Тревожных симптомов нет - Илья Варшавский

Она даже не удостоила его ответом. Только пожала плечами.

– Мое присутствие не помешает? – неожиданно раздался голос.

Дебрэ оглянулся и невольно вздрогнул. В старинном вольтеровском кресле у камина сидел убитый Леон Костаген. Ошибки быть не могло. Это было то же волевое лицо с чеканным профилем и густыми каштановыми волосами, спадавшими на лоб.

Двойник убитого с трудом поднялся, и тут Дебрэ увидел, что голова покоится на туловище горбатого карлика.

– Месье Пьер?

– Совершенно верно, комиссар. – В его голосе звучала горькая насмешка. – Пьер Костаген, брат Леона.

– Я бы предпочел поговорить с вами отдельно, – сказал Дебрэ, – а пока…

– Понимаю. Извините, Луиза, но мне придется на время вас покинуть…

Дебрэ вновь почудилась в его голосе насмешка. Он подождал, пока за Пьером закрылась дверь, и обратился к Луизе:

– Я понимаю, мадам, ваше горе, но в интересах следствия…

– Нельзя ли обойтись без вступления?

– Как вам будет угодно.

Дебрэ поглядел на туалетный столик, где среди многочисленных баночек и флаконов лежал медицинский шприц.

– Итак, первый вопрос: с какого времени вы прибегаете к наркотикам?

Луиза встала и убрала шприц в ящик.

– Это вас не касается, комиссар, и к следствию не имеет никакого отношения.

– Допустим, – согласился Дебрэ. – Сейчас я не буду настаивать на ответе. Тогда другой вопрос: когда вы вчера вернулись домой?

Она снова пожала плечами.

– Точно не помню. Кажется, около десяти.

– Вы виделись с мужем вчера вечером?

– Нет.

– Прошли сразу к себе в комнату?

– Да.

– И легли спать?

– Да.

– Вы крепко спите?

– Да.

– Морфий?

– Снотворное.

Луиза, не вставая, взяла со столика коробку с люминалом и швырнула на колени Дебрэ.

– Значит, вы ночью ничего не слышали?

– Нет.

– Где вы провели вечер?

– Это вас не касается.

– И все же?…

– Ужинала в ресторане.

– С кем?

– Не имеет значения. Ну, хотя бы с любовником.

– На чем вы приехали домой?

– На такси.

– А почему вас не подвез на своем «понтиаке» Жан Пьебеф?

Луиза побледнела и закусила губу.

– Ах, вы и это знаете?! Что ж, ничего другого от полицейской ищейки ждать не приходится! Так вот, комиссар, больше ни на один ваш вопрос я отвечать не стану. Прошу оставить меня в покое.

– И все же я вынужден вам задать еще один вопрос: кто ведет денежные дела вашей семьи?

– Метр Севаль. Все?

– Пока все, мадам. – Дебрэ встал, вежливо поклонился, пропустил вперед Стрелкину и осторожно прикрыл за собой дверь.

– Теперь вы приметесь за Пьера? – спросила Стрелкина.

– Пожалуй, это преждевременно. Сейчас меня больше интересует Камилла, горничная мадам Костаген.

Трудно было предположить, что такая женщина, как Луиза Костаген, выберет себе в горничные древнюю старуху, к тому же весьма неопрятного вида. Маленькие злобные глаза Камиллы поочередно буравили Дебрэ и Стрелкину.

– Что вам от меня нужно?

– Каковы ваши обязанности в этом доме?

– Прибираю в комнате госпожи.

– И, надеюсь, пользуетесь ее полным доверием?

Старуха фыркнула.

– Доверием?! А как вы думаете, если я живу в этом доме уже тридцать пять лет? Нет уж, комиссар, спросите что-нибудь поумнее.

– Итак, вы живете тут тридцать пять лет. Значит, вы поступили еще до рождения нынешних хозяев?

– Я была кормилицей Пьера и Леона.

– Они близнецы?

– Близнецы.

– А когда же Пьер получил увечье?

– Пяти месяцев от роду.

– При каких обстоятельствах?

Камилла извлекла из кармана передника клетчатый платок и громко высморкалась.

– Много знать хотите, комиссар.

– Вы обязаны отвечать на мои вопросы.

– Ишь какой! Молоды вы меня стращать!

Дебрэ усмехнулся. До чего же относительны наши понятия о возрасте. Вот этой старухе он, шестидесятипятилетний полицейский, кажется юнцом. Впрочем, обстоятельства увечья были ему ясны. Судя по всему, невольной виновницей была сама Камилла. Пятимесячному ребенку выскользнуть из рук кормилицы не так уж сложно. Естественно, что она не хочет об этом говорить. И так, видимо, постоянные укоры совести не дают ей покоя.

– Хорошо, – примирительно сказал Дебрэ, – не будем ворошить старое.

– Вот так-то лучше.

– Какие были отношения между братьями? Они никогда не ссорились?

