Дрозд - Кирилл Алексеевич Простяков

– Ты порезал его на куски… – сказал Владислав.

– Вижу, ты и без меня это понял. Создавала очередную проблему и та дохлая продавщица. Она и наплела про меня Ловцову. Я только убрал одного, но появилась другая. Эта сука пошла на очень рискованный шаг, но и сама не понимала, что делает. Теперь же Геннадий знает про меня и хочет найти, чтобы не просто закопать, а поиздеваться как следует. Зная его характер, я буду мучиться вечность. Но этого не произойдёт. Я уезжаю, Дроздовский.

– И ты не убил меня раньше… когда вместо меня расстрелял продавщицу… – заметил Владислав. – Почему?

– Да. Я хотел покинуть город, замятая о себя всё следы. Нужен был кто-то, на кого бы я мог повесить убийство Аркадия, а вместе с ним и все остальные свои грешки. Тогда-то ты и явился мне на ум. Мои друзья из полиции оказались любезны предоставить помощь. Сначала они развесили твою рожу по всему городу. Я хотел заставить тебя бояться. А после, когда я тебя отпустил, вас должны были накрыть прямо у машины, как мы всё и спланировали. Но, сбежав, ты создал очередную, блядь, проблему… От тебя только их и приходится ждать. Ты одно ходячее неудобство… Как же я хотел убить тебя раньше. Сожалею, что не сделал этого.

– Где Руслан?!

– Всё. Мы закончили.

Григорий поднялся. Он приставил дуло пистолета на лоб Владислава, двинув его прямо в упор. Он ждал. Владислав получил то, что хотел. Он пришёл сюда именно за смертью. Но отказался от неё. Он вспомнил автобус. Он вспомнил Надежду. И ударил Григорий пяткой. С него свалилась кепка. Владислав бросился на ошеломлённого Григория, положив его на лопатки. Он стал избивать его, вбивая кулаки в прямо лицо. Всё быстрее. Владислав кричал после каждого удара. Но потом раздался тот самый выстрел, который очернил всё в его глазах. Из живота сочилась кровь. Владислав дотронулся до собственной раны. Он перестал дышать, ведь больше не мог. Задыхаясь воздухом, он ощутил огонь в своём теле, словно его окунули в самый горячий на всём белом свете кипяток. Григорий сбросил его с себя. Встав, он подтёрся курткой от выпущенной из своего носа крови и решил сделать контрольный выстрел.

Но вдруг раздались стуки по воротам. Григорий отвлёкся.

– Блядь, – прошептал он. – Хоть бы не менты, сука… Что же ты за сволочь такая…

Друзья Григория из полиции сюда явиться никак не могли. Он подумал о тех людях, которые могли услышать выстрел и вызвать других стражей порядка. Поставив пистолет на предохранитель, он спрятал его за спину и двинул закрытую щеколду. Руслан толкнул его вперёд, а после сделал два ровных выстрела в грудь. Григорий упал практически замертво. Весь его рот облился кровью. Руслан стоял над ним с напуганными глазами. Его лицо было непередаваемо. Он плакал от того, что сделал. Но тогда сказал последние слова:

– Прости…

Выстрел в голову. Григорий убит. Руслан глубоко вдохнул, осматривая гараж. Он увидел Сергея без сознания. А затем и самого Владислава, постепенно умирающего от пули в своём животе. Руслан направился мимо него к облитому бензином дивану. Отодвинув его в сторону, он вытащил спортивную синюю сумку, лежавшую у стены. Его последний взор остался на Владиславе, который смотрел на него погибавшим взглядом.

– Мне жаль, Влад…

Он бросил сумку на плечо и покинул гараж. Владиславу становилось всё хуже. В глазах темнело, появлялся жар и целые литры пота. Кровь не переставала вытекать из его раны. Он приложил обе руки, чтобы хоть немного её успокоить. Тщетно. Он умирает. Ему суждено оставить на земле своё тело. Труп Григория оказался напротив его головы. Красная лужа текла прямо на него. Владислав ощутил, как вся его щека была измазана в ней. Он вставал.

Снова дождь. Ему хотелось дышать. В небе закрепились звёзды, они сверкали и блестели над ним. Луна только что обрела полный размер. Такая яркая, что после неё в глазах оставались отпечатки белого света. Он хотел жить, но всё уже решилось за него. От этого у него появились слёзы. Владислав не сможет обрести новую жизнь. Он запомнится всем именно таким человеком. Мёртвым.

Ливень стёр с него всю оставшуюся чёрную краску. Владислав подходил к какой-то дороге. Он медленно шагал, но постепенно затухал, как фонарь, который больше не будет светить. Ему хотелось ощущать рядом с собой ту рыжеволосую девушку, Надежду. В голове всплыло воспоминание о её улыбке. Он хотел бы напоследок увидеть её.

Надежда спала в своей кровати, думая о нарисованном ею портрете. Эта картина не давала ей покоя, даже спокойно попросту закрыть глаза не удавалось. Надежда включила лампочку. Она поправила свою ночнушку, надев на ноги пушистые тапочки. Кисти лежали в её матовом, прозрачном стакане. Ей казалось, что сейчас у неё был очень сонный вид, однако она чувствовала себя совершенно иначе. Надежда старалась изобразить его во второй раз.

Он шёл через мелкие сваливающиеся с небес капли дождя. Пуля в его животе сокращала дистанцию от жизни до самой смерти. Владислав почти добрался. Однако его закружившаяся голова больше не оставляла веры в то, что он сможет. Столько мыслей о том, что он ничего не успел и больше не успеет лишь усиливали плачь. Боль по всему телу и во всей его жизни. Его колени упали на землю.

Новое изображение было для неё таким, каким она хотела видеть его изначально. Владислав нарисован без единого шрама и синяка. Тогда она и узрела тот самый взгляд, который был у него когда-то. В этом взгляде таилась доброта. Это вызвало в ней грусть. Он показался ей живым, показался любимым. Надежда с горечью легла в постель, перед сном посмотрев на его лицо. Она не хотела его забывать, надеялась, что он где-то рядом. Но его уже не было.

Это был последний вздох. Владислав лежал на мокрой земле, так и не дойдя до дороги, чтобы попросить помощи. Больше некому ему помочь. А все те, кто могли, были брошены им или оставлены. Оставлены навсегда. Он перевернулся на спину и всматривался наверх, устремив взгляд туда, куда однажды хотел добраться, мечтал сесть на том самом небе, покинув эту ничтожную жизнь, за которую он всё равно так безнадёжно цеплялся. Он понимал, что собственные грехи утащат его душу вниз. Звёзды разбрелись по небу. Оно больше не было чёрным. Он видел, как синяя ночь постепенно становилась светлее. Владислав почти не дышит. Ему теперь не суждено с ней встретиться, со своей любимой, а белые двери навсегда закрыты. Дождь ему нисколько не мешал чувствовать свой конец. Слёзы прекратились. И он с отчаянием закрыл глаза.