Крещение огнем - Гарольд Койл

Льюис поднял стакан.

—     Да, может быть, позже.

Когда Филдс и Диксон вошли в здание и рука об руку напра­вились в столовую, Джен прильнула к своему спутнику и шепну­ла ему на ухо:

—          Я видела, что тебя загнали в угол, и решила, что пора прийти на помощь.

Замедлив шаг, подполковник нежно поцеловал ее в щеку.

—      За это, дорогая, я тебя и люблю.

Еще не прошла и половина вечерней смены, а уже стало ясно, что ночь будет долгой и утомительной. Сидя за диспетчерским пультом, Том Джеррикс отложил истрепанный журнал и обвел глазами комнату, отыскивая, что бы еще почитать. Он посмот­рел на лейтенанта, который, положив ноги на стол, уставился в телевизор, потом перевел взгляд на полку, где помещались ко­феварка и кипа журналов.

Они были одни — все остальные ушли в дозор. С начала августа пограничники работали шесть дней в неделю, по двенад­цать часов в сутки. Усталость и напряжение начинали сказы­ваться на всех, кто служил на заставе. Насколько было известно, ни у кого не возникло никаких догадок, и никто из бандитов — так прозвали неизвестных налетчиков — не был ни ранен, ни, тем более, убит. Получалось, что они сражаются с невидимками. Но Джеррикс знал, что у этих "невидимок" — острые зубы. На доске, где оставляли инструкции патрулям, красовалась надпись, сделанная вечером и напоминающая всем и каждому об этом печальном факте. Наверху крупными буквами было выведено: "Бандиты убили 14 человек, пограничный патруль — 0. Не стань пятнадцатым!".

Поднявшись, Том подошел к кофеварке, налил себе кофе и принялся рыться в журналах, надеясь найти что-нибудь непро­читанное. Он стоял спиной к рации, когда тишину нарушил гром­кий голос патрульного, заглушаемый выстрелами и звоном бью­щегося стекла:

—     Нас обстреляли. Нас обстреляли. Застава Пресидио, это...

Поставив чашку, Джеррикс резко повернулся и бросился к рации. Схватив микрофон, он нажал на кнопку передачи и то­ропливо заговорил:

—         Последний пост, говорит застава Пресидио. Назовитесь и дайте свои координаты.

Он приготовился повторить вызов, когда к нему подошел лей­тенант. Встав у Джеррикса за спиной, он положил руку ему на плечо и тоже стал слушать. Том повторил еще раз:

—         Это застава Пресидио. Назовитесь и дайте нам свои коор­динаты. Прием.

И Джеррикс, и лейтенант не сводили глаз с динамика, ожидая ответа. Ждали и все остальные патрули, подключенные к этой сети. Так и не дождавшись, лейтенант приказал Тому устроить перекличку всех патрулей — пусть дадут свои координаты и сообщат все, что им известно о произошедшей перестрелке.

Джерриксу показалось, что прошла целая вечность, пока все патрули откликнулись. После каждого ответа следовала пауза на случай, если атакованный наряд сможет выйти на связь. Но боль­ше никаких сообщений о нападении ре поступило. Патрули докладывали о своем местонахождении и отсутствии контакта с противником. Через три минуты отрапортовали все, кроме Эда Кимела и Эрнандо Хуареса. После того как Том, обратившись к ним по именам, не получил ответа, лейтенант подошел к карте и проследил их маршрут. Установив, где должен был находиться патруль в момент выхода на связь, он приказал соседним дозор­ным направиться в эту точку. На всякий случай он велел патру­лям соблюдать крайнюю осторожность, хоть и знал, что необхо­димости в этом нет.

С расстояния в два километра Делапос увидел "джип" погра­ничного патруля, который с визгом несся по шоссе № 170 в поисках исчезнувшего наряда. Разумеется, Делапос знал, где на­ходятся пропавшие пограничники: он и четверо его людей уби­ли их час назад. Оттащив трупы от дороги, они вынули из "джи­па" рацию, уничтожили машину и, отойдя на север, снова залег­ли в засаду. Когда его отряд был готов, Делапос настроил рацию своей машины на ту же частоту, на которой работали патруль­ные, послал отчаянный призыв о помощи и стал ждать ответных действий пограничников.

Теперь, глядя, как патрульный "джип" приближается к тому месту, где его люди установили две мины, Делапос довольно улыб­нулся. Реакция пограничников последовала вовремя и именно такая, как он ожидал. Два патруля, уничтоженные в разных ме­стах одним и тем же отрядом, - это только начало. Делапос знал: раньше или позже пограничникам придется признать, что они бессильны справиться с ситуацией. Если двойная засада и гибель второго наряда, откликнувшегося на фальшивый радио­вызов, не убедят их в этом, то вряд ли вообще что-нибудь убедит.

Глава 11

Пушкам остается сделать то, что раньше могли бы сделать слова, будь они правильно использованы.

Джон Уолкер

Круто повернув баранку, Джимми Салливан дал задний ход и лихо повел свой огромный восемнадцатиколесный автопоезд к погрузочной платформе. Ему нравилось водить грузовики-тяже­ловозы, и он мечтал о том дне, когда сможет купить собствен­ную машину. Попеременно глядя то в левое, то в правое зеркало, Джимми подал автопоезд еще немного назад, пока не почувство­вал легкий удар — задняя стенка кузова уперлась в толстый резиновый амортизатор платформы.

Заглушив двигатель, Салливан сунул плейер с кассетами в спортивную сумку, взял дощечку с пришпиленными к ней доку­ментами на груз и стал вылезать из кабины. В это время с плат­формы его окликнул Том Генри, начальник смены:

—     Эй, Джимми, твоя старушка просила тебя сразу же позво­нить.

Спрыгнув на землю, Салливан крикнул в ответ:

—      А она не сказала, что ей от меня нужно?

Не отрываясь от документов, Генри прокричал:

—       Как же, сказала. Какой-то тип из учебного пункта целый день тебе трезвонит.

Захлопнув дверь машины, Джимми швырнул дощечку на землю.

—      Вот черт! Неужели снова?

Подняв голову, Генри увидел, что Салливан стоит рядом с грузовиком и, опустив голову, мрачно рассматривает носки сво­их "ковбойских" сапог.

—      Эй, Джимми!

—     Чего тебе?

—     Твоя жена тоже с цепи сорвалась, — с улыбкой сообщил Генри.

— Спасибо, босс. Этого мне только не хватало.

Салливан поднял дощечку, разгладил документы и пошел в раздевалку, іде стоял телефон. Он уже знал, чем вызван звонок из учебного пункта. С самого начала набегов на приграничные районы стали ходить упорные слухи, будто Национальную гвар­дию используют, чтобы перекрыть границу между Техасом и Мексикой. Кое-кто из старичков части, к которой был припи­сан Салливан, поговаривал, что это — дело недалекого будуще­го. Новички — те, кто вступил в гвардию после войны в Ира­не, — так и били копытами от нетерпения. Однако Джимми, которому довелось в этой войне участвовать, не разделял их эн­тузиазма.

Поначалу Салливан относился к гвардии, как к сочетанию приятного с полезным. Отслужив три года в армии, он рассмат­ривал гвардию как возможность подзаработать и, к тому же, ощущать себя членом фронтового братства, хватало только без той ерунды, которой хватало в регулярной армии. Но скоро гвар­дия стала для Джимми более важным делом. У него была семья — жена и сын, и еще один ребенок на подходе, так что весь посто­янный заработок уходил на повседневные нужды. Мечта купить свой грузовик таяла, как дым. И спасти он мог только един­ственным способом: оставаясь в гвардии, откладывая каждый цент, заработанный на воскресных учениях. А если присовоку­пить сюда небольшую ссуцу, которую можно будет взять в Управ­лении по социальному обеспечению военнослужащих, то, воз­можно, удастся как-нибудь свести концы с концами.

Правда, были в планах Салливана и свои "но". Жена его, отличная женщина, с какой стороны ни посмотри, не имела ничего против, чтобы он колесил по всему юго-западу, работая в грузовой компании. В конце концов, это позволяло прокормить семью. Годами она мирилась даже с тем, что тридцать девять дней в году ее муж проводил в рядах гвардии, поскольку это приближало осуществление их общей мечты — купить собствен­ный грузовик. Однако это отношение резко изменилось, когда перед самым Рождеством 1990 года его мобилизовали и отпра­вили в район Персидского залива. Салливан пошел воевать, ос­тавив в Абилине беременную жену.