Третий глаз - Владимир Фалеев

Зот, меланхолично наблюдая за роботом, вежливо и тихо заговорил:

— Это был не кинофильм. Событие, увиденное третьим глазом, уже произошло. Его невозможно отменить. Вы общались с информационным полем, которое дает абсолютно достоверные сведения. То, что случилось, оно случилось уже и с вами, и с другими людьми, чьи судьбы пересеклись с вашей. Если кто-то из нас, связанных единым событием с Дашей, надеется избежать неизбежного, наказания или награды, то другие этого не позволят. Преступники всегда надеются уйти от наказания, но другие люди их ловят, да и совесть преступника не отпускает его.

— Я видел сон, — не согласился робот. — Видение…

— Это можно перепроверить логикой, — прищурился в усмешке Митрофанов. — Предположим, Даша наметила вас наказать. У нее для этого имеется причина. Вам следовало своевременно устранить причину.

— А если этой причиной является ее муж?

— Муж! — согласился Зот. — Он отвечает за честь жены перед своей геологической экспедицией… Все имеет скрытую логику, каждый человек — спрессованная генная программа, саморазвивающаяся система, на которую влияют обстоятельства… А сами обстоятельства опять же обусловлены… Только сверх ум, отрешенный от страстей, надинтуитивный интеллект способен, общаясь с информативным полем, давать безошибочный ответ о будущем и прошлом…

— Довольно! — рассердился робот и забегал по салону. — Награды тоже неизбежны? Болезни обусловлены? Я сам создам себе сценарий и сам его разыграю!

Не переставая ходить взад-вперед, закатывая рукава рубахи, поправляя галстук, возбужденный робот не обращал внимания на физинструктора, но вдруг, вспомнив о нем, махнул рукой:

— Иди! Без моего разрешения из бригады ремонтников никуда не отлучайся.

Митрофанов неслышно вышел из салона.

«Думаете меня запугать? Не получится! Я разгадал ваши намерения и знаю, кто мне ставит ловушки. Сами в них попадете!» Он стал энергично звонить в подразделения, переговариваться с руководителями строительно-монтажных поездов, мехколонн, с трестом механизаторов. И вдруг, взявшись в очередной раз за трубку, услыхал голос Вадима Корзухина: комсорг предлагал ввести во всех бригадах физкультуру, не производственную гимнастику, а именно физкультуру…

— Принудительно, что ли? — не понял робот. А когда разобрал, что идея исходит от физинструктора, рассмеялся — Может, гимнастические снаряды в каждой бригаде установим?

Вадим восторженно рассказал, что напал на след поджигателей хуторов, ими оказались мальчишки детских садов; пацанов на трассе мало, но очень они смышленые, их научили пользоваться спичками…

Посмеявшись над очередной шуткой Корзухина, робот хотел положить телефонную трубку, но Корзухин таинственно добавил:

— Имя главного поджигателя смогу назвать только в доверительной беседе…

«В Красногорск, что ли, меня заманивает? К вороне? В неотвратимость?» Робот набрал телефон Виктории Гончевой.

— У меня к тебе просьба, — пробасил он в ответ на ее привычное «Здравия желаю!». — Завтра же выпроводи в отпуск воспитательницу Ивушкину. Попроси для нее путевку в дом отдыха или еще куда-нибудь, в крайнем случае командируй ее дней на десять…

— А что случилось? — хрипло спросила Виктория Филипповна.

— Мне кажется, она вместе с мужем преследует меня… А сейчас, сама знаешь, нужно штурмовать Еланское болото…

— Шлюшка она! — вскипела Виктория. — Да я ей такое изображу, что матушка ей передачи носить будет…

— Тихо! — осадил он Гончеву. — Подумай, как полюбовно сделать, чтобы Ивушкина добровольно уехала из города.

…Только робот мог предложить такое, возможно, он был запрограммирован на ошибку.

Поздно ночью дрезина со служебным вагоном, в котором ехал главный инженер стройки, вернулась в Красногорск. Дома робот удивился жене, она была коротко подстрижена, голова ее походила на гриб с большой шляпкой на толстой ножке: обнаженная шея казалась крепкой, как у борца. На тонких кривых ногах, обутых в сапоги-ботфорты с загнутыми широкими отворотами, жизнерадостно протопала она из спальни в кухню.

— Ты чего ночью в сапогах? — удивился робот.

— Я же не спрашиваю тебя, почему ты счетно-хозяйственный мозг, — ответила Ирина.

