ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета - Кристофер Райт

Экономический ракурс. Израильская система землевладения

Какие бы ни происходили события, благодаря которым Израиль оказался в Ханаане, но как только евреи установили контроль над землей (который, конечно же, был очень ограниченным довольно долгое время, особенно в областях, где доминировали ханаанские города), они ввели в действие систему землевладения, основывавшуюся на родовых группах. Таким образом, территория была распределена «по племенам их»,[168] а в племени каждое семейство имело свою долю наследия. Суд. 21, 24 говорит, что израильские воины возвращались каждый к своему колену, племени и своему семейному наследию. Эта система имеет две особенности, резко контрастирующие с предыдущей ханаанской экономической структурой:

• Справедливое распределение. В ханаанской системе земля принадлежала царям и их знати, а большая часть населения была всего лишь фермерами–арендаторами, которые платили подати. В Израиле изначально земля распределялась среди родов и семейств в племенах на общем условии, что каждый должен получить землю согласно числу и потребности. Документальное подтверждение этого встречается в списке племен в Чис. 26 (в особенности обратите внимание на Чис. 26, 52–56) и подробном распределении земли, описанном в Нав. 13 — 21. В Книге Иисуса Навина повтор фразы «по племенам их» указывает на то, что земля должна распределяться во всей системе родства как можно шире.

• Неотчуждаемость. Чтобы защитить эту систему родового распределения, земля семейства была неотчуждаемой. То есть она не продавалась и не покупалась как коммерческий актив, но должна была оставаться, насколько это возможно, в расширенной семье, или, по крайней мере, в кругу семейств рода. Именно этот принцип лежал в основе отказа Навуфея продать свою вотчину Ахаву (3 Цар. 21), а также он отражен в экономических установлениях Лев. 24.

Богословский ракурс. Божья земля, Божий народ

Земля не должна продаваться навсегда, ибо Моя земля; а вы пришельцы и поселенцы у Меня.

Это утверждение, находящееся в центре главы о юбилее, является переходом между описанной выше социальной и экономической системой и ее богословским обоснованием. Сформулировав правило неотчуждаемости, она представляет два основных фактора богословского контекста юбилея и родственных законов — богословие земли и статус израильтян.

Божья земля

Кратко повторим и суммируем рассмотренное нами в третьей главе. Одним из центральных столпов веры Израиля было то, что земля, в которой обитали евреи — это земля Господа. Она принадлежала ему еще до того, как Израиль вошел в нее (Исх. 15, 13.17). Эта тема часто встречается у пророков и в псалмах как часть культовой традиции Израиля. В то же самое время, хотя земля и принадлежала Господу, она была обещана и дана Израилю в ходе искупительной истории. Она была их наследием (см. Книгу Второзакония в разных местах) — это понятие указывает на сыновние отношения Израиля и Господа.

Эта двойная традиция земли (божественная собственность и божественный дар), была в некотором смысле связана со всеми основными нитями богословия Израиля. Обетование земли было важной частью патриархального предания об избрании. Земля была целью традиции искупления в событии исхода. Сохранение отношений завета и гарантии жизни в земле были взаимосвязаны. Божественный суд в конечном итоге означал изгнание из земли, до тех пор, пока восстановленные отношения не были представлены символически в возвращении в землю. Таким образом, земля была центром в отношениях Бога и Израиля (см. ее положение в Лев. 26, 40–45). Она была монументальным, осязаемым свидетельством как божественного контроля над историей, в которой были установлены отношения, так и нравственных и моральных требований, которые влекли за собой эти отношения. Для израильтянина жизнь со своей семьей на выделенной ему доле Господней земли, как и сама земля, служили доказательством его принадлежности к Божьему народу и средоточием практического отклика на Божью благодать. Все, что касалось земли, имело богословские и этические измерения, и об этом ему также напоминала каждая жатва (Втор. 26).

Божий народ

Лев. 25 изображает израильтян двояко:

1. «Вы пришельцы и поселенцы (RSV), чужестранцы и наемники (NIV) у Меня» (Лев. 25, 23.). Эти понятия gerim wetosabim, описывают класс людей, которые проживали среди израильтян в Ханаане, но не были этническими израильтянами. Они могут быть потомками обнищавших хананеев или иммигрантами. Они не были кровно заинтересованы в землевладении, но выживали, нанимаясь в качестве постоянных рабочих (чернорабочих, ремесленников и пр.) к владеющим землей семействам израильтян. При условии, что семейство израильтянина оставалось экономически жизнеспособным, его наемные рабочие имели и защиту, и безопасность. Однако в противном случае их положение было неустойчивым. Поэтому они часто упоминаются в законе Израиля как те, кто особенно нуждается в справедливости из–за их уязвимости.

Израильтяне должны были рассматривать свое положение пред Богом как аналогичное статусу этих постоянных иждивенцев перед собой. Таким образом, они (израильтяне) не имели окончательного права собственности на землю — ею владел Бог. Господь был верховным землевладельцем. Израиль был его коллективный арендатор. Тем не менее, израильтяне могли пользоваться гарантированными благами земли при Господней защите и подчинении ему.

Практический результат этой модели отношений Израиля с Богом виден в стихах Лев. 25, 35.40.53. Если все израильтяне имели одинаковый статус пред Богом, тогда к обнищавшему или задолжавшему брату следовало относиться так же, как Бог относился ко всем израильтянам, то есть с состраданием, справедливостью и щедростью.

2. «Они — Мои рабы, которых Я вывел из земли Египетской» (Лев. 25, 42.55). Три раза в этой главе упоминается исход, и еще дважды в следующей главе (Лев. 26, 13.45). Он расценивался как акт искупления, благодаря которому Бог приобрел Израиль для себя. Освобожденные из рабства египетского, они теперь стали рабами Божьими. Поэтому теперь никто не мог предъявлять права частной собственности на собрата израильтянина, принадлежавшего по праву приобретения одному Богу. Искупление в событии исхода, таким образом, обеспечивало историческую и богословскую модель социальной и экономической практики выкупа и юбилея. Те, кто являются вольноотпущенниками Бога, не должны становиться рабами друг для друга (Лев. 25, 39.42).

Этот вес богословской традиции, сконцентрированный в Лев. 25,23 придает огромную богословскую значимость экономическим мерам, очерченным в оставшейся части главы. Чтобы понять их, нам следует сделать экзегетическую схему главы.[169]

Экзегетический план Лев. 25

1. Стихи 1—7. Глава начинается с закона о субботнем годе на земле. Это расширение закона в Исх. 23, 10–11, который далее во Втор. 15, 1–2 становится годом, в который долги (а скорее всего залоги по займам) должны были списываться.

2. Стихи 8—12. Далее вводится юбилейный год, как пятидесятый год, следующий за седьмым субботним годом. Десятый стих представляет сдвоенные концепции, фундаментальные для всего установления; а именно свобода и возвращение. Свобода — от бремени долга и рабства, которое может быть его результатом; возвращение — к собственности предков, если она была заставлена кредитору, и к семье, которая могла быть разделена в результате долгового рабства. Эти два компонента юбилея, свобода и восстановление, вошли в метафорическое и эсхатологическое употребление юбилея в пророческой и позднее новозаветной мысли.

3. Стихи 13—17. Далее разъясняются финансовые обязательства повторяющегося юбилея. Кажущаяся продажа участка земли на самом деле приравнивалась всего лишь к продаже права использования земли. Поэтому приближающийся юбилей снижал цену для покупателя, потому что он приобретал количество урожаев до того времени, пока юбилей не возвратит землю изначальному хозяину.

4. Стихи 18—22. Здесь введены призывы, чтобы побудить к соблюдению субботних предписаний, при помощи обещания особого благословения в год, предшествующий седьмому. Богословский принцип состоял в том, что послушание экономическим установлениям Израиля потребует не расчетливых вычислений, но веры в способность Господа позаботиться посредством контроля как над природой, так и над историей.

5. Стихи 23–24. Эти центральные стихи в главе являются заголовком для оставшихся параграфов, которые главным образом сфокусированы на экономическом выкупе земли и людей, переплетенном с юбилеем. Мы уже упоминали главные богословские традиции, воплотившиеся в них.