Твое… величество! (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

Исс Шент тоже не говорил того, что на язык просилось. А кроме нехороши выражений, которые при женщинах и не применять бы, чесалось сказать, что эрра с жиру бесится. Ей такой муж достался, а она! Да другой бы ее давно придавил, а соседи б еще и засвидетельствовали, что она сама шесть раз мордой на лопату упала. Вот ведь бабе неймется!

Когда у нее шестеро по лавкам, да хозяйство на ней, да земля, а муж-то и занят, бабе и хвостом крутить некогда. А ежели муж золотой, все обеспечивает…

Вот и результат.

Эх, правильно предки говорили, бить бабу надо! Бить!

Не каждую, но некоторым это прямо-таки показано, раз в два дня. Или каждый день, чтобы помнила, чтобы задница чесалась не от задранного хвоста, а от розог.

Но то ж у нормальных людей, а эти… благородные!

Э-эх…

В саду было хорошо. Мужчина невольно расслабился. Тишина, покой, птички поют, вино вкусное, заедки, опять же, приготовлены замечательно.

Пара минут тишины и покоя много это или мало?

Смотря для кого. Но мужчина, который вел за собой всю паству Многоликого, привык ценить такие моменты. Отдыхать, когда можно, успокаиваться, ни о чем не думать.

И с новыми силами кидаться в бой.

Только вот в этот раз ему не дали отдохнуть. Прислужник сначала диковато косился на тейна, а потом вдруг ляпнул, как камень в купель кинул:

— Тейн, камень в храме засветился.*

*- тейн — измененное и сокращенное от «оборотень». Раньше служителями Многоликого были только двуипостасные, отсюда и название. Оборотень — тень — тейн, прим. авт.

Мужчина, лицо которого было скрыто маской, поднял брови. Правда, чисто по привычке. Под своей маской он мог корчить рожи, все равно никто бы ничего не понял. И иногда это было очень и очень удобно.

Предотец и Предмать своих лиц не прятали, их узнавали все. А вот верховный служитель Многоликого был вынужден носить маску.

Говорят, раньше, когда Многоликий еще даровал людям вторую ипостась, Его служители просто меняли себе лицо, выходя к людям. Тело оставалось человеческим, а голова на нем была волчья. Или лисья, или чья-то еще… какой зверь доставался служителю во втором обличье, тот и был.

Сейчас эти времена ушли в небытие. Сейчас служитель был вынужден носить маску животного. И выбрал он для себя — зайца.

Да-да, не стоит удивляться. Именно серого и косого зайца, и преследовал он при этом несколько разных целей.

Заяц зверюга не опасная, так что его будут недооценивать. А точнее…

Длинноухий, косой, трусливый, беззащитный — именно эти слова поневоле приходят в голову, при мысли о зайце. И кто бы сказал, что заяц весьма и весьма хитер? Что следы он путает так, что не только охотники — дикие звери в них разобраться не могут? Что беззащитный и робкий заяц одним ударом своих задних лап может вспороть волку брюхо?

А он может, да еще как!

Опытные охотники об этом знают, и рисковать без нужды не будут. А глупцы…

Тейн совершенно не собирался никого предупреждать. Его будут недооценивать? Вот и отлично.

Пусть никто не думает, что он опасен, пусть на него смотрят с улыбкой. Придет момент, и он заставит всех заплатить за свои заблуждения.

Многие уже заплатили.

— Ты уверен?

А что еще спросить? Если стоит дурачок, глаза свои глупые пучит, а тейн еще и не знает, о чем речь идет? Что за камень, где мальчишка его нашел, зачем с этим вопросом полез? Ему на голову камень упал, что ли?

— Да, тейн. Тот самый камень Многоликого светится уже почти десять дней.

Тейн, который лишился имени, когда стал верховным служителем Многоликого, еще раз порадовался своей маске. Так хотя бы не видно, что у него челюсть отвисла.

— И я узнаю об этом только сейчас?

Паренек затрясся, как медуза.

— Тейн… вы же знаете, что этот камень задвинут в самый дальний угол, и на нем покров…

Тейн передумал гневаться.

