Битва стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

обычно спивается. Но случай мистера Шарпа не таков. Подумать только, я произвел сержанта Шарпа в офицеры, а он устроил за моей спиной собственную частную войну! Лу не напал бы на Сан-Исидро для того, чтобы разбить Оливейру или Кили, а значит, в гибели касадоров виноват исключительно Шарп!

– Мы этого не знаем, милорд.

– Но испанцы придут к такому выводу и примутся кричать на всех углах, так что нам будет чертовски трудно обвинить Рансимена. Они скажут, что мы укрываем настоящего преступника и бесцеремонны с союзниками.

– Мы можем возразить, что обвинения, выдвинутые против капитана Шарпа, являются ложными и злонамеренными.

– Разве он сам не признал факт своего преступления? – резко спросил Веллингтон. – Разве он не хвастался перед Оливейрой расстрелом этих двух бандитов?

– Насколько я понял, милорд, так и было, – сказал Хоган. – Однако никто из офицеров Оливейры засвидетельствовать это признание не может.

– А кто может?

Хоган пожал плечами:

– Кили и его шлюха, Рансимен и священник. – Хоган попытался представить список как нечто не заслуживающее внимания, но потом покачал головой. – Боюсь, милорд, свидетелей слишком много. Не считая самого Лу. Вальверде может запросить у французов официальную жалобу, и нам будет трудно проигнорировать такой документ.

– То есть Шарпом придется пожертвовать? – спросил Веллингтон.

– Боюсь, что да, милорд.

– Черт побери, Хоган! – воскликнул Веллингтон. – Что между ними произошло? Между Шарпом и Лу?

– Сожалею, милорд, но этого я не знаю.

– Разве вы не должны знать? – сердито спросил генерал.

Хоган успокоил уставшую лошадь.

– Я не сидел сложа руки, милорд, – промолвил он с легкой обидой. – Мне неизвестно, что именно произошло между Шарпом и Лу, но, похоже, это как-то связано с согласованными попытками посеять раздор в нашей армии. Из Парижа на юг прибыл некто Дюко, который, кажется, поумнее других проходимцев. Махинация с поддельными газетами – его рук дело. И я предполагаю, милорд, что нам предстоит увидеть новые газеты подобного рода; думаю, они прибудут сюда как раз перед французским наступлением.

– Так предотвратите их распространение, если можете! – вскипел Веллингтон.

– Могу и предотвращу, – уверенно пообещал Хоган. – Нам известно, что через границу их провозит та самая шлюха Кили, но наша задача – найти человека, который распространяет их в нашей армии. Он-то и представляет истинную опасность, милорд. Наш парижский информатор сообщает, что у французов появился в Португалии новый агент, человек, на которого они возлагают большие надежды. Мне очень хочется выявить его прежде, чем он оправдает их ожидания. Надеюсь, шлюха приведет нас к нему.

– Вы уверены насчет женщины?

– Совершенно уверен, – твердо сказал Хоган. Его источники в Мадриде высказались на этот счет вполне определенно, но он предпочел не называть их имен вслух. – Увы, мы пока не знаем, кто этот новый агент в Португалии, но дайте время, милорд, и малейшая небрежность со стороны шлюхи приведет нас к нему.

Веллингтон проворчал что-то под нос. Грохот в небе известил о приближении очередного пушечного ядра, но генерал даже не поднял голову, чтобы посмотреть, куда оно упадет.

– Черт бы всех их побрал – и Кили, и Шарпа! Рансимена приготовили к закланию?

– Он сейчас в Вилар-Формозу, милорд.

Генерал кивнул:

– Тогда приготовьте и Шарпа. Поручите ему какие-нибудь административные обязанности и предупредите, что его поведение рассмотрит следственная комиссия. Потом сообщите генералу Вальверде, что мы изучаем вопрос. Вы знаете, что сказать. – Веллингтон вытащил карманные часы и щелкнул крышкой. На его худощавом лице появилась гримаса отвращения. – Полагаю, раз уж я здесь, то нужно навестить Эрскина. Или вы думаете, этот сумасшедший все еще в постели?

– Я уверен, милорд, что адъютанты уже предупредили сэра Уильяма о вашем присутствии, и ему вряд ли понравится, если вы его проигнорируете.

– Мнительный, как девица в казарме. Да еще и безумный в придачу. Лучшего кандидата на пост главы следственной комиссии по делу Шарпа и Рансимена нам не найти! Давайте выясним, Хоган, не переживает ли сэр Уильям момент просветления. Будем надеяться, что он способен понять, какой требуется вынести приговор. Чтобы вырвать клыки у Вальверде, нам придется пожертвовать одним хорошим офицером и одним плохим. Черт побери, Хоган! Черт побери! Но ничего не поделаешь – как нужда заставит, так и запоешь. Бедняга Шарп.

Его светлость бросил еще один взгляд на Алмейду и вместе с эскортом направился к штабу, предоставив Хогану беспокоиться из-за узкого моста Каштелу-Бон, из-за Шарпа и еще в большей степени – из-за таинственного противника, прибывшего в Португалию для того, чтобы сеять раздор.

* * *

Дом, из трубы которого тянулся дымок, стоял в том месте, где улица встречалась с плазой перед церковью, и именно оттуда донесся вой. Шарп, уже почти вставший на ноги, мгновенно пригнулся и отступил в тень, услышав скрип открывающихся ворот.

Первыми выскочили собаки. Их слишком долго держали взаперти, и они радостно понеслись по пустынной улице. Затем кто-то в мундире вывел лошадь и мула и повернулся к Шарпу спиной, очевидно собираясь выехать из Сан-Кристобаля через ворота на дальней стороне деревни. Одна из собак игриво прыгнула на мула, за что была вознаграждена отборным ругательством и пинком.

На пустынной улице проклятие прозвучало громко и внятно. Голос был женский и принадлежал донье Хуаните де Элиа, которая затем поставила ногу в стремя оседланной лошади. Но собака вернулась и снова напала на мула ровно в тот момент, когда женщина попыталась сесть в седло. Нагруженный парой тяжелых коробов, мул заревел, отпрянул от псины и вырвал поводья из рук Хуаниты, после чего, напуганный шумной сворой, припустил рысью в направлении Шарпа.

Хуанита де Элиа снова выругалась. Ее украшенный плюмажем бикорн сдвинулся, длинные темные волосы вырвались из-под заколок. Наспех поправив прическу, она устремилась вдогонку за мулом, который остановился в нескольких шагах от укрытия Шарпа. Собаки побежали в другую сторону, к церкви, и, радуясь свободе после долгого заточения, обильно оросили ступени.

– Иди сюда, тварь, – обратилась Хуанита к мулу на испанском.

В форме Ирландской королевской роты женщина выглядела весьма элегантно. Когда она наклонилась, чтобы схватить повод, Шарп выступил из тени под свет луны.

– Я так и не понял, – сказал он, – «донья» – это титул или нет? Следует ли мне сказать «Доброе утро, миледи» или просто «Доброе утро»?

Он остановился в трех шагах. Хуаните хватило нескольких секунд, чтобы вновь обрести самообладание. Она выпрямилась, бросила взгляд на винтовку в руках Шарпа, затем на свою лошадь в тридцати шагах позади. Ее карабин остался в седельном чехле, и она понимала, что добраться до оружия нет шансов. Рука двинулась было к эфесу висевшей на боку короткой шпаги, но