Ревность волхвов - Анна и Сергей Литвиновы

Все вчерашнее утро я пребывал в напряжении. Я чувствовал: Леська что-то готовит. Что-то важное. Что именно, я не знал. Она не сочла нужным поставить меня в известность. Теперь у нее, видимо, появился другой конфидент. Дипломатический, блин, работник Кирилл Боков.

Одна радость: в тот день я наконец выспался. Полярная ночь и чистейший воздух способствовали лени и неге. Народ в нашем домике нехотя проснулся в половине одиннадцатого, когда на улице стало через силу светать. Валентина, единственная оставшаяся с нами женщина, соорудила яичницу из десяти яиц, выдавила сока из свежих апельсинов и нажарила тосты. Мы вчетвером, с ее мужем и Саней, лениво позавтракали. На гору, похоже, никто не собирался. Все ждали намеченного на час обеда, хотя об этом никто не вымолвил ни слова.

Где-то в двенадцать мне вдруг позвонила Стелла. Совершенно обыденным голосом попросила меня сгонять в город и прикупить лимон и сметану. Они (дамочки), видите ли, готовят рыбную солянку, а для нее (солянки) они (лимон плюс сметана) совершенно необходимы, а они (овцы) забыли их купить. Я спросил, знает ли она, как будет «сметана» по-фински или хотя бы по-английски, а она засмеялась: дескать, в местном супермаркете основополагающие продукты питания заботливо снабжены рукописными табличками на русском. Типа, смотрите, дебилы: это, мол, хлеб, это — молоко, а это — сметана.

Может показаться, что я не знаю, о чем писать, поэтому специально тяну время и погрязаю в несущественных подробностях, — однако это не так. Про сметану важно, потому что если б я ее не покупал, то не оставил бы свою «Хонду» у «вдовьего домика» и потом не смог бы… Впрочем, я забегаю вперед…

Итак, я съездил в город за продуктами. Купил лимонов и сметаны. И еще пива. Сложил покупки в багажник и заглянул в тот самый бар, откуда я некогда завидел Петю с Саней и начал слежку за ними, — как давно, кажется, это было!

По моим наблюдениям, тут варили лучший кофе в городке, настоящий эспрессо, а не американскую бурду. Я не спеша выпил двойную порцию, глянул на часы, и оказалось, что уже без десяти час, — и если я хочу поспеть к началу званого обеда, мне надо лететь на всех парах. Вот и получилось, что с лимонами и сметаной мне пришлось парковаться у «вдовьего домика». Ввалился я в коттедж в начале второго, когда все наши оказались в сборе.

Теперь, когда компания снова сошлась вместе, особенно остро стали ощущаться пустоты, незанятые места за столом. Мне невольно вспомнились наша вечеринка по случаю приезда и то, как мы встречали Новый год… Какими же мы тогда были веселыми и беззаботными! И сколько всего произошло за это время! И как же мало нас теперь!

Сюда нас прибыло двенадцать. А теперь?

Вадим погиб.

Петр погиб.

Родион в бегах.

Из всей компании оставалось девять человек. Из них всего трое парней: я, Сашка да Иннокентий. И шестеро женщин.

Почти все уже расселись за длинным столом — кроме девушек, Стеллы, Леси и Светы, которые хлопотали на кухне, разливая суп. Без лишних церемоний я скинул пуховик и занял место за столом — лицом к окну.

Украдкой я рассмотрел собравшихся. Дальше всех от двери, на председательских местах (которые раньше занимали их мужья), сидели Настя и Женя. Обе ненакрашенные, бледные, с синяками под глазами. Женя, по обыкновению, вытянула больную ногу и пристроила ее на табурет. После всего происшедшего между нами, после гибели Петра мы с ней не перемолвились ни единым словом. Девушка, казалось, избегала меня. Да и я, признаться, тоже не горел желанием с ней разговаривать. Интересно, знала ли она о моей роли в самоубийстве ее мужа? Или, может, догадывалась? Проболтались ли ей о случившемся «секунданты» — Родион и Кен? Родион, я был почему-то уверен, не трепался. Не до того ему было — сплетни распускать. Деловой человек!.. (Хотя дело его, что там говорить, дурно попахивало.) Да и где он теперь, Родион! А вот Иннокентий… Он, я думаю, успел разболтать все.

Вышеупомянутый Иннокентий и жена его Валентина устроились на противоположном к нашим вдовушкам конце стола, ближе к выходу. Оба сидели суровые, молчаливые.

Саня умостился рядом с Женей Гореловой и о чем-то с ней вполголоса переговаривался. Женщина ему даже пару раз бледно улыбнулась. Что за странный тандем? Неужели мой друг решил поухаживать за вдовой? Зачем? Возжелал занять Петино (да и мое!) вакантное место? Что ж, коли так, его можно понять. Горелова — богатая наследница. Вдова с изрядным приданым. А может, его дружба с Женей длится давно? Может, они любовники? И поэтому он в компании с ней замешан в убийстве? Или ему ассистировала его подруга — Светка?

Саня и Светлана вели себя необычно. Они даже словом не перемолвились, не глядели друг на друга. Может быть, он узнал про ее финты с иностранцем? Может, Светка продолжила и углубила свое знакомство с красавцем-швейцарцем?

Но что-то между ними явно произошло. Тарелку с рыбной солянкой Света, к примеру, поставила перед моим дружбаном с грохотом, не глядя в его сторону, не сказав ему ни слова.

Да, компания наша — подумал я, помнится, в тот момент — явно рассыпалась. Да и существовала ли она вообще, эта компания? Или мы так и остались теми, кем и были с самого начала, — сборищем абсолютно чужих друг другу, случайных людей?

К тому же у меня неотступно сидело в мозгу (как, наверное, у всех присутствующих): кто-то из нас — убийца.

В этот момент Леся поставила передо мной тарелку, вдруг погладила по плечу, нагнулась к самому уху и прошептала:

— Следи за их реакцией, когда я буду рассказывать.

И тут же отошла, я даже не успел переспросить: за чьей «их» реакцией я должен надзирать и что она собирается рассказывать?

В этот момент я заметил, что приборов на столе оказалось на два больше, чем присутствующих. Мы кого-то ждали к обеду? Кого?

Я не успел спросить об этом Лесю, как сам получил ответы. В окно я увидел, как у коттеджа остановился давешний «Форд», и из него вылезли — конечно же! — наш бравый дипломат Кирилл Боков и финский полицейский комиссар Мауно Кууттанен. Они, оба одетые по-городскому — начищенные ботиночки, брючки, — прошествовали по дорожке и появились в дверях.

— Здравствуйте! — радушно приветствовал всех Боков. — Не помешаем?

Разумеется, никакой радости от его появления я не испытал и даже довольно глупо пробурчал себе под нос: «Помешаете!» Боков моей реплики, конечно, не расслышал, тем более что Леся оказалась (ну разумеется!) гораздо более радушной хозяйкой. Она наверняка знала, что финский полицейский и русский дипломат к нам пожалуют, вероятно, сама же их и пригласила, теперь на правах хозяйки проводила вновь прибывших гостей к столу. Им тоже налили по тарелке супа и по кружке пива.

И вот наконец все расселись, включая обслуживавших нас девушек. Леся заняла место напротив меня — рядом с Боковым.

За столом повисла напряженная тишина. Все понимали: что-то происходит. Предчувствовали: что-то вот-вот случится. Но что?

Тут, словно пастор для предобеденной молитвы, встал со своего места Боков. Изрек:

— Я рад, что мы собрались все вместе, здесь и сейчас. И вот по какому поводу. Как известно, Олеся Максимовна, — Боков ласково (вот сволочь!) дотронулся до плеча моей девушки, — по просьбе Анастасии Сухаровой проводила неофициальное расследование убийства ее мужа, Вадима Сухарова. Насколько я понимаю, нынче Леся собирается нам всем сообщить о некоторых предварительных результатах своей деятельности. А я в свою очередь хочу предупредить собравшихся, что между нашими двумя странами, Россией и Финляндией, существует договоренность о том, что российские граждане, совершившие преступление на территории Финляндии, подвергаются уголовному преследованию со стороны компетентных органов Российской Федерации. Иными словами, — Боков слегка улыбнулся своими бледными губами, — когда и если преступник будет обнаружен, судить его будут по нашим, российским законам…

Витиеватые речи дипломата ощутимо сгустили атмосферу в комнате. Иннокентий с Валентиной переглянулись. Глаза у Светки стали испуганными. Стелла, Настя и Женя опустили очи долу. И только Сашка продолжал сидеть с безучастным лицом.

— Итак, — заключил свой юридический экскурс дипработник, — слово для сообщения имеет Олеся Максимовна. Леся, прошу.

И он улыбнулся ей. Наверняка он знал, что скажет Леся. (Интересно, в каком антураже происходило их совещание? В ресторане? На прогулке? Или у него в номере?) Итак, он знал, а я — нет. От досады я скрипнул зубами, да так, что сидевшая рядом со мной Света расслышала звук и метнула на меня удивленный взор.

Юная сыщица вскочила со своего места. Я видел, что она волновалась: и щеки, и даже шея пошли пунцовыми пятнами.

На девушку устремились десять пар напряженных глаз.

— Расследовать убийство непросто, — проговорила она в тишине звонким, чуть срывающимся голосом. — Особенно такое. Когда у многих имеется мотив убить. И когда у многих нет удовлетворительного алиби.