Легенда о гетмане. Том II - Валерий Евтушенко

Ситуация прояснилась после прибытия в Чигирин самого Лупула.

— Этот проклятый ублюдок, — стал рассказывать господарь о своих злоключениях, — давно плел интриги против меня. Но до поры сторонников у него почти не было…

То, о чем рассказывал Лупул частично было Богдану знакомо. О том, что самый влиятельный молдавский боярин воевода Георгий Стефан находится в оппозиции к Лупулу, ему было известно давно. Сам молдавский господарь на это внимания не обращал, поскольку серьезной угрозы его власти Стефан не представлял. Однако после того, как Лупул породнился с Хмельницким, ситуация изменилась. Многие бояре, державшиеся пропольской ориентации, оказались этим недовольными и примкнули к оппозиции. Заговорщики — бояре направили в Стамбул послов с просьбой, чтобы «…султан не давал престола Василию Лупу, а утвердил Стефана, за которого стоит страна», одновременно обратившись за поддержкой к трансильванскому князю Юрию Ракочи и давнему врагу Лупула валашскому господарю Матвею Бассарабу. Их войска вторглись в Молдавию, а Лупулу пришлось бежать из Ясс за помощью к свату.

— Конечно, — закончил Лупул свой рассказ, — не все меня предали. Часть войск, действительно, перешла на сторону изменников, но немало есть и тех, кто сохранил мне верность. Им достаточно оказать небольшую помощь, и мы выгоним из Молдавии всех захватчиков вместе с узурпатором.

Сомнений, как ему поступить в этой ситуации, у Хмельницкого не было. Отказать свату в помощи он не мог не только из морально-этических соображений, но, в первую очередь, из опасения потерять союзную Молдавию. Накануне войны с Речью Посполитой такая перспектива представлялась крайне нежелательной. Но и самому отправляться в далекий поход с большой вероятностью быть втянутым затем в длительный военный конфликт, он не мог. Поэтому гетман принял решение отправить в Молдавию Тимофея, рассчитывая, что тот вместе с Лупулом сумеет освободить Яссы.

— В конце концов, — сказал он сыну с иронией, — это твой тесть, тебе его и выручать.

Времени на долгие сборы не оставалось, дорог был каждый день. Делая каждые сутки почти по 60 верст, двенадцатитысячный конный корпус под командованием Тимофея меньше, чем за десять дней преодолел расстояние от Чигирина до Ясс, внезапным ударом прямо на марше разгромил объединенную валашско-семиградскую армию и 2 мая вошел в столицу Молдавии.

Но окончательная угроза со стороны воеводы Стефана, отошедшего в Валахию, не была ликвидирована. Собрав верные ему войска, Лупул вместе с казаками вторгнулся в пределы Валахии и захватил Бухарест, но 27 июня в битве у села Финты вблизи валашской столицы, потерпел поражения от объединенных войск Стефана Георгия и Матвея Бассараба.

Отступив назад в Молдавию, куда вслед за ним вторглись и его враги, Лупул дал деньги Тимофею на набор нового казацкого войска, а сам, отправив семью в Сучаву, организовал сопротивление захватчикам.

Тимофей возвратился к отцу. Обеспокоенный Богдан помог сыну быстро собрать корпус охочекомонных казаков, включив в его состав конный полк Богуна. С 20- тысячным отрядом казацкой конницы, Тимофей вновь прошел всю Молдавию, нанес поражение семиградским и валашским войскам, осаждавшим Сучаву, освободив находившийся там молдавский гарнизон и свою тещу. Однако, вовремя уйти из Сучавы ему не удалось, так как противники Лупула вновь осадили крепость. Казаки мужественно оборонялись, подводили подкопы под окопы осаждавших и сами контратаковали. Вполне возможно, осажденные дождались бы помощи от запорожского гетмана, но в начале сентября при обстреле города пушечное ядро попало в дерево, вблизи которого стоял Тимофей. Крупная щепка, отколовшись от его ствола, впилась гетманычу в бедро. Это тяжелое ранение в условиях отсутствия надлежащей врачебной помощи вызвало вскоре гангрену. 15 сентября Тимофей Богданович Хмельницкий скончался.

