Тревожных симптомов нет - Илья Варшавский

Он купил в киоске на углу маленькую пачку табака и с наслаждением закурил. Первая же затяжка его немного успокоила. Попыхивая трубкой, Дебрэ направился к особняку Костагенов.

Ветер по-прежнему гнал тучи, и только временами в их просвете показывался диск луны. Дебрэ выбрал себе наблюдательный пункт в скверике. Это затененное место делало его невидимым с улицы.

Очевидно, в особняке уже спали. Лишь в одном из окон второго этажа сквозь щель в плотной занавеси виднелся свет, но и тот вскоре погас.

Весь облик старинного здания с облупившимися колоннами почему-то вызывал у Дебрэ тревогу. Он никак не мог отделаться от мысли, что какая-то таинственная угроза нависла над обитателями этого дома…

Когда комиссар вернулся домой, мадам Дебрэ уже спала.

– Где ты был так долго? – спросила она, не открывая глаз.

– Гулял, – буркнул Дебрэ и погасил свет в спальне.

Уснул он сразу, но всю ночь его терзали кошмары, и все они были так или иначе связаны с особняком Костагенов.

На работу Дебрэ явился позже обычного. Едва он открыл дверь, как навстречу ему бросилась взволнованная Стрелкина.

– Ах, комиссар! Я уже вас совсем заждалась! Убит Леон Костаген. Морранс и Дюка уже там, а я решила подождать вас. Вы ведь возьмете меня с собой, правда?

– Да, – сказал Дебрэ.

У подъезда особняка стояло три автомобиля. Двое полицейских с трудом сдерживали любопытных. Несколько поодаль стояла группа репортеров. Видимо, им не разрешали войти.

– На второй этаж, комиссар, – почтительно сказал полицейский.

Дебрэ поднялся по уже знакомой ему мраморной лестнице. За ним, пыхтя от возбуждения, следовала Стрелкина.

В дверях их встретил Морранс.

– Убит во сне ударом ледоруба в висок, – отрапортовал он. – Мы пока ничего не трогали. Видимо, преступник проник через дверь угольного подвала. Есть следы угля на полу. Вышел тем же путем. Шел в носках, ботинки надел уже на улице. Дальше след теряется, собака не берет. Убийство произошло не с целью грабежа: бумажник, в котором крупная сумма, лежит на ночном столике. Сейчас прибудет врач из соседнего округа.

– Почему не Малинда?

Морранс усмехнулся.

– Малинда отколол номер! В субботу уехал с женой в Компьень. Вчера вечером в Сен-Дени у самого комиссариата смял крыло полицейской машине. Когда составляли протокол, обругал инспектора скотиной и отказался предъявить документы. Они его задержали до утра. Сегодня позвонили, и я подтвердил, что он наш сотрудник. Обещали отпустить.

– Ладно!

Дебрэ подошел к кровати. Фотограф делал снимки. Убитый лежал на боку. На вид ему было лет 35. Несмотря на раздробленный висок, у него было безмятежное выражение лица, какое бывает у человека, убитого во сне.

– Все, комиссар! – сказал фотограф. – Двенадцать снимков.

– Хорошо.

Дебрэ приподнял одеяло. Убитый был совершенно гол. Тренированное, загорелое тело спортсмена, все мышцы расслаблены. Смерть наступила мгновенно, даже не проснулся.

– Так… – Дебрэ вновь накинул на него одеяло. – Кто обнаружил труп?

– Огюстен, дворецкий.

– Когда?

– В девять часов утра. Он всегда в это время приносит кофе.

– Кто сообщил в полицию?

– Он же.

– Когда?

– В пять минут десятого.

– Удар был нанесен этой штукой?

– Совершенно верно! Мы ее пока не трогали, могут быть отпечатки пальцев.

– Едва ли. Человек, идущий на преступление, сняв ботинки, редко забывает надеть перчатки. Все же проверить нужно.

Дюка опрыскал орудие убийства фиксатором и поднял, держа за лезвие рукой, обернутой платком.

– А ну, покажи-ка. – Дебрэ подошел поближе и взглянул на серебряную табличку, украшавшую рукоятку. – Что это такое?

– Серебряный ледоруб, – ответил Дюка. – Высшая награда ассоциации альпинистов. Преподнесена убитому два года назад.

– Позови Огюстена, – обратился Дебрэ к Моррансу.

Дебрэ помнил Огюстена еще с той ночи. Это он сопровождал комиссара по особняку. Сейчас у дворецкого был совсем перепуганный вид. Дебрэ предложил ему сесть. Дюка, Морранс и Стрелкина отошли к окну.

– Когда вы поступили в этот дом? – задал вопрос Дебрэ.

– Пятнадцать лет назад. Тогда еще были живы старые господа, а месье Леон и месье Пьер учились.

– Кто такой месье Пьер?