– Ссорились?! Вот уж дурацкий вопрос! Да они души не чаяли друг в друге, Пьер и Леон! Всю жизнь, с самого рождения.

– Так… – Дебрэ машинально вынул из кармана трубку.

– А у нас тут не курят! – раздраженно сказала Камилла. – Если невтерпеж, выйдите во двор.

Дебрэ повертел трубку в руках и спрятал в карман.

– Вы не замечали, чтобы между мадам Костаген и мужем были какие-нибудь ссоры?

– Я в чужие дела нос не сую.

– Принимала ли мадам Костаген здесь, в доме, своих знакомых?

– Нет.

– А сама часто уезжала?

– Когда надо, тогда и уезжала.

– Каждый день?

– Не знаю.

– Когда вы вчера легли спать?

– Вечером, а когда точно – не помню.

– Вы крепко спите?

– Как когда.

– Сегодня ночью вы ничего не слышали?

– Слышала.

– Что именно?

– Как храпит Огюстен. Эта старая перечница…

– Ладно. – Дебрэ встал. – Я вижу, вы преданная горничная. Ну что ж, может, нам еще придется побеседовать.

– Из этой старухи много не вытянешь, – сказала Стрелкина, когда они снова поднялись на второй этаж.

– Ошибаетесь, – буркнул Дебрэ. – Я считаю, что она нам сообщила очень важные подробности.

– Какие?

Дебрэ не ответил.

Труп уже увезли на вскрытие. В комнате убитого был один Морранс.

– Ну как? – спросил Дебрэ.

– Вся приходящая прислуга допрошена. Видимо, у всех есть достаточно убедительное алиби. Сейчас Дюка все это проверяет.

– Отлично! Мы едем в полицию.

– Как?! Разве вы не будете допрашивать Пьера Костагена? – удивилась Стрелкина.

– Вызвать такси? – спросил Морранс.

Дебрэ поморщился. Он очень редко пользовался казенной машиной, только в исключительных случаях, когда за рулем сидел кто-нибудь из инспекторов. Сам он так и не научился управлять автомобилем. Что же касается расходов на такси, то каждый из нас с приближением пенсионного возраста становится немного скуповатым, не правда ли? Поэтому привыкший к причудам шефа Морранс не удивился, когда комиссар раздраженно заявил, что поедут они в автобусе.

Однако сегодня судьба уготовила им другой вид транспорта. Они прошли под моросящим дождиком с полквартала, когда Дебрэ заметил на углу съежившуюся фигурку Пьера Костагена. Горбун кого-то поджидал и явно нервничал. Он поминутно поглядывал на часы, раздраженно топая ногой.

Дебрэ молча увлек своих спутников в ближайший подъезд.

– Что-нибудь случилось, комиссар? – спросил Морранс.

– Нет, но, вероятно, сейчас случится.

Вскоре в конце улицы показался красный «понтиак», идущий на большой скорости. Он поравнялся с Пьером Костагеном и резко остановился. Человек за рулем опустил стекло. Пьер бросился к машине.

– Пойдем! – сказал Дебрэ.

Пьер был настолько поглощен разговором с человеком за рулем, что вздрогнул, когда Дебрэ сказал:

– Отвратительная погода для прогулок, мосье Костаген, не так ли?

Пьер состроил гримасу, многозначительно взглянул на водителя «понтиака» и, не говоря ни слова, направился к дому.

Дебрэ открыл дверцу машины.

– Месье Жан Пьебеф, если не ошибаюсь?

– К вашим услугам.

– Садись-ка за руль, – обратился Дебрэ к Моррансу, – а мы сядем сзади.

– Что это за шутки?! – спросил огорошенный Пьебеф.

Дебрэ показал ему свой полицейский жетон.

– Вы арестованы!

– За что?!

– Вот об этом мы с вами поговорим в полиции.

– Проведи его в арестантскую, малыш, и хорошенько обыщи машину, а я пока займусь другими делами.

Дебрэ поднялся в кабинет, повесил промокшее пальто на гвоздь и закурил.

Стрелкина уселась за свой столик. Она с каким-то благоговейным трепетом уставилась на комиссара, окутанного клубами дыма. Наконец-то начался настоящий детектив в духе Сименона. Прошло минут десять, прежде чем она решилась обратиться к комиссару:

– Вы подозреваете этого Пьебефа в убийстве?

Дебрэ поморщился. Он терпеть не мог, когда кто- нибудь прерывал ход его мыслей.

– Как вы сказали? – переспросил он. – Подозреваю в убийстве?

– Да.

– В убийстве Леона Костагена?

– Конечно, кого же еще?

– Вот уж чепуха! Никакого отношения к убийству Леона Костагена он не имеет. Это же абсолютно ясно!

– Но почему?

– Человек, проникший в чужой дом, чтобы совершить убийство, всегда приносит оружие с собой, а не пользуется для этой цели первым попавшимся предметом, взятым в комнате убитого.