Черные сны - Андрей Лабин

на самом деле, как паук, застывший в засаде, держит главную нить под контролем. Стоит только зазеваться, обнаружить себя неловким движением и он отметит, возьмет на карандаш. «Изотова еще пялится. Заняться что ли нечем? Теперь вся контора знать будет. Разговоров на неделю. Плевать. Надо взять себя в руки. Собраться. Все хорошо. Тест ерундовый. Главное запоминать, что отмечал раньше и не противоречить. Что там дальше?»

Егор уже не обращал внимания ни на Алексеева, ни на Изотову. Краем уха слышал их невнятный разговор. Полностью сконцентрировался на вопросах. Белый лист с текстом и таблицей заняли все внимание. Теперь он хорошо понимал эту схему. Отвечал быстро, сообразуясь с предыдущими ответами. На большинство ответов он не тратил и полминуты. Но встречались и заковыристые, на которые требовалось больше времени. К примеру, такой: «Замечаете ли Вы, что потребность в интимной жизни для Вас стала меньше или даже стала Вас тяготить?». «А если ее вовсе нет?».

«Вот так, все, господин начальник». Егор еще раз пробежался взглядом по тесту, остановился на тех вопросах, которые вызывали сомнения. Еще раз подумал. Ничего исправлять не стал.

– Я все. – Он положил ручку на стол.

– Замечательно, – Алексеев посмотрел на часы, взял листок. Пристально и долго смотрел на тест.

– Доктор, что-то не так? – Егор почувствовал легкое беспокойство. Он сознательно не называл врача по имени, отчеству, так как считал, этим выказывает ему свое почтение, какого на самом деле не было и в помине, а по имени считал слишком фамильярно и дерзко.

– Нет, все так, – Алексеев говорил прежним бодроватым тоном, убирая бланк в папку. – Осталась малость. Можно, Егор Владимирович ручечку.

– Да, – Егор подал доктору ручку. Тот взял, секунду смотрел на изгрызенный колпачок, затем на Егора, снова на листок, и вверху что-то написал.

– Возьмите, – он вернул ее Егору. – Вот второй тест. Всего тридцать пять вопросиков. Читайте внимательно. Вдумчиво. Если, что неясно, спрашивайте. – Посмотрел на часы.

Егор взял ручку. Ему не нравилось, что Алексеев стоял над ним и смотрел, что он собирается писать.

– Док, можно без особого внимания.

– Ну, да, – Алексеев отвернулся, посмотрел печально на Изотову. – Пойду пока перекурю. – Хлопнул себя по карману пиджака, обнаруживая пачку. Полез за ней. Его взгляд остановился на раскрытой папке. Несколько секунд он раздумывал. – Пожалуй, позже. Если, Татьяна Михайловна не возражаете, то я еще несколько минут понадоедаю.

– Да, что, вы. Мне даже очень интересно вас послушать. А работы вовсе нет. Я имею ввиду серьезной, – она покосилась на Егора.

– Как скажете, как скажете. – Алексеев еще раз взглянул на экзаменуемого, сверкнул линзами, дернул губами и сел за стол к Изотовой. Пока Егор отвечал на тест, он то и дело оборачивался. Казалось, он ожидает нечестной игры, словно Егор мог пустить вход шпаргалки.

С этим тестом Егор справился быстрее и был рад, что, наконец-то, пытка с вылавливанием тараканов и выдиранием гвоздей закончилась. Он представлял вопросы в тестах в виде гвоздей, которые ему забивают в голову вопросами, а доктор потом в белом, заляпанном кровью халате, выворачивает их гвоздодером и каким-то образом по ним определяет его психическое здоровье.

Алексеев уходил с задумчивым выражением лица, явно чем-то озадаченный. Егор был уверен, что это вызвано тем, что он не оправдал ожидания доктора и на большинство вопросов, ответил верно. Егор в душе ликовал, провожал доктора взглядом, переплескивающим насмешкой.

– Вот же привязался.

Он посмотрел на притихшую Изотову и хмыкнул:

– Все никак не успокоится, очкарик.

Изотова не поддерживала разговор. Она вообще не хотела с ним разговаривать. Визит психотерапевта разрушил доверительную связь с коллегой, и на подсознании она уже считала его психом. Егор прочитал это в ее глазах. Изотова раскрыла «журнал посещений» и уткнулась в него. Егор вздохнул, растерянно посмотрел вокруг.

– Я вообще-то собирался к Коптевым.

Изотова подняла на него глаза.

– Куртку из мастерской забрал, пойду отнесу. Отметьте, что я появился.

– Подожди, – Изотова перевернула страницу, пробежала по столбцу с фамилиями.

– На сегодня у тебя вроде никого больше нет, – медленно произнесла она, как бы еще не совсем уверенная. Заново прошлась по фамилиям.

– Иди. Хотя постой. Видел там – у входа два баула? Закинь их в бытовку и сегодня зайди к Ромашову Сергею…, отчество не помню. Предпринимателя затопило, – говорила она одновременно роясь в бумагах. – Он вещи в подвале держал. Зайди к нему, если много тряпок, возьми такси и вези сюда. У нас уже набирается. Надо в прачечную сдавать. Вот. – Изотова на клочке бумаги карандашом написала адрес и протянула Егору.

– Деньги остались?

Егор кивнул.

– У таксиста возьми чек.

– Конечно. Откуда у таксиста чек? У них такса по городу сто рублей. Больше не потрачу. Не волнуйтесь. – Он взял бумажку и сунул в карман. – Все, я пошел.

Оделся, взял пакет и вышел. В коридоре стояло два потрепанных «крейсера» с остатками скотча на раздутых боках. Сумки оказались тяжелыми. Разгоряченный работой Егор вышел на крыльцо. Дневной свет резанул по глазам. Щурясь, пряча огонек зажигалки в ладонях, Егор закурил.

Серые всклокоченные тучи косяком тянулись по голубому небу. Между ними проглядывало бледное солнце. Теперь тучи не казались набухшими от воды. Они выглядели, как грязная, намокшая вата.

Егор выпустил струйку дыма и спустился с крыльца. Холодный ветер щипал лицо и морозил пальцы. Повесив пакет на запястье, спрятав руки в карманы, Егор направился к автобусной остановке. Ему не нравился город осенью. Он выглядел грязным, промозглым. Навевал тоску и безысходность. Он соглашался с Алексеевым, что осень пора уныния и печали. Ни в какое другое время года он не чувствовал себя так скверно. Внутри, словно что-то просыпалось, и начинало беспокойно ворочаться, подталкивая к действию. Он не понимал, к какому. Но чувствовал, что внутри разгоняется какая-то микротурбина, которая все это и закручивает.

Перекошенный на правый борт ПАЗик был заполнен на треть. Хмурый народ уткнулся в стекла. У водителя в кабине, примотанное изолентой к стойке, тихо играло радио. Мимо проплывали приземистые, косые домишки с кирпичными трубами, грязные заборы и околелые деревья.

Автобус качнуло, Егор успел выставить вперед руку и ухватиться за поручень. С пневматическим шипением распахнулись двери. Егор беспокойно завертел головой.

– Что за остановка? – спросил у впереди сидящей женщины. Не оборачиваясь, та буркнула: – Заречье. – Егор выскочил из автобуса.

Маневрируя между луж и пучками высокой травы, печально наблюдая, как намокают и пачкаются начищенные ботинки и выстиранные брюки, Егор подошел к знакомой калитке. Еще с дорожки, заметил, что Леонида Павловича на крыльце нет. Егор достал телефон, посмотрел на время и понял, что сегодня рановато с визитом. С нарастающим чувством смущения, Егор постучал в дверь. Меньше всего хотелось увидеть заспанную, в ночной сорочке Марию Афанасьевну, помятую, выглядывающую из-за двери с осоловелыми глазами. Прождав под дверью с минуту, он уже хотел оставить пакет на