Детектив Замка Хэльдиборн (Сказки про домовых) - Игорь Всеволодович Гиркин

в смешном и нелепом кукольном одеянии, очутился в своих родовых покоях… Только для того, чтобы увидеть в них непомерно разросшегося (с котенка размером) Главного Таракана….

* * *

Едва Талантика увидела стоящего около запряженной коляски Витиеватуса, как все сомнения в его виновности у девушки-следователя отпали сами-собой. Весь вид литератора прямо вопил о том, что он совершил какое-то жуткое преступление, или, по крайней мере, мерзкий и бесчестный поступок.

Поэт, еще недавно такой веселый и открытый, стремящийся постоянно быть на виду и привлекать к себе внимание — теперь радикально пременился. Около коляски, закутавшись в темный плащ, низко надвинув на глаза широкополую дорожную шляпу, нетерпеливо переступал с ноги на ногу, поминутно нервно оглядываясь по сторонам, испуганного вида проходимец. Правая рука Витиеватуса до белизны в костяшках пальцев вцепилась в кожаную лямку поставленного у ног огромного дорожного баула, а левая судорожно что-то перебирала в кармане плаща. Видно было, что стоящего рядом и в чем-то убеждавшего его Хэльда Хэльдиборна литератор совершенно не слушает, охваченный одной-единственной мыслью — скорее покинуть место, где сейчас находится. Между тем, Хэльд вполне убедительно доказывал гостю:

— «Витиеватус, друг мой! Ну куда Вы так спешите? В любом случае — на вечерний дилижанс уже опоздали — даже самые быстрые кони не домчат в город к моменту его отправления! Ехать на утреннем нет смысла тем более — он не идет прямо в Столицу, а делает солидный крюк — лишние пол-суток в пути! А на дневной Вы вполне успеете, выехав из нашего поместья и рано утром! Заночуйте тут, прошу Вас!»

— «Нет-нет! Мне обязательно надо ехать прямо сейчас!» — невнятно бормотал Витиеватус побелевшими от волнения губами: «Я и так задержался! У меня в Столице срочные дела!»

— «Ну…» — развел руками Хэльд: «Тогда не смею задерживать! Возница доставит Вас к гостинице, где можно будет переночевать. Подождите только — пока заменят упряжь. Как видите сами — совершенно некстати лопнули вожжи… Минут 10 — и все будет готово…»

— «Ах, Хэльд, дорогой, прошу Вас — только поскорее!» — в полушёпоте поэта звучала мольба: «Вы и представить себе не можете, как важно мне поскорее покинуть усадьбу!»

Демонстративно не глядя на вдруг ставшего ей противным сочинителя, Талантика быстро подошла к владельцу усадьбы, настойчиво взяла его под локоть и отвела в сторону.

— «Хэльд, неужели Вы не видите, что перед Вами — преступник! У него же на лице написано, что именно он украл клад!»

— «С чего Вы взяли?» — удивился Хэльд: «Не наблюдаю ничего подобного! У бедняги просто очередной нервный срыв. Такое с ним нередко бывает — он ведь уже пятый или шестой раз гостит у нас в Доме. Уж кого-кого, а его-то в краже никогда бы не заподозрил! Уверен, Талантика: Вы ошибаетесь!»

— «Ну если мне не доверяете, позвольте мне хотя бы поговорить с этим неблагодарным!» — твердо потребовала юная дама, уверенность которой слова собеседника ничуть не поколебали: «Вы обещали мне полное содействие в расследовании, помните?»

— «Хорошо. Разве я против?» — пожал плечами Хэльд: «Все равно упряжь так быстро не починить, а запасную никак найти не могут! Что за дела такие — все идет кувырком… одни неприятности! Тараканы откуда не возьмись тысячами лезут, всё рвется и ломается… Про дуэль завтрашнюю даже думать не хочется!»

* * *

Получив формальное разрешение, Талантика не стала медлить. Кивнув графу Эксклюзивусу (тот без слов все понял и занял позицию чуть сбоку — на случай неожиданностей), девушка почти вплотную приблизилась к Витиеватусу, пристально, снизу-вверх, взглянула ему прямо в глаза и вполголоса, но очень твердо спросила:

— «Как Вам не стыдно красть?!?»

Лицо поэта мгновенно посерело, он еще более, чем обычно, ссутулился, выпустил из пальцев ремень баула и безжизненным голосом ответил:

— «Я не виноват… я не хотел… не смог устоять…»

Талантика, торжествующе взглянув на Эксклюзивуса, продолжила натиск:

— «Вы должны во всем немедленно признаться! Прямо сейчас! Здесь! Немедленно!»

— «Но мне же все равно никто не поверит… скажут, что я — сумасшедший!» — в голосе Витиеватуса слышалось безнадежное отчаяние.

«Все ясно!» — в голове девушки молнией промелькнула догадка: «Он утащил сокровище во сне, когда «лунатил», а потом, проснувшись, побоялся признаться! Решил, что его все будут считать вором. А потом, ослепленный блеском золота и драгоценностей, решил им стать по-настоящему! Надо дать ему шанс… он ведь действительно больной!»

— «Если Вы готовы вернуть сокровище, то мы никому не расскажем о том, кто его похитил! Мы скажем, что нашли его в пруду и вор не установлен! Можете мне верить: не обманем — незачем покрывать позором нашу семью! Берите баул и идите за мной!» — не сомневаясь в исполнении своего приказа, леди повернулась и направилась прямо в парк. Провожаемый удивленными взглядами, с горестным вздохом вскинув на плечо баул и понурившись, Витиеватус поплелся следом. Сделавших движение присоединиться к нему Хэльда и Эксклюзивуса девушка остановила властным движением руки: «Не надо! Я сама!»

Странная пара молча шла по парку, пока не достигла скамьи рядом со Старой Липой. Здесь Талантика остановилась, молча присела и ожидающе взглянула на преступника. Тот, в свою очередь, с мрачно-безнадежным лицом покорно встал напротив, уронил руки и начал рассказ:

— «Милая леди!»

— «Я Вам не милая!» — жестко оборвала Талантика, в душе которой жалость к подлому негодяю боролась с глубоким презрением.

— «Простите! Я не хотел…» — Витиеватус сделал длинную паузу, собрался с духом и продолжил: «Не могу понять — как и откуда Вы узнали? Как догадались?»

— «Ничего сложного!» — слукавила Талантика: «В усадьбе не так много лунатиков!»

— «Да, правда!» — уныло согласился Витиеватус: «А таких как я, наверное, вообще никого… Ведь я, просыпаясь, вспоминаю, как сквозь туман, почти все, что видел в «лунном сне»… Столичные доктора считают меня уникумом. От этого не легче, конечно…»

— «Значит Вы, проснувшись и обнаружив сокровище, помнили, как Вы его украли?» — удивилась девушка. А потом, немного подумав, решила пошутить: «Может, Вы и маленького человечка вспомнили?»

— «Конечно!» — также безнадежно-уныло ответил поэт: «Еще бы его не помнить! Из-за него все и произошло!»

— «Странное коллективное сумасшествие здесь наступает!» — вслух удивилась Талантика: «Одному в белой горячке гномы являются, другому — во сне видятся!»

— «Да это не гном был, а домовой!» — возразил Витиеватус: «Я весь его рассказ от начала до конца слышал и запомнил. Когда я сплю «лунным сном», то понимаю язык зверей, птиц, насекомых и даже деревьев…. А уж домовых, русалок и прочих волшебных существ —