– Брат… покойного… месье Леона. – Дворецкий взглянул на кровать и снова опустил глаза.

– Месье Пьер живет тут?

– Да.

– Кто еще живет в доме?

– Мадам. Жена… месье Леона.

– Кто еще?

– Камилла, горничная мадам Костаген.

– А остальная прислуга?

– Шофер, кухарка и еще одна горничная, но они приходящие.

– У кого из прислуги есть ключи от входных дверей?

– Только у меня и у Камиллы.

– Кто запирает двери на ночь?

– Я.

– Сколько дверей?

– Три.

– А дверь от угольного подвала?

– Она никогда не запиралась.

– Почему?

– Попасть из подвала в дом посторонний человек не может, пройти можно только через потайной ход.

– Это тот ход, который вы мне показывали, когда я искал бомбу?

– Тот самый.

– В котором часу месье Леон вчера вернулся домой?

– Он вчера вообще не выходил из дому.

– А месье Пьер?

– Тоже.

– Когда вы заперли двери?

– В десять часов.

– Мадам Костаген тоже была дома?

– Нет. Она вернулась около одиннадцати.

– Она сама открыла дверь?

– Ключ был вставлен изнутри, и она позвонила. Я ей открыл.

– Когда вы легли спать?

– Сразу после этого.

– Ночью вы ничего не слышали?

– Нет.

– Где расположена ваша комната?

– В первом этаже.

– А комната Камиллы?

– Рядом с моей.

– Во сколько вы сегодня встали?

– В восемь часов. В это время обычно приходит прислуга.

– Через какую дверь они входят?

– Ту, которая ведет со двора.

– Она была утром заперта?

– Да.

– А остальные двери?

– Тоже.

– Прислуге известно о существовании потайного хода из угольного подвала?

– Нет, неизвестно.

– Итак, вы впустили прислугу. Что вы делали дальше?

– Сварил месье Леону кофе.

– Почему не кухарка?

– Я всегда это делаю сам.

– Когда вы отнесли кофе наверх?

– В девять часов. В это время я обычно бужу месье Леона. Я постучал в дверь, он не ответил. Тогда я вошел и увидел…

Дворецкий вытащил из кармана платок и приложил к глазам.

Дебрэ подождал, пока он немного успокоится, и задал новый вопрос:

– Что вы сделали после того, как увидели труп?

– Побежал сообщить мадам Костаген.

– Где находится ее комната?

– Рядом.

– Эта дверь ведет к ней?

– Да.

– Значит, вы не побежали, а просто вошли через эту дверь?

– Нет, эта дверь всегда заперта.

– Вот как? И давно?

– Больше года.

– Как реагировала мадам Костаген на смерть мужа?

– Она… Мне не сразу удалось ее разбудить… Она часто принимает снотворное и… Я решил, что лучше сразу сообщу в полицию, а потом уже…

– Месье Леон всегда спал без пижамы?

– Да, с детства.

– Вам знакома эта вещь? – Дебрэ указал на ледоруб.

– Да, это приз, который получил месье Леон.

– Где он обычно находился?

– Кто?

– Этот приз.

– Вон там, над каминной полкой.

Дебрэ подошел к камину, на котором красовалось несколько кубков. Все они, как явствовало из выгравированных надписей, были получены Леоном Костагеном за различные спортивные достижения.

В это время в комнату вошел маленький толстый человек с чемоданчиком в руке:

– Комиссар Дебрэ? Доктор Жаневье. Дело в том, что меня просили заменить доктора Малинду.

– Пожалуйста, вот труп.

Доктор Жаневье занялся покойником.

– Вот что, мальчики, – обратился Дебрэ к инспекторам, – допросите приходящую прислугу. Остальными я займусь сам. А вы, Огюстен, свободны.

– Мне можно остаться с вами? – спросила Стрелкина.

– Ну что ж, оставайтесь.

Тем временем врач закончил осмотр и вытер руки бумажной салфеткой, извлеченной из чемоданчика.

– Когда наступила смерть? – спросил Дебрэ.

– Десять – двенадцать часов назад. Точнее это можно будет сказать после вскрытия.

Дебрэ взглянул на часы. Было десять часов тридцать минут утра. Итак, убийство произошло вчера вечером.

Дебрэ пришлось дважды постучать, прежде чем за дверью комнаты мадам Костаген раздался слабый голос, приглашавший войти.

Да, это была она, все в том же пеньюаре. Она полулежала в глубоком кресле.

– Комиссар Дебрэ, мадам. – Он показал свой жетон. – А это моя помощница, мадам… э-э-э… Зоя.

Стрелкина поклонилась.

Хозяйка поморщилась и небрежным жестом предложила им сесть.

– Я буду вынужден задать вам несколько вопросов.

Она даже не удостоила его ответом. Только пожала плечами.