Тревожных симптомов нет - Илья Варшавский

Криминалистические данные

1. Предупреждение по телефону о готовящемся покушении.

2. Убийца проникает через угольный подвал.

3.Убийце известен потайной ход.

4. Убийца пользуется ледорубом, взятым в комнате Леона, а не приносит с собой оружие.

5. Подтверждение алиби Пьебефа.

6. Подтверждение алиби приходящей прислуги.

7. Убийца не взял бумажник Леона.

8. Подтверждено лабораторией, что отпечатки пальцев на одном из стаканов в баре Пьера принадлежат Леону.

Данные о семье Костагенов

1. Запертая дверь между спальнями супругов (в течение года).

2. Пьебеф снабжает Луизу морфием.

3. Луиза принимает решение не пользоваться больше услугами Пьебефа.

4. Пьер заказывает Пьебефу морфий для Луизы.

5. Пьебеф считает, что Луиза любила мужа.

6. Фотография Луизы у Пьера.

7. Камилла утверждает, что братья были очень дружны.

8. Леон перед смертью пьет коньяк с Пьером.

9. Пьер не наследует состояние Леона.

10. Луиза берет себе в горничные Камиллу, виновницу увечья Пьера.

11. Пьер очень заботится о своей внешности (косметика).

Любой полицейский инспектор сосредоточил бы свое внимание на левой колонке, где содержалось все, что непосредственно относится к убийству. Однако Дебрэ больше привлекала правая. Там были свои психологические противоречия, а комиссара в первую очередь интересовала загадочная жизнь обитателей старинного особняка. В их отношениях чувствовалась какая-то скрытая трагедия, которая, быть может, и служила ключом к разгадке преступления.

Более двух часов под восхищенным взглядом Стрелкиной он изучал обе колонки. Затем сунул исписанный лист в карман и молча надел пальто.

– Вы уезжаете домой? – спросила практикантка.

– Да, – буркнул Дебрэ и направился к двери. На набережной он остановил проезжавшее такси. Забившись в угол машины, он попытался представить себе загадочные взаимоотношения этих трех людей. Красавец Леон, спортсмен и наверняка кумир многих женщин, наркоманка Луиза, жалкий калека Пьер. Вот они собираются на обед в столовой, обставленной старинной дубовой мебелью. О чем они разговаривают за обедом? И разговаривают ли вообще? Может быть, просто молча отбывают эту тягостную обязанность, пока им прислуживает Огюстен, такой же древний, как и весь особняк, а потом расходятся по своим комнатам? Как проводят вечер? В доме нет ни радио, ни телевизора. У книг в библиотеке такой вид, будто ими давно никто не пользуется. Луиза часто уезжает к каким-то знакомым, Леон – в спортивный клуб. Остается один Пьер наедине со своим баром и потайным ящиком с фотографией нагой Луизы. Кстати, как она к нему попала? Подобные сувениры дарят только любовнику, но невозможно предположить, чтобы такая женщина…

– Приехали, комиссар!

Дебрэ поморщился. Очень трудно работать, когда каждый таксист знает тебя в лицо.

В девять часов вечера Дебрэ занял наблюдательный пункт в сквере напротив особняка Костагенов.

Ждать ему пришлось недолго. Вскоре к дому подъехал черный «панхард», из которого вышли Пьер и Луиза в сопровождении Камиллы. Они вошли в дом, а шофер отвел машину в гараж.

В особняке осветилось несколько окон, но тут же плотные шторы скрыли от Дебрэ все, что за ними происходит.

Моросил дождь, но Дебрэ не покидал поста, пытаясь разгадать, что творится сейчас в доме. Подсознательно он чувствовал тревогу. Ему казалось, что смерть еще не собрала там всей жатвы…

Вернулся домой он мокрый и продрогший.

Мадам Дебрэ уже спала.

Дебрэ скинул с себя промокшую одежду, налил ванну и с наслаждением погрузился в горячую воду.

Перед тем как лечь в постель, комиссар долго разглядывал лист с данными следствия. Последняя запись, которую он там сделал, прежде чем потушить свет, гласила:

Оформить ордер на арест Пьера Костагена!

…Мадам Дебрэ недаром была женой комиссара уголовной полиции. Встав утром, чтобы приготовить диетический завтрак мужу, она быстро оценила ситуацию вчерашнего вечера. Грязное белье на полу в ванной и нетронутый ужин свидетельствовали о тяжелом дне, который выпал на долю комиссара. Поэтому она решила дать ему выспаться и выключила звонок будильника.

Все же выспаться Дебрэ не удалось. В начале девятого у него над ухом зазвонил телефон. Взволнованный голос Морранса сообщил, что убит Пьер Костаген. Машина с Дюка вышла за комиссаром. Все остальные уже на месте преступления.

Дебрэ выругался и начал торопливо одеваться. Спустя несколько минут он надевал в передней еще не просохшее за ночь пальто и шляпу.

Дюка в машине уже ожидал у подъезда. Дебрэ плюхнулся рядом с ним на сиденье.

– А ну, малыш, гони вовсю!

В комнате убитого было много народа. Пьер Костаген сидел в кресле, уставившись остекленевшими глазами на фотографию Луизы. Распухший язык вывалился изо рта, отчего казалось, что покойник дразнит свою прелестную невестку. Шея его была обмотана шелковым шарфом, скрученным наподобие веревки. У ног убитого рыдала Камилла. Фотограф устанавливал треногу аппарата, выбирая наиболее выгодный ракурс. В углу на стуле сидел обезумевший от горя Огюстен.

Морранс прервал разговор с молодым человеком в элегантном сером костюме и подошел к Дебрэ.

– Мы ничего не трогали до вашего приезда.

– А это кто?

– Доктор Гойяр. Он со вчерашнего дня заменяет Малинду.

Молодой человек в сером почтительно поклонился. В это время кто-то сзади тронул Дебрэ за локоть.

– Какой ужас, комиссар! – По щекам Стрелкиной катились слезы. – Не пощадили даже калеку!

– А, и вы здесь, – сказал Дебрэ без особого энтузиазма.

– А как же? – Стрелкина обиженно поджала губы. – Ведь у нас была договоренность…

– Ладно! – Дебрэ терпеть не мог женских обид и слез. – Оставайтесь, если вам нравится. Прошу вас, доктор, начинайте.

Врач снял с шеи убитого шелковый жгут и внимательно осмотрел кровоподтеки, затем через лупу исследовал глаза и обратился к Дебрэ:

– Задушен вчера вечером.

Дебрэ взял в руки шарф, от которого исходил слабый запах духов.

– Кому принадлежит эта вещь, Камилла?

– Кому? – Старуха подняла на Дебрэ полный ненависти взгляд. – Кому же он может принадлежать, как не этой змее, – она ткнула корявым пальцем в фотографию Луизы, – этой волчице, этой… – Громкие рыдания прервали ее тираду.

– Где сейчас мадам Костаген?

– У себя в спальне, – ответил дворецкий. – Я ей сообщил обо всем, но мадам отказалась выйти из комнаты, она сказала… – Огюстен поднес платок к глазам. – Только подумать, что теперь с нами будет!

– Что она сказала, Огюстен?

– Она сказала, что… что в этом доме слишком много покойников… что сейчас она соберет вещи и уедет туда, где никогда больше не услышит проклятую фамилию Костагенов.

– Она не сказала, куда собирается уехать?

– Нет.

– Хорошо! Пойдем, Морранс. – Дебрэ направился к двери.

Стрелкина последовала за ними. Дебрэ пришлось дважды постучать в дверь, прежде чем за ней прозвучал томный голос Луизы:

– Кто там?

– Комиссар Дебрэ.

– О господи! Оставят меня когда-нибудь в покое?! Подождите, комиссар, я не одета.

Дебрэ выждал несколько минут и постучал снова.

Ответа не было. Тогда он открыл дверь.

Луиза лежала в кровати. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что здесь произошло.

– Доктора! – рявкнул Дебрэ. Стрелкина кинулась выполнять это приказание. Доктор Гойяр вытащил шприц из руки Луизы, поглядел ей в зрачки и понюхал ампулу, которую она все еще сжимала левой рукой.

– Цианистый калий. Предпринимать что-нибудь уже поздно.

Дебрэ взял со стола крокодиловый футляр. Он был пуст.

Комиссар снял шляпу.

– Пойдем, Морранс. Полиции тут делать больше нечего. Правосудие свершилось!

– Какое правосудие? – спросила Стрелкина.

– Есть Высший Судья. Он ведет счет нашим поступкам и карает без жалости.

– Вера в бога свидетельствует о примитивности мышления, – сказала Стрелкина, строго взглянув из-за толстых окуляров. – Никогда еще никому не удавалось исходя из идеалистических концепций…

Дебрэ не дослушал ее. Он кивнул врачу и направился к двери.

На следующее утро Дебрэ был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил отсутствия Стрелкиной. Он испытывал счастливое чувство, какое, вероятно, знакомо только музыканту-виртуозу после удачно прошедшего концерта. Да… там, где требовался тщательный анализ человеческих страстей, комиссар Дебрэ не знал себе равных. Огорчало его только то, что в сухом донесении о раскрытии дела Костагенов придется отказаться от красочного узора, вытканного на психологической канве. Начальство таких вещей не одобряет, а жаль… Сейчас Дебрэ очень хотелось поделиться с кем-нибудь результатами напряженной работы мысли, приведшей его к успеху. Он достал из ящика стола трубку и доверху набил ее своим любимым табаком «Черри бленд». К черту все советы врачей! Доктор Малинда охотится на антилоп где-то в Африке, а инспекторы – надежные ребята, они наверняка не будут доносить на него жене.