судьи независимого, народного. Он мог ощипать, как гуся, крутого обвиняемого, но бабушек и дедушек, малоимущих граждан никогда не обижал, решал по Закону и был честен в отношении желающих вручить ему взятку.

— Любить так королеву, а воровать — так миллион, — смеясь провозглашал он свое жизненное кредо.

Теперь ему прислали прехорошенькую практикантку и он должен решить свой разлад в душе, дать ей спокойно пройти практику, или же завести попутный флирт, какой он будет платонический или серьёзный, покажет жизнь. А пока он вышел вместе с нею в зал заседаний, где размещалась секретарь со своим компьютером и сказал ей:

— Ты просилась в отпуск, вот тебе замена, неделя на подготовку нашей практикантки и ты свободно гуляешь все дни к отпуску, которые накопились за год.

— Спасибо, — ответила секретарь.

Они оглядели друг друга с головы до ног. Настя отметила несколько суховатую манеру держаться у Оксаны и её явно не напоминающую фигуру модели. Коротковатые ноги, неумелое использование косметики, дешёвые духи. Волосы, ниспадающие на плечи, открывали большие уши и явно портили внешний вид.

— Ей бы пошла причёска с чёлочкой, короткая, — подумала девушка.

— Хороша ты хороша, злорадно думала секретарь, — да посмотрим как ты петь будешь, когда останешься с этим ловеласом один на один.

Мысли были прочитаны, оценки выставлены и обе девушки начали работу. Оксана очень хотела в отпуск, поэтому серьёзно передавала опыт девчонке с задранным носом.

— Обломаешься, милая, — думала она. — Будешь рада моему возвращению.

— Иди, иди поскорее, неумеха сделать свою внешность привлекательной. Я разберусь без тебя. А насчет кота, в образе судьи, мы еще посмотрим, кто кого? — мысленно отпарировала новенькая.

— Очень скоро, быстро схватывающая все Настя, была введена в курс дела и через неделю практикантка осталась одна в качестве помощника и секретаря суда. С работой она справлялась и ничего такого особенного не было в этом деле. Коммуникабельная и скорая на руку, она быстро расправлялась с бумагами, принимала похвалы от посетителей, с которыми ладила и они считали её родной душой, помогающую им, хотя выполнялись только предусмотренные штатным расписанием служебные обязанности.

Она встречала и провожала до двери стареньких людей и этим заслужила их любовь и благодарность. В здании суда редко кто проявлял радушие. Чёрствость и канитель были верными спутниками этого чопорного заведения. Решения и определения суда она распечатывала незамедлительно и людям не приходилось выжидать в коридоре.

— А ты, молодец, — заметил как-то Илья Ильич. — Приходят на приём посетители и первым делом воздают хвалу тебе, красавица.

Он попросил девушку принести папку с документами и остался ожидать её в дверях. Как только она повернулась от стола и пошла в сторону его кабинета, отступил, сделал вид, что возвращается назад, на своё место. Настя шагнула в дверь и он тоже, получилось так, что они застряли оба и стояли прижавшись друг к другу. Девушка замерла, понимая что эта специальная сцена оскорбляет её. Она попыталась вырваться, но охотник приключений не желал расставаться с нежной феей, её формы сводили его с ума и он отважился поцеловать Настю в губы.

Папка с бумагами была тяжеловесной, рассерженная дичь, вырвавшись из дверного плена, с размаху опустила кожаное с блестящими пряжками изделие на голову новоиспеченного кавалера Фоблаза. Удар был внушительный, пряжка острая и по виску влюблённого, покатились струйки крови из рассеченной головы. Еще несколько минут назад петушащийся перед ней Казанова вдруг обмяк, испугался вида крови и прошипел, заскакивая в кабинет:

— Я тебе это припомню. Подумаешь, недотрога выискалась. Вы теперь в колыбели еще честь свою оставляете, а гонору и звону на всю губернию слышно. Убирайся, с глаз долой.

— Хорошо, пойду к председателю, объясню за что меня с практики увольняют.

— Охренела. Иди домой, завтра разберемся.

Расстроенная Настя не заставила себя ждать. Вихрем вылетела из здания суда и побежала к автобусной остановке. Автобуса не было. Она стояла, от нетерпения переминаясь с ноги на ногу. Совсем неожиданно остановился автомобиль и мужской голос пригласил её в машину.

— Я не сажусь к незнакомцам в машины, — отпарировала она.

— Давайте познакомимся. Павел Крутых. Юридическая организация «Правозащита». Её руководитель.

Он протянул ей удостоверение. Настя смотрела в красивое лицо молодого мужчины.

— Прямо кинозвезда, — сказала девушка.

— А для вас я не нахожу двойника, — проговорил он улыбаясь. — Вы прелестны и ни на кого не похожи.

— А сама на себя?

— Да, конечно.

Она уже сидела в машине, ветер развевал светлые волосы и сердитое лицо начинало светиться улыбкой.

— Мне кажется, что я вас где-то видела.

— Не исключено. Мы с вами живем в одном городе.

— Нет, только не здесь. Я бы запомнила недавнее видение.

— Мне тоже кажется, что ваше лицо мне кого-то напоминает, но кого не могу вспомнить.

— Они болтали о том, о сём и Павел пригласил её пообедать в ресторан. Время еще далеко от обеденного не ушло, девчонка была голодна.

— А была, не была, — махнула она рукой.

Они зашли в солидный ресторан, тот самый, хорошо знакомый Павлу. Услужливый официант не заставил себя ждать, что обычно не практикуется в их заведении. Клиент должен созреть, понять, что находится в серьёзном ресторане, где всё готовится с пылу с жару. Ничего не разогревается.

— Бутылочку шампанского.

Павел пробежал глазами меню, Настя разглядывала другое. Сногсшибательные цены повергли её в уныние. Она впервые вошла в здание такого серьёзного по ценам заведения и теперь боялась что-либо заказать. Она не знала потянет ли карман Павла сумму блюд, очень уж дорогостоящих для студентки в особенности.

— Я закажу, а вы, если что не так меня поправите. Идет?

— Идет, — согласилась она.

Бокал шампанского заставил Настю рассматривать происшедшее в суде, как отвратительную шутку, о которой стоит забыть. Вскоре она уплетала то, что лежало на тарелках, и не имела понятия о названии деликатесов. Её открытая натура не мешала ей воспринимать всё, что делает ее новый знакомый, как жест, идущий от сердца щедрого человека. Павел был в «ударе». Ему страшно понравилась эта большеглазая русалочка, похожая на картину великих мастеров. И вновь ему пришла мысль в голову, что он её где-то видел. Но где? Такие не забываются. Значит просто она совпала с его представлением того образа, который мысленно преследовал его многие годы. Это было как наваждение, как призрак прекрасного, но непостижимого. И, глядя, как это юное прекрасное существо уплетает обед, без ужимок, расшаркиваний, уговоров, понимал, что — девушка необыкновенная.