Магазин потерянной любви - Константин Шеметов

ВОЗВРАЩЕНИЕ. «Не есть ли это краеугольный камень, который и придаёт существу очарование любви?» – размышлял Джони. Взять хотя бы воскрешение Иисуса Христа в православии, вознесение Аллаха при очередном теракте или радость найданов (отшельники, возведённые в ранг божества) в ходе буддийского обряда «Найдани-хурал». Любовь – что чучело в «Запаснике». В сущности – трагедия с переизбытком метафоры: «До свидания, Пуси».

«Возможность свидания, – записал Джони в своих листках, – что-то вроде запрограммированного сна после смерти. Какой бы ни была степень разочарования жизнью, с остановкой сердца в мозге человека включается последнее кино». В этом месте постучали в дверь, но открывать он не стал. Откроешь – и тут же забудешь, о чём думал. «Продолжительность фильма, – продолжил он, – невелика. Но даже нескольких минут, в течение которых мозг ещё функционирует, будет вполне достаточно, чтобы исключить разочарование. Это будет фильм о самой прекрасной связи. Жизнь после смерти. Счастье, поделённое на части. Счастье, подводящее черту и заполняющее бесконечность. Однажды потерянная, но, безусловно, обретённая вновь любовь».

Идея выглядела чрезвычайно привлекательной. Странно, что до сих пор никто не занялся ею. Если, конечно, не брать во внимание церковь. Впрочем, эти их обещания вечного рая не выдерживали никакой критики: не было ни одного доказательства, да и что представляет собой рай – никто толком не знал. К тому же рай для одного может обернуться адом для другого. Не говоря уже о полном абсурде самой концепции загробной жизни с материалистической точки зрения. Тут и говорить нечего – это подтвердит любой здравомыслящий человек: по прошествии нескольких минут после остановки сердца колебания нейронов головного мозга стремительно затухают, отмирают клетки и живая ткань превращается в обыкновенную совокупность молекул.

Как раз этот интервал (к слову сказать, вполне соизмеримый с возникновением вселенной) Джони и намеревался использовать для своего опыта. Писатель словно задумал ещё один роман.

Первым делом он сформулировал цель (последний счастливый сон) и основные проблемы: сценарий сна, способ реализации, тестирование и гарантия. Посоветовавшись с Митей, Джони убедился, что его идея не так уж и фантастична. Даже без всякого программирования люди, пережившие клиническую смерть, видят последний сон. Другое дело – прекрасен ли он? Отнюдь. Примерно 80 процентов пациентов, переживших остановку сердца, видят кошмары. Как раз эти кошмары и представляют собой теологическую подоплёку ада. Раем же у теологов считается состояние без боли. Статистика клинической смерти подтверждает лишь 1–2 процента по-настоящему счастливых видений.

– А вообще, – сказал Митя, – разве поймёшь, где жизнь, а где сон? Может, люди и есть всеобъемлющий сон Господа нашего.

– Да он и за яйцами не уследит, – ответил Джони и рассмеялся.

Что правда, то правда. Производство брака за последние 20 лет выросло вчетверо. Речь уже шла не о круглых или овальных яйцах. Отовсюду поступали квадратные, трапециевидные, шестиугольные яйца, и никого это не удивляло.

Не удивляло это и Ральфа Мессенджера из Глостерского университета. Хотя бы профессор жив-здоров, обрадовался Джони, связавшись с ним по Интернету. В ходе переписки британский когнитолог проникся Джониной идеей и даже предложил несколько способов её реализации. В будущем Митя возьмёт профессора в долю, а в целом проект «Последнего свидания» принесёт им небывалую прибыль.

Вот как работал этот проект. Заказчик предлагал сценарий сна, сценарий вводился в электронный браслет (по типу браслета «Ква-Ква-парка» в Мытищах), и браслет немедленно доставлялся пользователю. Доставку осуществляли компания DHL или (по желанию) портал Stop.com. Впрочем, при данных обстоятельствах это была уже не остановка во времени, а, в сущности, последняя остановка. Дальше наш поезд следовал в депо для утилизации.

Попав на запястье, браслет автоматически тестировался, результаты отправлялись на сервер «Виртуального клона», и в случае положительного теста пользователь получал подтверждение гарантии. В чём заключалась гарантия? А вот в чём. После наступления смерти браслет запускал программу и в режиме on-line фиксировал события, происходящие в мозге при его деградации. Если «свидание» противоречило сценарию, процессор корректировал программу, а затем циклически перезапускал её до получения требуемого эффекта. Гарантия была стопроцентной. Кроме того, счастливый сон записывался в память браслета и при необходимости предъявлялся доверенному лицу.

Проект оказался весьма популярным.

Уже в первый месяц они продали около 10 тысяч браслетов. Постаралась и Тайка. Проведённая ею рекламная кампания «Счастливого сна» стала вершиной её изобретательности. Именно она настояла, чтобы каждый браслет снабжался демонстрационным режимом, благодаря чему покупатель мог испытать счастливый сон в любое время и в любой обстановке: ночью, днём, в офисе, дома или в дороге. Эффект был понятен, он не требовал особых объяснений, и дело пошло. Браслет программировался на неограниченное число снов. Сценарии дополняли друг друга, совершенствовались, а Митя лишь потирал руки. Идеальный вариант, радовалась Vi, никакого тебе компьютера, электронного костюма, да и затрат минимум.

Вариант и вправду был хорош. Способ реализации «Счастливого сна», предложенный Ральфом Мессенджером, основывался на последних достижениях квантовой физики и нейробиологии. Впрочем, и здесь не обошлось без трудностей. Митя то и дело нарушал патентное право, платил штрафы и был вынужден развивать свои собственные исследования.

В тяжёлые минуты он мысленно возвращался к Галилею. Надо же, думал он, имея всего лишь подзорную трубу, Галилей умудрился перевернуть представление о мире. Здесь же всё под рукой – и никак. Величайшие достижения науки не могли вернуть ни любви, ни даже здравого смысла. Эта Джонина затея с прекрасной смертью всё больше удивляла его. Может, Джони и гений, но как-то уж всё не по-людски: какую бы жизнь вы ни прожили – она не стоит и ломаного гроша, а единственным утешением, по мнению этого экстремиста, являлись лишь две-три минуты после остановки сердца. Не жив, не мёртв, припомнил Захаров.

И вновь кот Шрёдингера не давал покоя.

Одна радость – Митя хотя бы разбогател. Брак, на который он все эти годы делал ставку, в итоге оправдал себя. Иными словами, магазин потерянной любви функционировал. Он исправно приносил прибыль, и никто не жаловался. Никто не жаловался, словно церковь изначально была права: всё самое лучшее – после смерти. Словно и не было никакого письма к герцогине Кристине, в котором Галилей настаивал на неверном толковании Библии. Никто не жаловался, словно и Галилея не было. Многовековая борьба за свободу духа – коту под хвост.

Между тем этот кот мяукал, кидался за мышью и, как видно, не испытывал раскаяния. Знал ли об этом Джони? Несомненно, знал. Знала об этом и Виржиния Галилей – незаконная дочь Галилея, добровольно отправившаяся в монастырь, этот приют воображаемой добродетели. Магазин – как представлял его Джони. Если хотите – супермаркет с тележкой и автоматом для исполнения желаний. Космический аппарат – в интерпретации Лизы Берковиц, преодолевающий межзвёздное пространство безо всякой цели и намерения. «Испытание, которое надо выдержать», – цитировала Уэльбека Vi. Вика Россохина – самая прекрасная Джонина связь.

К концу 2036 года проект пережил великий бум.

В Рождество было продано рекордное количество браслетов. Потерянная любовь пользовалась невероятной популярностью и спросом. Блестящий пример религиозного нонконформизма, размышлял Митя и временами утрачивал доброе отношение к самому себе.

Ночь на 25 декабря они провели на берегу океана у Джониного планетария в Южной Тараве. Как выяснится позже, это был прощальный Сочельник Джони Фарагута – изгоя, врага народа и экстремиста. Помимо известных нам персонажей в Бикенибеу прибыла и Наташа Лобачёва – давняя Джонина подруга и известная писательница. Все эти годы она вдохновляла его своим незримым присутствием. Ещё один Галилей, узник совести и еретик, заметил Митя.

– Здравствуйте, Наташа Лобачёва! – вскричал Джони, кинувшись ей навстречу в аэропорту Бонрики.

– Здравствуйте, Джони, – обрадовалась Лобачёва и обняла его – искренне и со всей своей лобачёвской любовью. Она часто думала о нём, следила за его жизнью и надеялась на встречу.

Как видим, любая встреча нам по плечу.

Что может быть оптимистичней для столь удручающей истории? «Да ничего», – ответил Мишель Уэльбек в ходе переписки с Джони Фарагутом. Это был уже пожилой, но довольно стройный и жизнерадостный человек. Джони то и дело связывался с ним, считал его своим учителем и примером для подражания. «Что ж мы не пригласили его?» – терзался Митя, но терзался напрасно. Мишель Уэльбек прилетел-таки на острова. Он приземлился на вертолёте береговой охраны около часу ночи как раз у Джониного дома, а приземлившись, сказал добродушно и просто: «Вот я и прилетел, мои кирибатские друзья, здравствуйте». Уэльбек беззаветно верил в чудо, и оно случилось.