Он привык, что жена транжирит деньги на туристические круизы, тратит зарплату на экстравагантные платья, кофты, юбки, сапоги, бусы, браслеты, всякую мишуру, от которой улучшается ее настроение, но которые не могут скрасить ее фигуру и тем более походку. Жена прошагала в гостиную. Он проводил ее взглядом: «Ну цапля и цапля!»

Все последующие дни он много работал, подчинив свои действия только одной цели — подготовке дороги для первого перегона поезда из Красногорска в Искер. Когда хриплый голос Бородая доложил по телефону, что дожди прекратились, путеукладочный агрегат, прибывший из Новосибирска, приблизился к станции Искерской и можно устраивать праздник, ликование народа, робот не спешил радоваться. Он все еще верил и не верил в стыковку станции Искерской со всей дорогой, еще вечером поторапливал Бородая, опасаясь, что за ночь путеукладчик не продвинется на два километра, ибо земляное полотно было вязким.

Страсти последних пяти суток утомили робота как никогда, ежедневно по нескольку раз он получал сводки из тайги; люди работали круглосуточно, в три смены, вручную катили по рельсам и стлали звенья рельсо-шпальной решетки, но в последние двое суток так продвинули вперед путеукладочный агрегат, что машина оставила за собой семь километров стального пути!

— Мы победили! — позвонил радостный Бородай.

«Да, это триумф монтеров пути из строительно-монтажного поезда Бородая и Гончевой, это подвиг бригады Драчунова, радость мастера путеукладочной машины Горюнова, механизаторов Кваши… Это и мой триумф…»

К двум часам дня вместе с руководителями области робот прилетел на вертолете в Искер, прямо с голубого неба попали на площадку возле нескольких деревянных вагончиков, которые обозначали место станции Искерской. Стены вагончиков, фасад вокзала были расцвечены, как в Первомай, кумачовыми лозунгами, колонны пионеров в белых рубашках махали красными флажками, букетами цветов, загорелые, в ярких платьях девушки репетировали за вагончиком песню, юноша в черном костюме взмахивал перед ними по-дирижерски палочкой; принаряженные парни толкались у торговых лотков, сельский люд в немодной, но добротной одежде, дряхлые старцы с орденами на пиджаках, старушки в цветных платках — все съехались из ближайших деревень посмотреть на первый в здешних местах поезд. Увидев среди разноцветной толпы крепкую фигуру комсорга Вадима Корзухина, робот с благодарностью подумал о его удивительной мобильности и организаторской работе; но над Вадимом махала крыльями странная ворона — какой явный диссонанс с общим ликующим настроением… Робот обратил внимание, что на путях пять женщин в ярко-оранжевых жилетах еще орудовали ломами, вбивали кувалдой костыли в шпалы. «Не нашли для демонстрации парней!» — подосадовал робот.

Вместе с представителем Министерства путей сообщения он прошел в комнату начальника станции, где уже были Егор Андреевич Дудкин, Виктория Филипповна Гончева, Бородай и еще с десяток руководителей подразделений. Громкоговоритель, укрепленный на деревянном столбе на перроне, пронзительно объявлял о прибытии тепловоза с вагонами, в котором ехали комсомольцы-строители. Фотокорреспонденты рыскали в толпе в поисках невиданных кадров, журналисты тащили героев в тихие комнаты вагонов для «тайных бесед», радиорепортеры размахивали грушами микрофонов.

— Мы шли к этому триумфу почти три года, — сказал робот с помоста трибуны, — мы все вместе подготовили это неотвратимое событие. Мы назначили именно этот день для торжества, и мы свое слово сдержали!

Потом отгремело «ура!», и все слушали речь секретаря обкома партии. После него азартно, темпераментно говорили Бородай, Кваша, Гончева, Драчунов, Жукова и Вадим Корзухин, еще неоднократно прозвучало многоголосое «ура!», прозвенела медь духового оркестра с наскоро настеленных досок перрона. Когда громкоговоритель запел «Марш энтузиастов», робот опять увидел летающую над головами ворону…

«Что за глупая птица? Подсказать ребятам, чтобы ее подстрелили? — подумал он и сам ужаснулся своей глупости: — Не над головами же людей палить из ружья!»

Вместе с представителем Министерства путей сообщения возвратились в кабинет начальника станции, где робот написал телеграмму в Москву, в министерство.

После митинга Бородай, как было спрограммировано, пригласил всех в ресторан гостиницы на ужин, но робот отказался. Вместе с секретарем обкома партии он пошел к вертолету, но тут его догнал Вадим Корзухин и, улыбаясь, шепнул на ухо: