Схватка (СИ) - Шепельский Евгений Александрович

— Злодеяние!

— Именно.

— Но как это… распространяют? Чем? Кем, помилуй нас Ашар? Как это может быть — болезнь, которая не болезнь?

— Я все поясню вам вскорости, Провозвестник. Запишите и сделайте: отправить нарочного из Алых за Фальком Брауби в Университет Больших Наук, ныне известный как бордель «Утеха». Пометка Брауби: «Срочно с утра прибыть с нарочным к архканцлеру в Варлойн! Дело касается черного мора!» Отправите нарочного сегодня вечером.

Литон записал послание, окуная перо в чернильницу у пояса.

— Будет сделано. Но болезнь… которая не болезнь… Ведь значит, сие злодейство творят сознательно!!!

— Именно так. Сознательно.

— Подлейшие люди!

— Какое наказание полагается за столь страшное злодейство, как вы думаете, брат Литон?

Клирик не думал и секунды:

— Смерть!

Смерть… Но как раз казней я хотел бы избежать по многим причинам. А искупить подобное злодеяние можно… Да ничем его не искупишь…

Брат Литон перевел дух, облизал бледные губы-нити и увидел пожар.

— А… а там… что?

— Всего лишь знамение, — сказал я, поглядев на густеющий столб дыма. — Доброе знамение перемен к лучшему.

Кот с интересом осмотрел брошенные газеты и совершил то, что любят делать с газетами коты, которым припечет. Устроился на ворохе обширным задом, задрав пушистый хвост, и…

Глава 27

Глава двадцать седьмая

Литон был отправлен обратно, а его сиятельство архканцлер продолжил путь к ротонде весьма нетвердым шагом. Челядинец был взят под стражу, и брел позади меня под конвоем Алых. Кот неодобрительно на него поглядывал. Я пер бочонок и ругался, хотя следовало бы — радоваться. Передовица в «Южном рассвете» пришлась как нельзя кстати, чтобы раскрыть мне глаза на происхождение чертовой смертельной болячки. Хотя в остальном дела были, конечно, не очень… Но когда они были очень? Хорошо еще, что жив, не покинул пост и занимаюсь государственными делами, а не выгребаю навоз — в буквальном смысле из какого-то крестьянского хлева. А ведь могло и так случится, могло!

Из непролазных, давно не стриженных кустов по правую руку вдруг с треском и шумом выбрался громадный человек. Внешне он походил на тролля, который напялил на свои телеса украденный у пугала кафтан. Был он ниже меня, зато шире раза в два. Косматая черная борода, горящий нездоровым огнем взгляд выпуклых огромных глаз… Возраст — около сорока. За собой человек-тролль волочил деревянную треногу.

Кот шикнул, а двое Алых впереди мгновенно приставили к горлу тролля клинки.

— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! — вскричал тролль на высоких нотах. — Прошу, помилуйте. Я Валтор, придворный живописец… Я хочу… — Он перевел дух, явно страдая от собственной ухарской смелости. — Хочу нарисовать ваш портрет!

Он обращался ко мне в суетливой спешке, дабы застолбить свои вычурные надежды. Высокий, почти женский голос никак не вязался с грозным обликом, в котором и от хоггов много было.

— Портрет? — переспросил я ошеломленно.

Валтор энергично кивнул, отведя перед этим клинки от горла.

— Я придворный живописец третьей категории, ваше сиятельство. Видел вас у храма Ашара, когда вы мандат получали… У вас… фактура! Ух, фактура! Позвольте же нарисовать ваш портрет, дабы в веках… В веках сохранилась память о ваших достославных… Задания исторического масштаба решаете вы… И вообще!

Я прервал его взмахом руки.

О, придворный живописец-лизоблюд третьей категории. Решил на свой страх и риск подластиться. А что? Вдруг прокатит, я укреплюсь во власти, тогда и он взорлит, сможет занять высокий пост среди местной… творческой интеллигенции. Станет как Гро при Наполеоне, придворным художником, художником-прилипалой. Тьфу, мерзость. А Гро после падения Наполеона кончил плохо — утопился в водах Сены. Прилипала не смогла жить без своей акулы.

Совесть — товар не ходкий, особенно у таких вот творческих прилипал.

А может, и не лизоблюд он… Ну, не вполне лизоблюд. Я заметил обширные заплаты на кафтане. Бедный тролль третьей категории. Миновал всю иерархическую прослойку из местного творческого болота, и напрямую к архканцлеру… Смелый, за это уважаю.

Он перехватил заляпанный пятнами красок мольберт, и утвердил его на тропке, и раскрыл, словно хотел приняться за дело прямо сейчас.

Ушлый малый. Я остановил его взмахом руки.

— Можешь нарисовать портрет… человека, которого никогда не видел? Просто с моих слов? И со слов кое-кого еще? — Я, конечно, имел в виду пленных Страдальцев.

— Д-даму?

— Мужчину. Маленького гнусного клопа с мертвыми глазами.

— Клопа?

— Да, такую кочерыжку… Мелкий тип, гнусный, мой старый приятель.

Он удивился, бросил руки на мольберт, от чего тот качнулся. Ладони у него были мясистые, похожие на медвежьи лапы. И челюсть огромная. Явно последствия акромегалии. Такие люди обычно невероятно сильны, хотя и добродушны, как тот Андре Гигант, что играл роль Феззика в «Принцессе-невесте».

— Полагаю, что смогу… Но сие потребует времени… — Он встрепенулся. — Но я почту своим долгом и приложу все силы! Красками, либо же пастелью? А может, просто грифелем?

— Плевать на время. Явишься завтра вечером ко мне в ротонду. Стражу я оповещу. Первый портрет нарисуешь грифелем, затем, если все получится — раскрасишь… тусклого клоуна. Нужно сделать портрет так, чтобы я уловил сходство. Если получится — я хорошо заплачу, и, может быть, даже больше, чем ты думаешь.

Он кивнул, начал рассыпаться в славословиях, взгляд его огромных тролльих глаз не отрывался от моего лица — явно запоминал, прикидывал, как будет рисовать не только Хвата, но и меня в разных торжественных позах, на коне, на башне замка, и так далее, и тому подобное.

Главное, чтобы под конем не изобразил, и висящим на воротах замка не нарисовал, если провалится завтра моя эскапада…

— Я сделаю, ваше сиятельство… Потребуется несколько листов бумаги для набросков, но задача выполнима! Буду подчищать, набрасывать, а вы изволите озвучить… приметы облика…

— Вот и хорошо. Значит, завтра вечером.

Я оставил живописца третьей категории на тропе, подхватил бочонок и двинулся в путь. Надеюсь, квалификация местного мазилы не уступает полицейским художникам в мире Земли.

Валтор шумно выдохнул и крикнул мне в спину:

— Но потом… я хотел бы создать ваш портрет наилучшими красками. Вы… и ваш кот! Это будет эпохально! Необычайно! Модно! У вас такой прекрасный кот… жирненький! Верно, какая-то заморская порода! Запомните: это будет эпохально!

Ну конечно же эпохально. Создать в Санкструме моду на портреты с котами, немножко не этого я хотел, принимая мандат архканцлера.

На центральной эспланаде дворца пестрая орда придворных взирала на пожар. Блестело серебро и золото костюмов, бряцали парадные цепи, неслись охи и ахи. Дамы обмахивались веерами, слуги в ливреях цвета отварных раков обносили господ напитками. Карнавал — это, конечно, было первое впечатление. На самом деле орава трутней с безопасного расстояния взирала на пылающее чрево Варлойна, обсуждала пожар, размахивала руками и суетилась. Огонь захватил высокую многоярусную башню — дымила шатровая кровля, и часть корпуса — из стрельчатых окон третьего этажа выглядывали и таяли черные языки. Пожарные команды уже суетились, карабкались по лестницам как тараканы, расплескивали воду из деревянных бадеек. Внизу ждали несколько подвод с бочками. Допотопно, тут даже не сумели додуматься до устройства простейшего пожарного насоса. Хотя критиковать легко: я ведь — поручи мне кто создать такой насос, только руками разведу — не умею, нет у меня навыков инженера, ну нисколечко!

Кот от шумной суеты поджал уши и боком-боком подсеменил ближе, прижался к ногам и мявкнул что-то просительное, мол, пошли отсюда, да побыстрей. Мы двинулись наискосок, а толпа раздавалась перед архканцлером и его боевым котом, будто мы резали ее невидимым тараном.