Орден. Дальняя дорога - Дмитрий Шидловский

Они говорили долго. Слуга графа неоднократно ходил в соседнюю корчму за жареным мясом и другими яствами. Граф очень подробно расспрашивал Паоло о всех хитросплетениях восточной политики, в которых участвовал священник. Паоло все рассказал, не забыв упомянуть о своем страстном желании вернуться в Италию.

— Надеюсь, я смогу вам помочь, — произнес Чиани и снова блеснул своим небесно-голубым перстнем.

В конце разговора, когда Паоло, казалось, уже поведал все, что знал, и даже высказал все свои предположения и оценки, Чиани вдруг внимательно посмотрел на него и произнес:

— Мне кажется, вы не все рассказали, падре.

— Вы правы, — отозвался священник, — есть здесь нечто мистическое и необъяснимое для меня. Дело в том, что нами были найдены свидетельства присутствия в Ингермянландии агента некоего неведомого, но мощного языческого государства, поклоняющегося эллинским богам.

— Что? — Граф насторожился. — Расскажите поподробнее.

— Что рассказывать? — Паоло поднялся, открыл свой походный сундук и, порывшись, достал документы и деньги Артема, принесенные Филаретом. Граф принялся их внимательно разглядывать.

— Интересно, — произнес наконец он, — а кто человек, изображенный на этой, э-э-э, гравюре?

— Мы полагаем, что это и есть агент неведомого языческого правителя. К сожалению, арестовать его не удалось.

— Расскажите поподробнее все, что вы знаете о нем, с самого его появления в Петербурге, — полупопросил, полуприказал Чиани.

И снова слуга побежал в корчму, и снова потянулся длинный рассказ Паоло, прерываемый вопросами и уточнениями Чиани. Особенно сильно Чиани интересовал момент встречи Артема с Рункелем.

— Вы убеждены, что ни один, ни другой не искали друг друга? — спросил Чиани.

— Абсолютно, — ответил Паоло. — К великому сожалению, я сам свел их, в чем теперь раскаиваюсь.

— А этот Рункель, — произнес Чиани, — что вы думаете о нем?

— Хитрый, беспринципный интриган, — отозвался Паоло. — Когда он понял, что Гроссмейстер проиграл, переметнулся к Андрею.

— Ну что же, — сказал Чиани, поднимая кубок, — засиделся я у вас, милый Паоло. Большое спасибо за ваш рассказ. Все это было очень полезно и познавательно для меня. Давайте выпьем напоследок. Мне жаль покидать вас, но я обещаю, что сделаю все, чтобы вы долго не засиделись в этом Ревеле.

Чиани широко улыбнулся, и перстень на его пальце сверкнул бирюзой. Они выпили.

— Кстати, — будто спохватился Чиани, — эти вещи языческого агента я бы хотел забрать с собой.

— Ну, я не думаю… — начал было Паоло.

— Я надеюсь, это компенсирует вашу потерю, — произнес граф и бросил на стол увесистый кошелек.

Заглянув в него, Паоло обнаружил там тяжелые золотые дукаты. «Целое состояние», — прикинул священник.

— Не в силах вам отказать, — ответил он. Граф собрал свои приобретения в поясную сумку и вышел. «Милый все-таки человек этот Чиани, — подумал Паоло, — милый и любезный. Хотя и интриган». Ему вдруг показалось, вечер стал очень душным. Он подошел к окну и отворил его. Свежий воздух ворвался в комнату, но не принес облегчения. К горлу подкатил ком, дышать стало еще труднее. Уже теряя сознание, священник понял, что умирает от яда.

Глава 52

Университет

Бешеный ритм жизни, который сопутствовал приходу князя Андрея к власти, постепенно сменился серыми буднями. Каждое утро теперь Артем отправлялся на службу в министерство. Проходил обычный рабочий день. Дел было много, но Артем, всегда хорошо умевший организовывать свою работу, быстро перевел ее из пожарного режима в обычный. Появилось достаточно свободного времени и для тренировок с бароном, и для семьи.

В мае Ольга сообщила ему, что у них будет ребенок. Артем был на седьмом небе от счастья, Ольга же вовсе ходила задрав нос. Баронесса, готовящаяся принести супругу юного баронета. В том, что у них будет сын, она почему-то с самого начала не сомневалась.

Их отношения стали значительнее теплее. Теперь ощущали уже не столько страсть двух влюбленных друг в друга людей, а крепкую связь, спаивающую счастливую семью. Артем, однако, тяготился тайной, которая лежала между ними. В первые дни семейной жизни они были так поглощены друг другом, что он даже не замечал этого. Но сейчас ему казалось, что он злонамеренно обманывает любимого человека, скрывая от Ольги правду о том мире, в котором родился, о своих знаниях, о мире вообще. Но как рассказать человеку, родившемуся в четырнадцатом веке, о веке двадцатом, об автомобилях, телефонах, интернете, космических полетах и страшном оружии, способном уничтожить целые континенты? А об ордене барона? Да как вообще объяснить, что земля круглая, милой девушке, с рождения «точно знающей», что земля плоская, а на небесной тверди сидит старик Бог в окружении ангелов? И все-таки Артем решил попробовать. Однажды вечером, когда они уже собирались ложиться спать, он произнес:

— Оля, хочешь, сказку расскажу?

— Расскажи, — удивленно согласилась та.

— Знаешь, есть такой мир, где люди живут совсем иначе.

— За морями, за лесами, за широкими полями, — вставила Ольга, чувствуя, что рассказчик отклоняется от канонов жанра.

— Не совсем. До этого мира пешком не дойдешь и на коне не доедешь. Попасть туда можно только с помощью колдовства. Но мир этот удивительный. Люди там изобрели машины, которые умеют летать по воздуху. Они передвигаются в повозках, для которых не нужны кони. И повозки эти настолько быстры, что от Петербурга до Новгорода можно было бы доехать не больше чем за три часа. И есть у них аппараты, с помощью которых один человек может говорить с другим, находящимся на другом конце земли. — Он остановился, чтобы посмотреть на реакцию Ольги.

— Чудо чудное, — выдохнула она. — Ну, рассказывай дальше, интересно же.

Артем понял, что может продолжать.

Вначале «сказки» изумили Ольгу своей новизной и необычностью. Она мгновенно пришла в восторг от открывшихся новых миров и фантазии Артема. Тем более что «сказки» он старался рассказывать не страшные. Теперь уже, как бы ни устал он за день, спать они не ложились без дежурной «сказки».

Июнь в этом году был жаркий. Артему вздохнул об отпуске. Впрочем, в этом мире про отпуска никто даже не думал. Не хочешь работать — иди в отставку, если есть на что жить. Это для придворных. Воинам же и крестьянам — какая может быть отставка? Работа — вся жизнь.

Хотя Артем прекрасно понимал: если бы отпуска и были, то не про него. Вспоминался виденный еще в юности довоенный фильм про Октябрьскую революцию. Там этакий сказочный Дед Мороз, все знающий и все понимающий «дедушка Ленин», в дни перед переворотом говорил измотанному и ошалевшему от постоянного недосыпа рабочему-большевику: «Сейчас нам, бантеька, спать некогда. Власть надо брать. А вот когда власть возьмем…» — «Да, — расплывался в блаженной улыбке рабочий, — когда власть возьмем, вот тогда…» — «А тогда и подавно спать не придется», — обрубает Ленин. Артем не любил советскую пропаганду, однако справедливость этого эпизода признавал, особенно сейчас. Отдыхать человеку, который действительно руководит да еще и старается нечто изменить в подвластной ему структуре, действительно не приходится. А уж когда государство только строится… Чтобы удержать власть, сил, времени и энергии немерено надо. А уж если и впрямь хочешь реализовать какую-то программу, тут уж точно спать не придется.

Собственно, теперь Артем уже стал ощущать явное удобство своего положения. У него был хороший дом, доход позволял содержать приличный штат слуг, обеспечивать Ольгу теми украшениями и платьями, которые она хотела. Да и сам Артем обзавелся приличной конюшней и даже каретой для семейных выездов. Впрочем, в хорошую погоду, когда он выезжал без Ольги, он предпочитал передвигаться верхом. «Что же, — думал он, — неплохая плата за верную службу. Пожалуй, если бы мне предложили скинуть это бремя, но при этом переселиться в обычную крестьянскую избу, потеряв все имущество, я бы, пожалуй, не согласился. Хотя бы ради Ольги и будущего ребенка. Раз уж судьба занесла в этот мир и, похоже, не предполагает возвращать, значит, надо здесь жить с комфортом. По меркам моего мира, я заработал не на «гольф», а на «шестисотый мерседес», да еще и с мигалками. Очень не плохо».

И вот в один из жарких июньских дней Артем, вместо того чтобы, как ему хотелось, искупаться в речке, сидел в душном кабинете Рункеля и излагал предложения по «реформе денежного обращения». Не мудрствуя лукаво и зная, как будет развиваться мировая экономика в ближайшие шестьсот лет, Артем предложил ввести в оборот бумажные деньги. Идея барону понравилась, однако сам проект Рункель раскритиковал, сказав, что предложенное Артемом опережает время минимум на четыреста, пятьсот лет, а значит, будет отвергнуто. Выслушав замечания, Артем приготовился уходить, но был остановлен властным движением Рункеля: