Государственный преступник - Евгений Сухов

— Ну, проходите же, чего вы стали, — капризно сказала Клеопатра и отхлебнула шампанского из бокала, что держала в руке.

Глассон подошел ближе. Ее кожа, казалось, матово светилась, а темно-розовые соски испускали в разные стороны тонкие лучи.

— Хотите шампанского? — спросила она.

— Н-нет, да, — невразумительно ответил Глассон, поедая ее глазами и стараясь унять дрожь во всем теле.

Она передала ему бокал и, пристально глядя на него, стала одной рукой ласкать себе грудь. Когда она коснулась своими пальчиками бугорка, обтянутого шелком панталон, и стала его нежно поглаживать, Глассон судорожно глотнул из бокала и шумно выдохнул.

— Вам нравится наблюдать за мной? — тихо спросила она.

— Да, — сморгнул Иван.

— Мне продолжать?

— Да, да, прошу вас, — едва справился с непослушными губами Глассон.

Клеопатра улыбнулась:

— Подойдите сюда, мой мальчик.

Глассон подошел.

— Покажись… — с хрипотцой произнесла она.

Глассон судорожно расстегнул пуговички брюк.

— Неплохо, — перевела Клеопатра взгляд на разбухшую плоть Глассона. — Подойдите ближе. Или ты мертв?

Он подошел и едва устоял на ногах.

Потом он прилег рядом с ней и был готов войти в нее прямо через легкий шелк, и Клеопатра, почувствовав это, сняла с себя последнее препятствие. О, как он ласкал ее руками, сожалея, что их всего две! Как заметно твердели соски на ее грудях! А потом он вошел в нее, и вместе с их движениями навстречу друг другу и чмокающими поцелуями торжествующей плоти, вместе со стонами и криками неистового блаженства полетел в тартарары и весь мир…

Глава 32 РЕКОМЕНДАЦИИ ГОСПОДИНА АРИСТОВА

— …после проведенной с ним беседы. Ему ничего не оставалось, как пойти с нами на сотрудничество. Глассон подтвердил существование в Симбирске революционного комитета, правда, в масштабах настолько незначительных, что они не идут ни в какое сравнение с масштабами аналогичного комитета здесь, в Средневолжске. Судя по его словам, тайное общество в Симбирске, как организация, носит чисто номинальный характер и никакой сколько-нибудь значимой противуправительственной угрозы не представляет. Стоит их слегка пугануть, и их организация рассыплется в прах…

— Не пугануть, а арестовать. Причем всех и сразу, — перебил Артемия Платоновича полковник Дагер. — Я сегодня же телеграфирую об этом тамошнему полицмейстеру.

— Но, дядя, мы тем самым навлечем подозрение на Глассона, — принял сторону Аристова Михаил. — А он покуда наш самый ценный и единственный агент.

— А потом заарестуем и всех здешних комитетчиков, — не сдавался Адриан Андреевич. — И прикроем их гнездо мерзости и разврата, этот их так называемый Студенческий клуб.

— Верно, полковник, — поддержал полицмейстера архиепископ Афанасий, также присутствующий на секретном совещании у губернатора. — Заразу надлежит выжигать каленым железом. Чтоб другим неповадно было!

— Мне кажется, вы слишком горячитесь, полковник, — обратился к старшему Дагеру губернатор. — Конечно, вы должны телеграфировать в Симбирск и сообщить тамошним властям о безобразиях, творящихся у них под носом. Как они будут действовать дальше, это их дело. А вот нам никак не следует решать с кондачка. Вы как полагаете, господин Аристов?

— С кондачка вообще ничего предпринимать не стоит, — заметил отставной штабс-ротмистр. — Тем более в таком деле, что заваривается в нашем городе. Но меры кое-какие предпринять все же следует.

— Какие меры? — осторожно спросил Козлянинов.

— Упреждающие, — коротко ответил Артемий Платонович. — Во-первых, надлежит усилить охрану казначейства, солдатских казарм, Императорского порохового завода и цейхгауза. Затем следует подтянуть к Средневолжску войска и расселить их по городским квартирам, раздав им хотя бы по десятку боевых патронов и предупредив о возможной в скором времени боевой тревоге. Нижним чинам специальным приказом по всей губернии велеть ходить в амуниции даже к обеду и ужину, не говоря об обходах, разъездах и ночных караулах. Далее необходимо по крайней мере удвоить ночные полицейские патрули и всех подозрительных препровождать под конвоем в арестантские дома для установления их личностей. Заставам на трактах, дорогах и санных путях, особенно московских, строго наказать отслеживать приезжающих, в частности мужчин молодого и среднего возраста, кои могут оказаться теми самыми боевиками, о прибытии которых из Москвы нами неоднократно слышимо было. Вам, господин барон, — повернулся Аристов в сторону полицмейстера, — в связи с этими гостями из Первопрестольной следует задействовать всю свою агентурную сеть, дабы точно знать об их местопребывании и занятиях. Вам же, господин губернатор, — Артемий Платонович упрямо посмотрел прямо в глаза Петра Федоровича, — необходимо немедля усилить охрану дворца и постоянно иметь под рукой хотя бы до полувзвода казаков, дабы иметь достаточное количество вестовых и возможность скорого маневра и исправления возможной ситуации, разрешающейся для нас неблагоприятно.

— Вы всрьез полагаете, что это настолько серьезно? — раздумчиво спросил Козлянинов.

— Более чем, — твердо ответил Аристов.

— Представляю, какой переполох поднимется в городе, когда мы проведем хотя бы часть этих ваших упреждающих мер, — нахмурился губернатор.

— В городе и так уже неспокойно, господин губернатор, — заметил Адриан Андреевич. — Разве вице-губернатор вам об этом не говорил? Ведь я ему не далее как третьего дня делал о положении в городе обстоятельный доклад.

— Батенька, я об этом впервые слышу, — удивленно вскинул брови Козлянинов.

— Странно, — кинув взгляд на Михаила, сказал Артемий Платонович.

— И что такое происходит в моем городе? — строго посмотрел на полицмейстера Козлянинов.

— Болтают всякое, — ответил полковник. — Будем пресекать.

— Да что болтают-то? — развел руками губернатор.

— Слухи самые разнообразные, господин губернатор, — опередил дядю Михаил. — Говорят, к примеру, что из Москвы инкогнито приехала какая-то таинственная личность, будто бы большой жандармский чин, которая вознамерена заняться арестованием всех офицеров польского происхождения, служащих в средневолжском гарнизоне. Ходят также слухи и о том, что его высокопреосвященство получил некое письмо, в котором говорится, чтобы он был готов отслужить панихиду о негодяях, что вскорости будут убиты, и что будто бы в Петербурге поймали одного из главных заводчиков предстоящего мятежа с бумагами на груди, а в Твери в одну ночь вырезали весь гарнизон…

— Ну и наговорили вы, батенька… А под негодяями подразумеваемся я, генерал-лейтенант Львов и полковники Ларионов и Дагер? — прищурился губернатор.

— Получается, что так, — пришел на помощь молодому барону Артемий Платонович. — Вследствие этого я вам настоятельно рекомендую усилить охрану дворца. Вот, к примеру, дивизионный генерал Скалон. Его нет в числе лиц, которых, по мнению заговорщиков, надлежит ликвидировать тотчас по взятии ими Средневолжска, но однако он возле своего дома уже поставил круглосуточный караул из восьми нижних чинов при полной амуниции, барабанщике и горнисте.

— Это действительно так? — обратился к полицмейстеру Козлянинов.

— Точно так, господин губернатор, — твердо ответил полковник. — Я тоже считаю меры, предлагаемые господином Аристовым, необходимыми и своевременными.

— Но ведь все это требует согласования с министерством. И я просто обязан доложить господину министру внутренних дел о проведении предложенных мне вами мер и о ситуации в городе и губернии.

— То, что будет знать министр, станет известно и государю, — заметил архиепископ. — Составится комиссия, люди понаедут разные. И чем все закончится, одному богу известно.

— Честь, а тем более государственная безопасность для меня дороже чинов и карьеры, — сдержанно отвечал Козлянинов. — Да и по долгу службы мне положено обо всем докладывать по своему ведомству. А ваши меры, — обратился он к Артемию Платоновичу, — мы, пожалуй, примем к исполнению. Благодарю вас, господа.

Продолжение секретного совещания состоялось в кабинете старшего чиновника особых поручений. Аристов бывал в нем редко, предпочитая действовать самому, нежели высиживать в креслах, подтверждая доставшуюся ему должность. Да и раздумывать он предпочитал у себя дома, на кушетке, с неизменной трубкой в зубах.

— У меня есть к вам, господин полковник, одна просьба, — начал Артемий Платонович, обратившись к полицмейстеру. — В городе в данный момент находится одна приезжая личность. Это высокий худощавый человек лет тридцати. У него аккуратная черная бородка, одет он в английское пальто ольстер с поясом и бобровым воротником и бобровую шапку-пирожок. Носит пенсне с синими стеклами. Он крайне опасен. Прошлогоднее убийство в поезде чиновника особых поручений Макарова его рук дело. Так же как и нынешние убийства поручика Пушкарева и студента университета Умновского. Вполне вероятно, что это не единственные его жертвы в нашем городе. Возможно, он был в Средневолжске два года назад, и именно с его пребыванием здесь связаны скоропостижные кончины прежнего вице-губернатора статского советника Михаила Ивановича Калинова и губернского прокурора Ивана Федоровича Нечаева. Очень прошу вас тихо и незаметно, как вы это можете, навести справки обо всех приехавших в наш город в этом году, доколе еще остающихся в нем.