Страна за горизонтом - Леонид Спивак

США».

«Столичный» характер Бостона утверждался не только его лидирующей ролью в торговле и политической жизни американских колоний, но и существованием здесь старейшего в стране Гарвардского университета и Американской академии искусств и наук. Первая американская газета и старейший литературный журнал увидели свет на берегах реки Чарльз. Через бостонское «окно в Европу» проникли в Новый Свет идеи западноевропейского Просвещения, что оказало колоссальное влияние на развитие новой нации.

Пуритане и диссиденты, проповедники и негоцианты, пираты и ведьмы, бунтари и сочинители – не каждый из портовых городов Старого Света может сравниться с бостонской родословной. Как говорил в позапрошлом веке Оскар Уайльд, американцы уже двести лет шутят о своей молодости.

В любом из «повенчанных с морем» старых городов заметны топонимические изыски. Главный променад Венеции – Славянская набережная, а поблизости от нее – Площадь двух Америк. В Бостоне долгое время существовали рядом Индийский причал и Русская верфь, откуда уходили за океан корабли оборотистых янки с названиями «St. Petersburg», «Ladoga», «Cronshtadt»…

Логика исторического развития сделала и Петербург, и Бостон самыми европейскими городами в своих странах. Гоголь в 1836 году, рисуя «общее выражение Петербурга», находил его сходство с «европейско-американской колонией». Новая Англия во всех отношениях тяготела к бывшей метрополии больше, чем какая-либо иная часть США. При всем различии в образе жизни обитателей домов Английской набережной Санкт-Петербурга и аристократических кварталов Бикон-Хилл в Бостоне, просвещенное общество обеих столиц следовало европейским культурным образцам. Достаточно вспомнить первую главу «Евгения Онегина», которая, перефразируя известное определение, являет собой «энциклопедию английской моды в русской жизни».

Схожим в исторической судьбе двух северных столиц оказалось и то, что в разное время они пережили резкое снижение политико-экономического статуса: Бостон – от крупнейшего города и порта Америки до полупровинциального затишья, Петербург – от имперского величия до «города с областной судьбой»… Сергей Довлатов писал: «Ленинград обладает мучительным комплексом духовного центра, несколько ущемленного в своих административных правах. Сочетание неполноценности и превосходства делает его весьма язвительным господином. Такие города есть в любой приличной стране. В Италии – Милан. В Соединенных Штатах – Бостон».

Вашингтон, также основанный на «мшистых топких берегах», возник в результате чисто американского политического компромисса. Зимой 1788 года штат Мэриленд выделил 10 кв. миль территории для строительства новой федеральной столицы. При этом каждый шаг в закладке города сопровождался ожесточенными спорами. Американские «отцы-основатели», запечатленные в бронзе и мраморе, выглядят сегодня сплоченной когортой великих мужей. На деле, у истоков атлантической республики стояли непримиримые, часто враждовавшие оппоненты.

Капитолий штата Массачусетс в Бостоне

Первые годы истории Соединенных Штатов отмечены балансированием на грани развала аморфной конфедерации. Местоположение федеральной столицы обозначило консенсус – на полпути между Джорджией (пограничьем Юга) и Массачусетсом (лидером Севера). Отцами географической сделки на благо страны были соперники и недруги в первом правительстве США: плантатор из Вирджинии Томас Джефферсон и адвокат из Нью-Йорка Александр Гамильтон. В результате сложного политического компромисса между госсекретарем Джефферсоном, за которым стоял аграрный Юг, и первым американским министром финансов Гамильтоном, за которым стоял мануфактурный Север, решили строить новую федеральную столицу.

