Сильнее ветра 2. Горизонт свободы - Лия Аструм

глаза Эм зажглись лихорадочно-волнительным блеском, я очень сильно захотел его услышать.

– Ты…

– Готово! – очень неудачно прервал нас Этан. – Осталась заживляющая плёнка, – слишком воодушевлённо известил он, радуясь, что совсем скоро избавится от нашей милой компании.

Парень достал из ящика специальную ленту, и я молча протянул к нему руку ладонью вверх. Несколько секунд он настороженно смотрел в ответ, а, сообразив, что от него требуется, послушно отдал плёнку и освободил мне место.

Я сел за спину Эм и аккуратно заклеил бабочку белым прямоугольником. Сняв верхний слой, оставил тонкую прозрачную оболочку и нежно погладил пальцами крылышки. Белоснежная кожа покрылась мурашками, и я, не удержавшись, коснулся губами рисунка.

– Что ты делаешь? – резко повернув голову вбок, встревоженно прошептала Эм.

– Лечу.

Пауза.

– У тебя целительные способности?

Я коротко усмехнулся и, сдержав влетевшие в мозг шутки касаемо более впечатляющих талантов моих других органов, вернул бретель топа на место и оставил ещё один поцелуй на соблазнительно выпирающей косточке.

– Моя догадливая девочка, – похвалил я, нежно ведя подушечкой пальца вдоль позвонков.

Эм тяжело задышала, задрожала и, пытаясь уйти от интимных эмоций, обострённых чужим присутствием, слишком резко отстранилась. Поспешно натянула одежду и, нервно застегнув молнию, взволнованно посмотрела на меня исподлобья.

– Я готова.

«Вижу, малыш. Не стоит так нервничать».

Закончив со всеми формальностями, мы вышли на улицу и сели в машину.

– Снимешь плёнку через пять дней, – озвучил я и одновременно с ней потянулся к её ремню безопасности. Но она успела первой и, резко развернувшись, заехала локтем мне в бок.

– Чёрт! – прошипел я, прикладывая ладонь к тем самым несчастным рёбрам, которые Майкл пытался залечить не одну неделю.

Эмили нерешительно застыла, бегая обеспокоенным взглядом по моему торсу.

– Что такое?

– Всё нормально. – Я забрал у неё из рук замок и поместил в крепление до характерного щелчка.

– У тебя что-то болит?

– Просто синяк, – отрезал я, желая уже закончить этот бессмысленный допрос. Пульсация была настолько сильной, что даже обида в голубых глазах не вызвала желания смягчить тон.

Взяв курс на север, я негромко включил какую-то попсовую волну и, не набирая скорости, двигался по Мичиган-авеню, периодически поглядывая на врубившую режим молчания пассажирку. Прислонившись щекой к стеклу, блондиночка больше не заваливала меня вопросами, а просто смотрела в окно, за которым по почерневшему в ночи озеру Мичиган скакали ночные огни Чикаго. Из колонок лилась какая-то сопливая ерунда, но я не торопился переключать, потому что Эм, беззвучно шевеля губами, подпевала исполнителю, и этого было достаточно, чтобы оставить магнитолу в покое.

Спустя час мы подъехали к каньону. За весь путь цветочек выразила интерес к происходящему лишь раз, когда я буквально на пару минут остановился возле небольшого двухэтажного здания, чтобы забрать из своего тренировочного зала оставленные по ошибке вещи.

Наша встреча оказалась спонтанной, и мне пришлось выходить из ситуации подручными методами, потому что мы не могли, как обычная пара, пойти в кино, ресторан или в парк аттракционов, где по сценарию популярной мелодрамы я должен был подарить ей поцелуй на колесе обозрения. Это было своего рода свиданием, и плевать, что Эм никогда в этом не признается. Под всей её ершистой заносчивостью я видел нежную девочку, нуждающуюся в классических ухаживаниях заинтересованного мужчины.

