Схватка (СИ) - Шепельский Евгений Александрович

Дальше я читать не стал, бросил газету на обочину. Кулаки сжались с хрустом.

Грамотно набрасывают. Народ всегда адресует свое недовольство высшей власти, а высшая власть сейчас — я, пусть даже все мои законодательные инициативы легко зарежет на корню Коронный совет — народу-то этого не пояснишь. Им нужны улучшения. Быстрые улучшения. И плевать они хотели на Коронный совет. Власть делегирована мне — вот и вертись как хочешь, иначе — потеряешь сочувствие толпы, которой плевать на политические тонкости.

Почему-то сразу вспомнился страшный голод в Ирландии в середине девятнадцатого века, когда грибок несколько лет подряд жрал весь урожай картофеля. Тогда все тоже упиралось в действия центральной власти, не сумевшей — не захотевшей — обуздать жадных лендлордов, и отправившей в отставку премьера Пиля, который намеревался помогать Ирландии покупными зерном и кукурузой. А королева Виктория — та самая, по эпохе которой вздыхают гламурные дуры — вошла в историю как Королева Голода, потому что не употребила даже частичку своей власти, чтобы исправить ситуацию и обуздать негодяев.

В Нораторе ситуация похожая. Коронный совет пойдет на все, в том числе — на страшный голод среди простолюдинов — если это поможет меня свалить. То есть, рассуждая логически — Аран Торнхелл и есть причина появления черного мора и голода. И если он не сумеет обуздать мор — он же и будет виноват в его последствиях.

Безжалостный кот-малут, убийца стариков, женщин и детей, учуяв мое состояние, забежал сбоку, потерся о ноги и мявкнул вопросительно, мол, ну, разве все так уж плохо?

Я присел и бесстрашно потрепал его по мясистому загривку. Плохо, старичок, очень плохо. По крайней мере — еще больше суток будет плохо. Власти у меня все еще нет, чтобы исправить ситуацию. Местный Кромвель — Таренкс Аджи — дышит в затылок, и еще пара таких же Кромвелей лелеет скверные планы. А Норатору грозит голод из-за чумы… И во всех бедах виноват архканцлер Торнхелл!

В другое время и в других обстоятельствах я был бы рад такому медийному вниманию…

Хорошо, что я присел. Мой блуждающий взгляд упал на полуоткрытый мешок челядинца. Он был набит свернутыми газетами. Я протянул руку, подцепил пальцами и достал несколько.

«Южный рассвет», свежий выпуск, отпечатанный на желтой скверной бумаге. Аран Торнхелл в роли чумного Гаргантюа на главной странице. Я вскочил. Челядинец кинулся бежать, но я настиг его и с внезапной яростью врезал в спину кулаком. Он упал ничком, пропахал борозду подбородком в зеленой мураве. Я занес ногу, чтобы сокрушить ребра мерзавца, да так и застыл, с тихим рычанием, искаженным лицом, сотрясаясь от мелкой дрожи.

Нельзя, нельзя давать волю ярости, так и озвереть недолго. А отсюда до Кровавого Палача Торнхелла — прямая дорожка. А если таковым стану — пути назад не будет. Став палачом, дорожку к нормальному себе не отыщешь.

Я перевернул мерзавца на спину: он сучил ногами, прикрывал лицо перемазанной в земле и траве ладонью.

— Где взял газеты? Отвечай, или казню немедля!

— Я… я… Не надо… скажу… Тут взял! Тут!

— Тут?

Он замотал головой, я же рывком усадил его на траву и влепил пощечину по щетинистой гнусной роже.

— Еще раз. Где ты взял газеты?

Дрожащий палец с обкусанным ногтем показал на Варлойн:

— Т-там…

— Там это где?

— Где г-горит…

— А где горит? Как называется это место?

— Архивы. Главные имперские архивы…

Комок ярости мгновенно рассосался. Я начал смеяться дурным смехом. Архивы. Они подожгли главные архивы, где, видимо, лежит бухгалтерия Варлойна и Санкструма, которую я планировал получить от Лайдло Сегерра. Они все-таки меня боятся, черти полосатые, боятся! А раз боятся — значит, есть шансы на успех. Конечно, аудита бухгалтерских книг, которые я велел раздобыть камергеру Накрау Диосу, теперь не осуществить, но я на него и не надеялся. Возжелав аудита, я просто зажег бикфордов шнур… Результат: пожар в главном имперском архиве — очевидное свидетельство страха тех, кто пока владеет Санкструмом. Поэтому ни одна из политических сил не навязывает мне сотрудничество. Просто пытаются убрать. Архаика Средневековья против модерна двадцать первого века…

И еще кое-что я вспомнил. Слова Таренкса Аджи, адресованные мне в палатке подле смертного поля.