Общее командования обороной перешло к Богуну, который еще три недели оказывал мужественное сопротивление объединенным силам своих противников. В конечном итоге, ему пришлось вступить в переговоры с Бассарабом. В результате их казаки получили право беспрепятственного выхода из Сучавы с артиллерией и знаменами, без какого-либо выкупа. Забрав тело Тимофея, Богун возвратился на Украину, где по дороге к Чигирину 9 октября встретился с Хмельницким. Охваченный глубоким горем, гетман попрощался с телом сына и дал указание Богуну продолжить его скорбный путь к Чигирину.

Глава пятая. Тайны дипломатии

Божьи жернова мелят медленно, но верно. Угрозы Хмельницкого отдаться под власть султана, его сближение с крымским ханом в условиях неизбежности новой войны с Речью Посполитой постепенно сформировало у московского правительства мнение о необходимости принятия Войска Запорожского под государеву руку. Впервые в обстановке строгой секретности такую рекомендацию Алексею Михайловичу высказала Боярская Дума 22 февраля 1653 года, после чего Москва взяла курс на расторжение Поляновского мирного договора. Со своей стороны, еще не зная об этом решении, Хмельницкий, хорошо осознавая, что сколь-нибудь надежный мир с Польшей невозможен, а продолжать борьбу в одиночку у него не хватает сил, направил в апреле 1653 года посольство в Москву, настаивая на том, чтобы царь принял Войско Запорожское под свою руку. Послы гетмана Кондрат Бырляй и Силуян Мужиловский привезли грамоты от Хмельницкого также патриарху Никону, боярам Морозову, Пушкину и Милославскому. В послании к царю гетман сообщал, что поляки идут на него новой войной, на поругания веры и святых церквей. Он также писал, что турецкий султан предлагает ему перейти в его подданство и прибавил: «Если ваше царское величество не сжалишься над православными христианами и не примешь нас под свою высокую руку, то иноверцы подобьют нас и мы будем чинить их волю. А с польским королем у нас мира не будет ни за что».

Несмотря на то, что решение о войне с Речью Посполитой было уже фактически принято, казацкие послы и в этот раз получили уклончивый ответ в том смысле, что царское правительство примет меры к примирению короля с гетманом на условиях Зборовского мира. Иного ответа московские дипломаты и не могли дать, так как им необходим был, хотя бы формальный повод для односторонней денонсации Поляновского мирного договора. С этой целью 24 апреля для новых переговоров в Варшаву отбыли боярин князь Борис Александрович Репнин-Оболенский, боярин князь Богдан Хитрово и дьяк Алмаз Иванович. Послы встретились с Яном Казимиром во Львове, начали переговоры, как обычно, с требования об ответственности виновных в умалении царского титула, затем перешли к казацкой проблеме. Послы требовали строгого соблюдения условий Зборовского и Белоцерковских договоров, уничтожения унии и прекращения притеснения православной веры. Паны в ответ заявили, что Хмельницкий обманывает царя, что он принял магометанскую веру и именно поэтому король идет на него войной. О возобновлении Зборовского договоре паны и слышать не хотели, а об уничтожении унии, заявили, что это равносильно тому, как бы они потребовали от царя уничтожить греческую веру в Московском государстве. Ян Казимир велел передать послам, что, идя навстречу пожеланиям царского величества, он готов восстановить казацкий реестр в количестве 6000 человек, но при условии, что Хмельницкий отдаст ему булаву, а казаки дадут присягу в верности. Послы предлагали провести трехсторонние переговоры с участием Хмельницкого, но это предложение было отвергнуто — с изменником король вести переговоры не будет.