Удача не торопилась сдвигать ноги, и обещанный прогнозами дождь так и не случился, отчего моя затея с пикником стала выглядеть намного привлекательнее. На улице витал шлейф ранней осени, и практически отсутствовал ветер, что было редким явлением для этого места и добавляло ещё один лайк в копилку моей гениальной идеи.

Оставив фары включёнными, я прихватил с заднего сиденья плед и расстелил его приблизительно в десяти футах от края.

– Садись, – любезно обратился я к Эм и полез в багажник, чтобы достать сумку и специальный контейнер. А, вернувшись с провизией, усмехнулся, глядя на малышку, устроившуюся в самом дальнем от обрыва углу.

В прошлый раз я не заметил страха. Наверное, потому что был поглощён собственными воспоминаниями.

– Боишься высоты? – спросил я, опускаясь на мягкую ткань. Я специально выбрал самый толстый плед, чтобы острые камни не впивались принцессе в упругий зад.

– Многие боятся. – Подтянув колени к груди, Эм принялась увлечённо следить за моей рукой, ныряющей в сумку. Маринованное в специях мясо, виноград, нарезка сыров, сэндвичи и орехи – всё это постепенно заполняло расстояние между нами. – У нас ночной пикник?

– Да. У меня нет страха высоты, но из-за выплеска адреналина в кровь некое волнение я всё же испытываю, – невозмутимо ответил я, доставая бутылку вина. Я не знал, какое она предпочитает, поэтому взял и белое, и красное.

– Дело в том, что и при азарте, и при страхе идёт выброс эпинефрина. Но только если в первом случае он даёт эмоции, связанные с ожиданием удовольствия, то во втором – это тревога, паника и беспокойство. Не нужно путать, – защитила мини-кандидатскую эта вредная заучка.

– Как скажите, профессор, – не скрывая сарказма, ухмыльнулся я. – Белое или красное?

Эм состроила рожицу. Дразнилась.

– Красное.

– У тебя много страхов: темнота, высота, автомобильные кресла, – принялся перечислять я. – Что-то ещё?

– Последнее я проработала с психотерапевтом, – гордо заявила цветочек. – Езда на переднем сиденье до сих вызывает некий дискомфорт, но никакой паники нет уже много месяцев. Почему ты не пьёшь? Один бокал можно.

– Я не люблю вино.

– Список «не люблю» чемпиона пополняется, – улыбнулась она. – А что насчёт страхов? Чего боится Максвелл Уайт?

Повисло молчание. Четыре слова, на огромной скорости влетевшие в мой череп, запустили мозговую активность на полную мощь.

Зависнув со стаканчиком вина в руке, Эм насмешливо дёрнула уголками губ вверх.

– Сложный вопрос?

Очень.

– Я боюсь за жизни людей, которые мне небезразличны, – честно ответил я.

– Им что-то грозит?

– Если они будут поступать опрометчиво – да.

Это и намёком не назовёшь. Всё на ладони.

«Ты мне небезразлична, поэтому не совершай никаких легкомысленных действий».

Эм поняла. Цеплялась глазами за мои и слишком сильно сжимала пластик.

– А за себя ты боишься?

– Нет.

– Совсем?

– Совсем.

– Так не бывает.

– Как видишь, бывает.

– Ты просто ещё не нашёл свой страх, – не уступала она.

– Хочешь его найти?

– Хочу, чтобы ты снял ветровку.

 Я аж поперхнулся. Но прежде чем успел хорошенько подумать, давно запертый шкафчик флирта распахнул свои двери.

– Детка, я думал ты приличная и подождёшь до третьего свидания.

– Не подожду. Снимай. – Эм отставила стаканчик в сторону и начала копошиться в лежащей рядом с ней сумке. – Почему ты до сих пор одет? – достав какую-то коробочку, она подняла взгляд на меня.

На её искреннее недовольство я выразительно