«Чтобы приостановить Ренквиста, одни умники из Великих даже пустили черный мор и он отступил на свои земли, огородившись карантинами… Ах да, вы крейн из простолюдинов… Не знаете, что черным мором управляют…»

Ну конечно, как я мог забыть! «Южный рассвет» выгораживал Трастилла Маорая — главу Умеренных, значит, они и отпечатали этот выпуск, и они же — владельцы и управители местной чумы! А вовсе не Великие чумой ведают, как сказал мне Аджи. Значит, его обманули, или он сам сознательно пытался меня обмануть! Ай вы дурачье, Умеренные. Вы же сами на себя указали! Даже если бы я не вспомнил слова Аджи, передовицы «Южного рассвета» хватило бы, чтобы все понять.

Значит, чтобы разобраться с черным мором, мне придется действовать… не совсем по закону. Но все это — завтра. Сразу, как только получу Большую имперскую печать.

Если получу.

Если я получу печать — с кротким Трастилом Маораем состоится интересный разговор.

Я еще я вспомнил слова брата Сеговия о черном море, обращенные к брату Аммосию:

«…не тот что пять годков назад, нет, а такой что морда струпьями покрывается враз, а как покойника разрежешь — так у него в легких словно грибы проросли, спаси нас Ашар; мрет народец от такого без счету».

Паззл сложился. Черный мор, говорите? Ха! Не существует никакого черного мора!

— аше… я… тво!

На тропке позади раздались крики. Ко мне мчался брат Литон, растрепанный, с багровыми щеками. В руках ворох бумаг, чернильница, подвешенная на кожаном ремешке, колотится о бедро.

— Ва… ше… сиятельство… о!

Недоброе предчувствие кольнуло.

В руках Литона были знакомые мне газеты.

— Что случилось?

Клирик тяжело дышал, грудь ходила ходуном, глаза блуждали.

— Праведное небо… Вино!

— Что вино? Превратилось в уксус?

— Хуже! Торговцы начитались газеты… ее раздали в очереди, прямо за вратами Варлойна. И теперь… помоги Свет Ашара… они отказываются брать вино, считают его зачумленным! А те кто взяли — хотят вернуть назад и получить свои деньги! Не все, но многие хотят!

Я выругался. Вот так черный пиар! Я ведь разношу чуму — вино принадлежит мне — значит, заражено. Железная средневековая логика.

— Значит, так. Деньги, что уже получены — не возвращать. Товар надлежащего качества обмену и возврату не подлежит.

— Я так и сказал, ваше сиятельство! Вино отличное, сам пробовал и пока нет у меня черного мора!

Умница, клирик.

— Денег, что получили, хватит на выплаты Алым?

Литон бросил газеты на обочину, в руках его оказалась скрученная в увесистую трубку ведомость. Он пробежал по ней пальцем, губы шевелились.

— Хватит, и даже на премию, вами обещанную господам Алым, хватит. Но не больше. Мы снова без гроша, господин архканцлер. Снова без гроша! У не раскупленных бочек я приказал выставить караулы. Что делать с ними?

— Накрыть дерюгами и круглосуточно охранять. Немедленно рассчитайтесь с капитаном Бришером, Литон.

— Сделаю, ваше сиятельство. Но бочки… Солнечная погода, ваше сиятельство… Если случится солнечная погода, вино заиграет…

Черт.

— Значит, снова занесите вино в подвалы. Но это ненадолго, Литон. Самое позднее послезавтра я прекращу черный мор, и вино снова можно будет продавать.

Он словно напоролся на стену. Глаза округлились.

— Прекратите… черный мор?

— Да, издам указ.

— У… указ? Вы что же, повелеваете природой и… болезнями? — Он смотрел на меня, словно я был самим Ашаром.

— Не существует никакого черного мора, брат Литон.

— К… как? Как не существует?

— Черный мор — дело человеческих рук.

— Но как…

— Подлые люди распространяют болезнь… которая на самом деле не болезнь! — чтобы сохранить и упрочить свою власть.