И то правда, чего ругаться? Поди, он и сам, когда заходит в храм, провести службу, даже по привычке не кидает взгляда в дальний угол. Стоит там что-то и стоит себе в нише, задернутое богато расшитым покровом. И все.

И забылось уже большинством людей, что это за камень, и откуда он.

Тейн помнит и знает.

Это алтарь Многоликого. По преданию, когда-то давно Многоликий даровал своим последователям этот камень, чтобы те могли найти друг друга. Бывает ведь разное… кто-то ранен, кому-то нужна помощь, случилась беда…

Бывает.

Только вот когда в мире не осталось двупостасных, и камень раз и навсегда потух. Говорят, раньше он напоминал звезду, так ярко он сиял, освещая и храм, и всю площадь. А сейчас…

— Проводи меня, — решил тейн, вставая с кресла.

Сам посмотрит. Не переломится.

Камень, который больше всего напоминал алый наконечник копья, просто очень большого, размером тейну по пояс, так и стоял в нише. Разве что пыль с него стерли.

И… нет, он не то, чтобы светился. Тейн даже ругаться на дурачье передумал, он бы и сам задумался, светится камень — или нет?

На одной из его граней, острых, словно лезвия мечей, то появлялся, то пропадал крохотный огонек. Такой и заметить-то сложно.

Если ночью, да вблизи — тогда да. А днем…

Вот он сейчас смотрит на камень — и то не поймешь сразу. Но что и как — тейн знал. Значит, где-то наконец появился двуликий. Один, но появился.

А вот что теперь с этим делать?

С одной стороны, можно и ничего не делать. Пусть себе живет человек. Люди вообще смертны, так что спустя какое-то время камень снова потухнет. Естественным путем.

С другой стороны…

Тейн был честолюбив. В любой религии к власти приходят только очень честолюбивые люди, и сейчас он думал, какую выгоду можно получить от двуипостасного. Молодого, наивного, который ничего не знает о свалившейся на него силе, но наверняка, опьянен ей. И может, даже не умеет с ней обращаться?

Все возможно.

А вот если взять его в храм? Обучить, наставить, быть рядом? Убить-то никогда не поздно, даже и в храме, но ведь какая может быть польза! Это ж подумать только, и голова кружиться начинает! Это… это не просто один подчиненный ему двуипостасный, это может быть… почему нет? Целая армия! Если он сможет показать, как обрел вторую ипостась, если сможет научить, подсказать… говорят, раньше, когда детей Многоликого было много, старшие могли проводить через посвящение младших. И те обретали второй облик.

И это такие перспективы!

Тейн облизнул тонкие губы под маской.

— Кто еще об этом знает? — тон его был ласковым и добрым. Даже отеческим.

— Я знаю, тейн. Еще Бертран и Ром, мы вместе были в храме ночью, и вместе это заметили.

Что мальчишкам было нужно в храме именно ночью, тейн уточнять не стал. Это вообще неинтересно. Там, где есть мальчишки-прислужники, всегда будут и какие-то происшествия. Обычно это кончается трепкой и нотациями, но сейчас… сейчас

Тейн принял решение мгновенно.

— Эрк, ты умный юноша, поэтому выслушай меня внимательно.

— Да, тейн.

— Многоликий вернул свою милость людям, но ты должен сам понимать, лучше о некоторых вещах помалкивать.

— Да, тейн!

Эрк и сам так думал, потому слова мужчины и не вызвали отторжения.

— Вот. Молчи, и друзьям скажи молчать. А на завтра — приходите ко мне.

— Куда, тейн?

— Я прикажу накрыть для нас завтрак, в саду. Без награды я вас не оставлю, но вам придется молчать. И о причине награды, и о ее величине… понимаешь?

— Да, тейн!

Эрк даже и не засомневался ни на секунду, такое открытие! Конечно, их НАДО наградить! Другое дело, что рассказывать никому нельзя будет… это неудобно. Но намекнуть всегда можно. К примеру, красивой девушке. Это за тайное и важное дело… да-да, очень тайное и очень важное!

На благо Престола!

Эрка даже ранили… придумает он, что и как говорить! А шрам на боку у него с детства есть, с соседской яблони упал, когда фрукты воровал, бок о сучок распорол…