Работая в тесном сотрудничестве с Джефферсоном, военный инженер П. Ланфан подал на утверждение предварительный план в июне 1791 года, а в сентябре получил письмо от членов комиссии по руководству проектом, что «федеральный округ будет называться “Колумбией” (в те времена романтический синоним Нового Света – Л. С.), а сама столица – городом Вашингтоном». Ушедший на покой первый президент США одобрил это решение, и даже наметил само место строительства Белого дома (неподалеку от своего имения Маунт-Вернон). К слову, неравнодушный к церемониалу генерал Вашингтон предлагал величать главу правительства как «Его Высочество Мощь и Сила, Президент Соединенных Штатов Америки и Протектор их свобод». Конгрессмены не согласились.

На красноватой местной почве строился величественный полис, достойный своей будущей славы. У новых столиц, бросивших вызов мировым державам, были французские отцы. Пьер-Шарль Ланфан проектировал «город великолепных расстояний» – дальнее эхо барокко в Северной Америке. Зодчий Жан-Батист Александр Леблон создал генеральный план строительства Санкт-Петербурга.

Судьба обоих парижан оказалось незавидной. Ланфан не нашел общего языка с «отцом нации» Вашингтоном, был обойден причитавшимся жалованием, уволен и умер в бедности. Главный архитектор Петербурга Леблон был оскорблен и избит вспыльчивым царем Петром, от чего слег в горячке и с постели уже не поднялся.

Когда-то профессор Московского университета, создатель Музея изобразительных искусств Иван Цветаев сетовал: «Несчастная мы страна! У нас своей античности нет!» Столь же остро ощущал масштаб проблемы в бывших колониях юрист и философ Томас Джефферсон. Автор Декларации независимости США в дополнение ко множеству талантов был неплохим архитектором-классицистом. По проектам Джефферсона возводились его собственная усадьба «Монтиселло», университет штата Вирджиния, Капитолий в Ричмонде (столице Вирджинии). Эстетика суровой природы и индейской топонимики уступила место античной аллегории. Здесь, с оглядкой на древних, создавалась некая новая утопия, имя которой было Республика.

«Огромно влияние Джефферсона, избранного в 1800 году президентом США, на облик американской столицы – при нем строился Капитолий, Белый дом, судебные здания, менялась Пенсильвания-авеню, – писал Петр Вайль. – Если есть в мире второй, после Виченцы, палладианский город – это Вашингтон. Точнее, он первый: потому что подлинный, исторический Палладио в своем городе пробовал и искал – в Вашингтоне же использовано уже найденное, отобранное, проверенное не только итальянской, но и британской, и уже своей американской практикой. Вашингтон – столица палладианства».

Томас Джефферсон также предлагал множество названий для осваиваемых Западных Территорий. Среди рекомендованных им топонимов были: Полипотамия, Ассенисипия, Черсонесия, Пелисипия, Макропотамия и Метропотамия. Интересно, что в центре Вашингтона, помимо Потомака, имеется речка Тибр (Tiber), ныне спрятанная в трубу под Национальным моллом.

Рождение общества на новой политико-социальной основе, общий подъем национального самосознания вызывали ориентацию на античные образцы. Для Бостона был естествен республиканский дух с торжественно-монументальной архитектурой первого в стране Капитолия (Massachusetts State House). В Петровскую же эпоху актуальными оказались ассоциации с величием Римской империи, начиная с присвоения Сенатом Петру I титула императора и заканчивая гербом Санкт-Петербурга, в котором отразились элементы герба Вечного города.

Классицизм в Америке оставил не менее впечатляющее наследие, чем в России XIX века – от могучих федеральных коринфских колоннад до скромных деревянных портиков провинциальных усадеб по всей стране. Имперский дух северной русской столицы стал предметом иронии А. К. Толстого:

В мои ж года хорошим было тономКазарменному вкусу подражать,И четырем или осьми колоннамВменялось в долг шеренгою торчатьПод неизбежным греческим фронтоном.

В Штатах классицизм получил название «греческое возрождение» – упор делался на ценности народной демократии и просвещения. Ученый Бостон долгое время именовали «Афинами Америки», а в ковбойском Нэшвилле даже воздвигли точную копию Парфенона. По поводу последнего было